Стражник провёл меня по пустому коридору, потом мы долго поднимались по широкой винтовой лестнице.
Навстречу несколько раз попались другие стражники, которые вели других арестованных. Я с любопытством осматривал каждого собрата по несчастью, пытаясь понять его преступление.
Люди разные. Молодые и старые. Одни одеты легко, как я, другие наоборот — кутались в толстые халаты или шубы, как папа Самирана. Одни не носили никаких головных уборов, другие носили что-то похожее на тюрбаны или круглые шапочки, смотанные из нескольких слоёв ткани.
Женщин было меньше, чем мужчин. Но особого отношения к женщинам я не заметил. Они не покрывали лицо и не вели себя подобострастно по отношению к мужчинам. Вероятно, в Дивии существовало столь редкое для древнего мира равноправие полов. Даже среди небесных стражников встречались женщины.
Некоторые заключённые держали руки крест-накрест на груди, обхватив ладонями плечи. Запястья связаны тонкой белой верёвкой, петли которой обматывали шею, заходили за плечи и как-то смыкались на спине. Немного напоминало японское извращение связывания верёвкой. Но многие шли, как я, без всяких пут.
Один раз навстречу попался здоровенный силач, одетый в чёрную тунику, настолько неприлично короткую и настолько открытую, что можно запросто предположить, что мужика взяли за нарушение общественных приличий.
Его сильные руки скованы железными обручами, к которым приделана толстая цепь. Один стражник тянул цепь, а второй подталкивал мужика копьём в спину. Третий стражник, вооружённый полупрозрачным топориком из неизвестного материала, шёл рядом.
Вокруг тела арестованного летали разноцветные обручи цвета. Это выглядело бы даже прикольно, если бы каждый оборот обруча не причинял мужику явную боль: он плотно сжимал губы и хрипел, сдерживая стоны.
Мой стражник толкнул меня в сторону, чтобы уступил дорогу.
Тихо постанывающего мужика провели мимо нас вниз по лестнице. Один из цветных обручей едва не коснулся моей руки, отчего я тоже ощутил болезненные покалывания в теле.
— Опасный преступник? — спросил я.
— Один из главарей шайки «Сильные Телом», — охотно ответил стражник. — Обвинили-таки, мерзавца. Долго же он избегал Обвинения.
— А что за обруч вокруг него?
— Озарение «Подавление Света», — так же охотно ответил стражник. — Оно вытягивает из приговорённого все озарения.
— А куда его ведут?
— Куда-куда, — отозвался стражник. — В какой-нибудь край.
— А там что?
— Там его сбросят в грязь. — Стражник потерял интерес к разговору со мной. Толкнув локтем, сказал: — Давай, шагай. Если станешь частым гостем в Прямом Пути, то тебя однажды тоже сбросят.
Винтовая лестница тянулась высоко, теряясь в своих извивах. Через равные промежутки лестница прерывалась просторными круглыми площадками с круглыми дверями. На одной из этих площадок стражник остановился и толкнул круглую дверь.
Я только-только попал в этот мир, но меня уже втянуло в жернова местного правосудия. Радовало, что, по всем приметам, оно здесь вершилось быстро.
Глава 3. Быстрый суд и долгое наказание
Мы вошли в просторное помещение, похожее на храм Двенадцати Тысяч Создателей. В высоких арках так же стремительно бежали облака и пробивались яркие лучи солнца. Только стены и пол здесь не украшены иероглифами озарений и узорами. На одной стене разместились массивные объёмные иероглифы, означавшие «Обвинение и Правда».
Вдоль стен рядами стояли деревянные скамейки. Мои родители уселись рядом друг с другом. Отец взял ладонь матери в свою. Оба с тревогой уставились на меня.
Кроме нас в зале присутствовало несколько стражников, один из которых откровенно дремал, сидя на скамье и свесив голову. И десятка два незнакомых людей разного возраста, одетых в разнообразные туники, плащи и халаты. Я не слишком вглядывался в их наряды, но подметил, что никто не носил штаны.
Особенно выделялся многослойный халат одного толстого господина, украшенный таким количеством золотых узоров, что блестел в лучах солнца, как диско-шар на танцполе, отбрасывая на стены дрожащие солнечно-золотые отблески.
Стражник поставил меня в центр площадки и ушёл. Тут же передо мной выросло два огромных плоских камня. Мало того, что они походили на высокие надгробия, так и появились из каменного пола со скрежетом и скрипом. Я в испуге отскочил, что вызвало насмешки зрителей.
Кто-то рассмеялся:
«Первый раз, что ли?»
На первом камне со скрежетом проступил объёмный символ «Обвинение». Под ним, с едва слышим шорохом, вылупились ряды иероглифов, описывающие моё преступление.
Я перевёл взгляд на второй камень. На его гладкой поверхности торчал символ «Правда» без какого-либо пояснительного текста.
Между камнями встал пожилой и лысый мужчина, облачённый в тёмно-синюю тунику, усыпанную мелкими узорами из символов Обвинения и Правды.
— Меня зовут Салуин Коут, — объявил он. — Моё предназначение: Помогающий Богам. Я буду вершить уравнивание Обвинения и Правды на Пути Самирана, сына Похара Те-Танга и Мадхури Саран.
Из этого я понял, что лысый — мой судья.
— Ты впервые на пути Обвинения и Правды, лениво, — сказал Салуин Коут. — Поэтому я должен спросить, знаешь ли ты, как вершится правосудие?
— Не очень… Я ведь впервые тут.
