— У тебя есть золото? — быстро спросил он.
— Ну, не знаю. Может, дома лежит. Только мне сказали на суде, что я должен отдать потерпевшим двадцать тысяч золотых граней.
— О Создатели! — воскликнул вдруг Хаки. — У меня отец за жизнь столько не заработал!
— Сколько золота будет стоит этот кристалл?
— У меня есть друг, — издалека начал Хаки. — А у друга есть знакомый, который знает, где можно купить кристалл яркого озарения «Внушения Неразумным» по самой низкой цене.
— За сколько?
— Намного ниже, чем на рынке.
— А если с точностью до грани?
— За тридцать.
Чтобы не выдать непонимание, много это или мало, я закивал:
— А, ну да, ну да.
Расценив мою осторожность, как торг, Хаки пообещал:
— Я могу договориться за пятнадцать.
— С собой денег нет.
— А дома? — быстро спросил Хаки. — Купим кристалл и вмиг расчистим всё это свинство.
Да уж, я ведь даже не знал, где вообще дом Самирана!
— Я подумаю. Родители и так должны уйму граней.
Пока мы разговаривали, свиньи обступили нас со всех сторон.
— Назад, назад! — заорал на них Хаки.
Отгоняя атлетичных кабанов деревянной лопатой, он ударил самого крупного и наглого свина по хребту. Тут же получил ответку — с разбегу кабан ткнулся мордой ему в ноги и опрокинув в грязь. Потом, довольно похрюкивая, отбежал.
Я подал Хаки руку, помог подняться.
— Играете со свинками, мальчики? — произнёс вдалеке певучий голос. — Они у нас весёленькие и умненькие.
В ворота свинарника вошла девушка, облачённая в длинный плащ из материала похожего на брезент. Хлюпая по грязи, она перелезла заборчик и направилась к нам.
Перед началом работы мне и Хаки выдали такие же плащи, а на ноги дали что-то вроде кирзовых сапог на мягкой подошве. Они были мне велики, поэтому иногда застревали в грязи, и я голой ногой ступал в нечистоты.
При виде девушки, Хаки принял позу покрасивее, отперевшись на лопату. И… сделал вид, что не заметил гостью. Ох, уж эти подростки. Я наоборот, приветливо помахал девушке.
Её звали Виви Карехи, дочь Вакаранги Карехи, владельца свинарников.
Животновод Карехи — один из богатейших людей в этой части «летающей тверди». Семья Карехи снабжала свининой и говядиной половину Дивии. Коровники, кстати, располагались в другой части летающей тверди. Вакаранга Карехи стал мясным монополистом сразу после того, как весь род его конкурентов внезапно погиб. Когда они собрались на семейный праздник в дом ударила мощная молния, спалившая его дотла. Другие конкуренты после этого случая внезапно вышли из торговли мясом и продали семье Карехи все свои коровники, свинарники и места на рынке.
Об этом мне успел рассказать Хаки, когда стражник высадил нас из экипажа.
— Поговаривают, что соперников Вакаранги убило яркое озарение «Удар Молнии», — сообщил Хаки. — Но небесные стражники так и не нашли того, кто его применил.
Виви вовсе не выглядела дочерью бандита. Пухлолицая, румяная с постоянной улыбкой от уха до уха. Виви — лет двадцать. Фигуры под плащом не видно, но можно догадаться, что там плотная «кровь с молоком».
Кстати, Хаки, судя по его угреватому лицу, лет шестнадцать-семнадцать. Физически он намного развитее меня, мускулистые руки, широкие плечи. Разве что волосы похуже — слипшиеся пряди выглядели так, будто ему на голову накидали чёрных тряпок.
— Расступись, — прикрикнула Виви на животных, и они послушно отбежали, образовав пустоту вокруг девушки.
Она быстро дохлюпала до нас. Сняв со спины квадратный короб, поставила его в грязь и открыла крышку.
— Принесла вам подкрепиться.
Запах чего-то жареного пробился даже сквозь вонь свинарника.
Вот за что я люблю такой тип девушек — они знают, что нужно мужчинам.
С момента моего появления в этом мире я не только не ел, но и не пил. В горле пересохло ещё во время суда, но на просьбу напиться, стражник не ответил.
В хлеве стояли лохани с водой, но я ещё не дошёл до той степени отчаяния, когда стал бы пить со свиньями. Поэтому появление милой девушки, которая принесла «подкрепиться» стало двойной радостью.
В коробе Виви лежали квадратные лепёшки, завёрнутые в горячие листья какого-то растения, а между лепёшками дымились тонкие ломтики жареного мяса: свинина, наверняка. Сбоку воткнут металлический кувшин с деревянной крышкой.
Виви вытянула его, открыла и сказала:
— Сначала вымойте руки.
— У меня чистые, — важно ответил Хаки, обтирая грязную ладонь о брезентовый плащ.
Но Виви настояла:
— Ты разве не знаешь, что в воздухе живут маленькие зверьки? Некоторые из них попадают в наше тело, кусают его изнутри и сотворяют болезни.
— Бактерии и вирусы, — кивнул я. — У нас однажды чуть весь мир от пандемии не умер.
Виви замерла, поливая мне руки:
— Что за бака-тери и пан… деми?
— И что за мир? — осведомился Хаки.
— Ну, — смутился я. — Тот мир, который внизу. Не летает который. А пандемия — это когда много-много людей, целые города, заражаются и заболевают.
