«Да, – подтвердил он, – это “Солнечная долина”».
Сам процесс сертификации Майкл обсуждать отказался, потому что, если так можно выразиться, чернила на подписи еще не высохли. «Это случилось буквально вчера, – пояснил он. – Но хочу сказать, что “Солнечная долина” подходила по всем параметрам. Мы очень разборчивы в выборе участников, потому что процесс сертификации стоит дорого и отнимает много времени. Цветовод должен сам приложить усилия. Нам не нужны люди, говорящие: “Ну хорошо, скажите, что нужно сделать, чтобы получить эту бумажку”. Идея должна привлекать их еще до обращения к нам. Так что “Солнечная долина” была добычей крупной, но легкой, поскольку Лейн был уже в теме».
Майкл провел там много времени, опрашивая рабочих и наблюдая за тем, что они делают. В ирригационной системе «Солнечной долины» были установлены регистраторы, следящие за расходом воды и использованием питательных веществ, потому что перерасход может привести к истощению природных ресурсов или попаданию химикатов в водотоки или водоносный слой. Кроме того, Майкл лично осмотрел все склады в поисках химикатов, запрещенных к употреблению после маркировки «VeriFlora».
«Кое-что мы все-таки нашли, – рассказывал Майкл. – Во время моего доклада в офисе Лейна собралась вся его команда. Выяснилось, что на складах компании хранятся химикаты, про которые они даже не знали! “Мы этим уже давно не пользуемся!” – удивился Лейн. Мне пришлось ответить: “Тогда вам придется от них избавиться”. Кроме того, я нашел несколько мест, немного, но они были, где использовали слишком много воды и удобрений. “Хотите сказать, что мы тратим больше денег, чем нужно?” – спросил меня Лейн. “Получается, что так”, – ответил я. И проблема была решена».
Он достал папку, которую до этого держал под мышкой. «Только посмотрите, – сказал он, вытаскивая несколько чеков от Центра утилизации опасных отходов округа Гумбольдт. – Они отнеслись к этому очень серьезно. Вот чеки об утилизации всех запрещенных химикатов, которые были у них на складе. Они от всего избавились. Даже вот что прислали». – Он показал фотографию пустых полок. Мы оба рассмеялись. Не так просто доказать, что у тебя чего-то больше нет, но Лейн сделал все, что смог.
Рассказ Майкла о том, как в итоге Лейну удалось сэкономить на воде и питательных веществах, показал о сертифицированных цветах неожиданную правду: они могут быть более выгодны. Чем опаснее химикаты, тем больше они доставляют цветоводам неприятностей, особенно в Калифорнии, где их использование строго регулируется. Мало того что химикаты дорого стоят, каждый раз, когда у насекомых и грибка развивается к ним устойчивость, их приходится заменять еще более дорогими. Для таких химикатов существуют требования к контролю и отчетности, которые приходится соблюдать. Кроме того, цветоводы вынуждены оплачивать покупку дорогостоящего защитного снаряжения для рабочих, проводить специальный инструктаж по его использованию и закладывать все больше времени до повторного входа в теплицы после опрыскивания. Даже создание благоприятных условий работы персонала (необходимое для получения сертификата), которое на первый взгляд может дорого обойтись (сюда входит оплачиваемый декретный отпуск, льготы и надбавки, а также школы и ясли рядом с производством), все равно может принести выгоду, если говорить о повышении продуктивности труда и сокращении текучки кадров. Владельцы цветоводческих хозяйств надеются, что покупатели захотят платить больше за сертифицированные цветы. Но даже если это окажется не так, все равно найдется способ извлечь выгоду. Самый главный барьер, который придется преодолеть, – представление о том, что для цветоводов не существует подходящих экологически чистых альтернатив.
Я встретилась с Памелой Мэррон, владелицей компании «AgraQuest», разрабатывающей биологические пестициды для выращивания экологически чистой продукции. «Некоторые цветоводы ориентируются сугубо на стоимость продукта, – сказала она мне. – Если сравнивать с химическими пестицидами, то мы находимся в среднем и высоком ценовых сегментах. Но с учетом стоимости трудозатрат разница начинает бросаться в глаза».
Компания, принадлежащая Памеле, собирает и коллекционирует микроорганизмы, обладающие пестицидной или фунгицидной активностью. «Когда я основала эту компанию, – рассказала владелица, – мне не приходило в голову, что я столкнусь с сопротивлением по поводу применения биопестицидов со стороны фермеров, дистрибьюторов и даже университетских ученых. Я думала, это будет легче легкого. Однако есть мнение, что биопестициды – это чушь и органические продукты на самом деле не работают. Удивительно, но при этом никто не пытается отрицать, что многие из лекарств для людей сделаны на основе натуральных продуктов. В частности, тот же аспирин был выделен из древесной коры. Гликозиды наперстянки, противомалярийные препараты, антибиотики – все они изначально имели натуральное происхождение».