Судья недовольно вздохнул и пояснил:
— В Прямом Пути произойдёт сравнение твоих утверждений и мыслей с утверждениями и мыслями тех, кто обвинил тебя в преступлении.
— А кто меня обвинил? — спросил я. Хотя на самом деле было интереснее узнать, как можно вообще сравнивать чьи-то мысли?
— Четыре родственника погибших недавно людей, и небесный стражник, поймавший тебя на воровстве «уходящих граней».
— Что такое уходящие грани? — спросил я.
Лысый заметно удивился:
— Грани умирающих людей.
— То есть, грани можно забирать у других?
Судья то ли ужаснулся, то ли рассердился:
— Мальчик, не пытайся заболтать простое дело, — наставительно сказал судья. — Ты попытался отнять грани через грязное колдовство. Но доблестный небесный стражник Илиин вовремя прервал тебя.
Суть моего страшного преступления стала чуть яснее: меня обвиняли не в воровстве, а в попытке воровства.
— Ну, — с безразличной нетерпеливостью спросил судья. — Ты ознакомился с обвинениями?
— Да, — ответил я. — В свою защиту хотел бы сказать, что…
Властным взмахом руки судья прервал меня:
— В твою защиту будет говорить Правда. А ты помолчи.
Откуда из зала я услышал нервный смешок:
— Молодёжь уже вообще перестала уважать традиции предков.
— Воспитание молодых — обязанность взрослых, — ответил другой голос. — Обвинять надо не парня, а его родителей, которые не воспитали его в уважении к Создателям.
— Верные слова, уважаемый.
Плита с символом «Обвинение» снова зашуршала. Иероглифы, описывающие моё преступление, стёрлись. На их месте выросли новые:
ОБВИНЕНИЕ САМИРАНА,
СЫНА ПОХАРА ТЕ-ТАНГА И МАДХУРИ САРАН.
✦ ГРЯЗНОЕ КОЛДОВСТВО. ОБВИНЕНИЕ ОТ ПРЯМОГО ПУТИ.
✦ ОСКВЕРНЕНИЕ ХРАМА. ОБВИНЕНИЕ ОТ СОСЛОВИЯ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ «ПОМОГАЮЩИЕ СОЗДАТЕЛЯМ».
✦ ВОРОВСТВО ГРАНЕЙ. ОБВИНЕНИЕ ОТ РОДСТВЕННИКОВ ТЕХ, ЧЬИ ГРАНИ ОН ПРИСВОИЛ.
И последний пункт обвинения, который снова напомнил мне нашу родную судебную систему:
✦ СОПРОТИВЛЕНИЕ ПРИ ВЗЯТИИ ПОД СТРАЖУ. ОБВИНЕНИЕ ОТ НЕБЕСНОГО СТРАЖНИКА ИЛИИНА РАТТАРА.
«Сука, Илиин, — подумал я. — Сам избил меня, да ещё и обвинил!»
— Ты можешь отвергнуть последнее обвинения, — сказал вдруг судья. — А так же выдвинуть своё. Хочешь обвинить небесного стражника Илиина в нанесении побоев?
Я задумался. Стоило ли усложнять дело? При том, что я понятия не имел, как будет доказываться точка зрения каждой из сторон.
— А как я докажу, что Илиин меня избил?
Снова волна шёпота зрителей за моей спиной.
— Этот паршивец считает Помогающих Создателям дураками! — отчётливо произнёс кто-то.
Чей-то одобрительный смех, сопровождаемый дребезжаньем металла, поддержал его. Кажется, смеялся тот толстый и золотой господин.
— Доказывать ничего не надо, — пояснил судья. — Твои слова и слова Илиина будут сравнены с Правдой.
— Звучит обнадёживающе, но что это значит?
Судья монотонным голосом проговорил:
— Линия Морального Права, которую ты можешь увидеть своим Внутренним Взором, сохраняет каждый шаг, каждое озарение и поступок в любой момент бытия прирождённого жителя Дивии. Все следы остаются на Всеобщем Пути. Любые слова и утверждения могут быть сравнены с Правдой и оценены.
— Вы хотите сказать, что Всеобщий Путь и так знает, что произошло в храме Двенадцати Тысяч Создателей? — изумился я. — К чему же суд?
— Как к чему? — удивился судья. — Ты же творил грязное колдовство.
Не сказать, что мне стало намного яснее, но я не мог отделаться от ощущения несуразности происходящего. Конечно, в разных культурах приняты свои судебные нормы. В некоторых мирных культурах моего времени вообще принято побивать камнями без суда и следствия.
«Офигеть! — подумал я. — Меня будут судить неизвестно как и неизвестно за что, опираясь не на факты, а на какое-то моральное право».
— Самиран, — спросил судья. — Разве родители не нанимали тебе учителей? Почему ты не знаешь ничего? Ведь Прямой Путь и его бесстрастное и неподкупное суждение — это одно из множества великих отличий между нами, прирождёнными жителями Дивии, и всякой грязью, которая живёт в тени нашей летающие тверди!
Я лишь пожал плечами: откуда мне знать, чему учился Самиран.
— Ты готов сравнивать Обвинение и Правду?
— А давайте, — заявил я. — Чего время тянуть?
Лысый приободрился:
— Правильный ход мыслей, мальчик.
Тут со скамьи поднялась мать Самирана. Опять я залюбовался ею. Кажется, все мужчины в зале залюбовались.
— Я обвиняю небесного стражника Илиина Раттара, в том, что он причинил побои моему сыну, а так же ложно обвинил его в сопротивлении. Путь знает, у кого правда.