— Да, — кивнула Виви. — Низкие царства постоянно страдают от ядовитых укусов невидимых зверьков. А всего-то нужно мыться почаще. Но вместо этого низкие приносят жертвы богам, которых нет, и просят спасти их от чумы.
— Дикари, — шмыгнул Хаки, подставляя ладони под воду. — Но я бы хотел прогуляться по их землям.
— Зачем? — удивилась Виви. — Низкие живут хуже этих свиней. Или ты хочешь стать падшим?
— Девушка, — наставительно сказал Хаки. — Любой падший живёт как бог и царь среди низких. Лучше я буду царём внизу, чем уборщиком за свиньями наверху.
Мне было интересно слушать их разговор, но я не вытерпел:
— Умоляю, госпожа Виви, дай мне воды.
Чуть ли не вырвав кувшин из рук девушки, я надолго припал к горлышку. Утолив жажду, вернул:
— Прости, очень пить хотел.
Виви весело тряхнула головой:
— Все наказанные, которых приводят к нам на работу, хотят есть и пить. Но вы первые, кто моего возраста. Обычно всякие взрослые забулдыги с Ветроломов попадаются или блудливые женщины.
Хаки глупо ухмыльнулся:
— Гы, блудливые!
— Кушайте же, — сказала Виви.
Второй раз нас не надо было упрашивать. Присев на корточки, запустили руки в короб с едой.
Схватив тёплую лепёшку, я замер и проследил за действиями товарища, чтобы повторить.
Еда — это один из вещественных носителей духовных и ценностных смыслов. Принятие пищи — важный, ритуальный процесс в любой культуре. Мало ли как я оскорблю присутствующих своим неправильным поведением?
Но судя по тому, как Хаки принялся именно что жрать, ценностных смыслов еды он не знал.
Я аккуратно положил на лепёшку тонкий кусок жареного мяса и с наслаждением откусил. Мясо жёсткое и сухое. Не солёное, со слабыми следами каких-то горьких пряностей.
Забавно, конечно это выглядело: трое молодых людей стояли в центре свинарника, окружённые грязью и чёрными хрюкающими кабанами.
Как можно тут поверить, что Дивия — летающий город?
Откуда в Дивии соседство непостижимых технологий и отсталой обыденности, типа неряшливого и неэффективного животноводства?
Даже я, плохой фермер, видел, что хлев можно организовать получше. Начать с того, что не делать его таким огромным. А если обеспечить свиней личным жильём, они перестанут толпиться в центре.
Я и Хаки чавкали, соревнуясь со свиньями, а Виви переводила взгляд с меня на него, потом спросила:
— Вы ещё не ходите в Дом Опыта?
Мой новый товарищ усиленно жевал, поэтому промычал что-то непонятное и махнул рукой.
— А ты, Самиран?
Когда не знаешь, что ответить, то поступай, как самые мудрые представители человечества — отвечай вопросом.
— А ты, Виви, посещаешь?
— Конечно, — рассмеялась Виви. — Уже давно. Но я всё ещё не выбрала предназначение.
Я совершенно не понимал, что это значило, но Виви сделала многозначительное ударение на выборе предназначения, поэтому я спросил:
— Почему?
— Я оставила себе свободу выбора. Ведь о свободе нам твердят в Доме Опыта, не так ли?
— М-м-м, — неопределённо отозвался я.
Виви словоохотливо рассказала:
— Отец, братья, родственники, учителя и даже соседи — все давят на меня, чтобы я стала Созидающей Пищу. Чтобы я усвоила лучшие озарения нашего рода. Мол, это даст мне уверенное движение по проторённому пути и крепкую поддержу идущих рядом. Не так ли?
Я выдал универсальный ответ:
— Тоже верно. Хотя как посмотреть.
— Вот именно! — горячо согласилась Виви. — Ведь Всеобщий Путь не существует в едином виде, и он не означен навсегда?
— Весьма вероятно, что так, да.
— Нас учили, что Путь будет везде, куда бы ты не пошёл. И он всегда будет таким, каким его выберешь ты. Главное не отрицать его.
— Да. Путь… он такой… нельзя его отрицать.
— А значит, я вольна взять любое предназначение. Даже из другого сословия.
Прожевав последний кусок мяса, я спросил:
— И какое ты хочешь предназначение?
— Хочу стать Меняющей Смыслы. Хочу играть со светом и делиться им с другими людьми.
Кажется, предназначение — это вроде профессии жителя Дивии.
Всеобщий Путь немного напоминал философию Дао, «пути человека». С тою разницей, что имел конкретное практическое приложение в жизни целого летающего города.
Хотелось вспомнить цитату из «Дао дэ цзин», по которой я писал реферат на втором курсе универа, но то ли от еды меня разморило, то ли неразвитый мозг юноши, в которого я вселился, не сохранил всех моих знаний. Я выдал лишь несуразное:
— Пусть народ снова начинает плести узелки и употреблять их вместо письма.
— Ты говоришь, как наш учитель в Доме Опыта. Он упоминал, что низкие царства должны жить отстало, а Дивия должна наказывать низких царей, когда те отклоняются от следования нашему Пути.
— Почему?
— Ты чего? — удивилась Виви. — Низкие царства не могут развиваться без нашего руководства. Только мы знаем Всеобщий Путь.