Конечно, натуральные ингредиенты могут быть весьма неоднозначны. В древнем Китае, Древних Греции и Риме земледельцы использовали невероятно токсичные пестициды на основе мышьяка. Три сотни лет назад окисью мышьяка травили муравьев, и до сих пор ее периодически применяют для этих же целей. Некоторые современные органические технологии тоже имеют многовековые корни: еще древние китайцы использовали экстракт хризантем, называемый пиретрумом, который сегодня широко употребляется в качестве органического пестицида. Во времена античности греки и римляне использовали в сельском хозяйстве серу – еще один продукт умеренной токсичности, который и сейчас применяют в борьбе с мучнистой росой астр, хризантем и других цветов.
В XIX веке, когда цветоводы начали строить большие теплицы и искать более легкие способы борьбы с насекомыми-вредителями, они обратили внимание на химические вещества на основе мышьяка. В то время одним из самых распространенных пестицидов стала «парижская зелень» смесь изумрудно-зеленого цвета, которая также использовалась как пигментная основа для красок, обоев и ткани. Однако тогда еще не знали, насколько эта краска может оказаться опасной в теплице и дома. Если на окрашенной поверхности при влажной погоде вырастала плесень, она вступала в реакцию с пигментом, выделяя отравляющие пары. Эти пары были настолько ядовиты, что историки до сих пор на полном серьезе обсуждают, что, может быть, это они, а не рак желудка (как предполагали в то время врачи), послужили настоящей причиной смерти Наполеона. В сельском хозяйстве тогда вовсю использовали «парижскую зелень», опрыскивая ею не только цветы, но и пищевые продукты. Ее даже выливали в пруды и озера, чтобы помешать размножению комаров.
В конце концов во времена Второй мировой войны препараты на основе мышьяка постепенно перестали использовать и перешли на новые синтетические химикаты, которые избавили растениеводов от ряда проблем с вредителями, но создали новую угрозу для здоровья и окружающей среды. В 1939 году появился инсектицид ДДТ. В Штатах его запретили использовать в 1972-м, после того как начался массовый мор среди птиц. Органофосфаты, во время Второй мировой войны разрабатываемые как нервно-паралитический газ, до сих пор применяются в качестве пестицидов. Самый известный из существующих препаратов называется «карбофос». Однако применение органофосфатов подвергается все большей критике из-за своего токсичного воздействия на людей. Некоторые растениеводы начали понимать, что затраты на сельскохозяйственные химикаты, защитное снаряжение для рабочих, обучение, ограничения и отчетность, не говоря уже об общественном мнении и вреде, наносимом окружающей среде и людям, могут существенно превышать получаемую выгоду.
Именно поэтому исследовательская команда Мэррон начала поиски, переворачивая компостные кучи и соскребая плесень с древесной коры, пытаясь найти организмы, которые можно использовать для создания нового поколения органических пестицидов. Чтобы найти работающие варианты, «AgraQuest» создала каталог и протестировала более двадцати трех тысяч различных микроорганизмов. «Наш первый продукт, “Серенада”, имеет бактериальное происхождение, – рассказала Памела. – Это Bacillus subtilis, штамм, который мы нашли в персиковом саду во Фресно. Один из землевладельцев, вложившихся в нашу компанию, позвонил и сказал: “Знаете, на этом поле никогда не бывает бурой гнили”. Мы приехали и взяли пробу земли возле деревьев. Дойдя до лаборатории, я выложила почву в чашку Петри, и она подавила рост всех находящихся там микроорганизмов. Судя по всему, микробы, содержащиеся в этой почве, ингибировали действие всех остальных. Мы обнаружили, что эти бактерии вырабатывают определенные липопептиды с антибактериальным и антигрибковым действием. Теперь мы продаем Bacillus subtilis в пятнадцати странах и готовим их на продажу для цветоводов Колумбии и Эквадора».
Мэррон была удивлена, сколько пестицидов используется в цветочной индустрии даже после того, как цветы срезают. «Я не знала, что цветы нужно обмакивать в фунгицид, пока один из наших клиентов не задал вопрос, как для этого использовать наши продукты, – рассказала она, – я даже переспросила: «Вы что, их правда туда макаете?» В итоге пришлось добавлять инструкции, как использовать продукты нашей марки».
Кроме того, «AgraQuest» разработала окуривание против серой гнили, действие которого продолжается, когда обработанный цветок покидает ферму. Когда розу пакуют, на ней может не быть неприглядных серо-бурых пятен, но они появятся позже, к тому времени, как цветы уже попадут к покупателю. Для борьбы с этим «AgraQuest» разработала фумигант под названием «Арабеск» на основе грибка (недавно открытого рода и вида), растущего на древесине коричного дерева в Гондурасе. Попадая в воду, этот грибок вырабатывает газ, который действует как мощное противогрибковое средство. Так что сотрудники Мэррон пакуют этот грибок в чайные пакетики. Если их намочить и положить в коробку с цветами, то выделяющийся газ будет убивать грибок и насекомых во время транспортировки.