— Без нашего воспитания низкие пойдут кривым путём, — заявил Хаки, потом рыгнул и утёр рот рукавом.
Я же догадался, что тёплые листья нужно использовать в качестве салфеток. Поэтому аккуратно утёр рот и ответил:
— Не повезло низким царствам.
Вдруг свиньи встревожились. Похрюкивая начали разбегаться.
Со стороны ворот хлева к нам шагал высокий мужчина лет тридцати, одетый в такой же брезентовый плащ, как Виви. В руках он нёс ровную гладкую трубу из полупрозрачного материала. Время от времени он бил замешкавшихся кабанов по спинам, и ни один из них не посмел ответить. Повизгивая, они убегали ещё резвее, напирая на других свиней.
Виви тоже взвизгнула, как испуганная свинка. Выхватила у меня кувшин с водой, а у Хаки — кусок недоеденной лепёшки с мясом. Побросала их в короб и захлопнула крышку. Обхватив короб руками, присела:
— Не говорите, что я тут была.
— Счастливого пути, — сказал Хаки, загораживая девушку.
— Увидимся, — сказал я.
Передвигаясь на корточках, Виви ушла в гущу свиней, которые, повинуясь приказу хозяйки, обступили её со всех сторон скрывая от мужика с палкой.
Мужик с палкой — Карапу Карехи, старший сын главы рода Карехи. Он отвёл нас в этот хлев. Во время работы регулярно навещал нас и бил свиней палкой, намекая, что может побить и нас.
— Скоро конец рабочего времени, а вы ничего не сделали? — заорал он издалека. — За работу, бездельники!
Я и Хаки принялись усиленно грести грязный настил деревянными лопатами.
Карапу ходил вокруг нас, и ворчал:
— Вечно нам из Прямого Пути бездельников присылают. Не могут один хлев очистить.
Я перестал скрести солому:
— Уважаемый Карапу. Можно ли не надолго выгнать свиней из свинарника, чтобы мы постелили свежую солому?
— Свиньи останутся там, где они есть, — ответил Карапу, не задумываясь. — Работайте до конца времени.
«Конец времени» — звучало ужасно, но я уже знал, что он подразумевал конец рабочего дня по времени Дивии.
Продолжая бессмысленно грести грязную солому, я отдалился от всех, чтобы мой Внутренний Голос снова мог разговаривать.
Я выяснил, что, слава богу, у дивианцев не было каких-то хитрых способов считать время. Сутки делились на привычные двадцать четыре часа. Но опять же мало кто употреблял цифры, предпочитая названия, типа, «время для работы», «время для обеда», «время для сна».
Если кому-то нужно более точное время или необходимо отмерять секундные промежутки, то для этого призывался Внутренний Голос.
Конечно, любые пояснения Внутреннего Голоса требовали дополнительных пояснений, например, что такое Дом Опыта? Но решил не углубляться. Если мне суждено жить в этом мире, то рано или поздно всё узнаю.
Мне приходилось несколько раз переспрашивать Голос, потому что его ответы изобиловали какими-то метафорами и витиеватостью. Или же стандартным ответом о том, что между нами непонимание. Я как бы переводил с поэтического языка на свой, рациональный язык двадцать первого века.
Например, выяснил, почему у всех жителей есть фамилия, а у меня, вместо фамилии указана принадлежность к обоим родителям. Это объяснялось договором между брачующимися родами. Ребёнок, достигший «нужного возраста» выбирал себе род, то есть фамилию, к которой он примкнёт. То есть отца или матери.
— А что даёт выбор рода? — спросил я.
«Выбор родового имени отсекает одни пути, но открывает другие».
Я сразу же склонился в сторону фамилии матери. Самиран Саран даже звучало лучше, чем Самиран Те-Танга.
Но… чёрт возьми, как это жестоко, когда ребёнку приходится выбирать между двумя родителями! Это мне хорошо, мне нет дела до родителей Самирана.
— А что если я не хочу выбирать ничей род?
«Ты навсегда потеряешь пути обоих родов и наследованные озарения».
— Это плохо?
«Путь не бывает плохим или хорошим. Это свойства идущего по нему».
— Тэк-с… Если я не приму чей-либо род, я останусь без родового пути?
«Ты начнёшь Путь своей семьи, со своим именем и потомками, которые создадут род. Имя и новые наследованные озарения можешь получить в храме Двенадцати Тысяч Создателей».
Своя семья — это слишком долгоиграющие планы. Я даже в прошлой жизни на вопрос родителей, когда заведу детей, отвечал честно — никогда. И ведь я был прав. Что сейчас делала бы моя семья, потеряв своего кормильца в ином мире?
Ладно, мысли о прошлой жизни настраивали меня на грустный лад. Что там дальше?
— Самиран? — осведомился Хаки Энгатти.
Я вздрогнул.
Увлёкшись беседой с Голосом, я остервенело грёб и грёб грязную солому деревянной лопатой. Даже боевые кабаны, которые ранее толкали меня, сбились в испуганную толпу и прижались к стене, с ужасом ожидая, когда я до них доберусь.
Я огляделся: половина грязного настила была собрана в огромную кучу, а Хаки торопливо таскал из колёсной повозки свежее сено и укладывал на очищенный пол.
Свиньи, конечно, тут же побежали на свежую траву. Было ясно, что через десять минут свежий настил будет загажен.
Зато Карапу Карехи остался доволен:
— Именно так и надо работать. Свинки любят свежесть. Ладно, время ушло, уходите и вы. Во дворе есть ручей, умойтесь из него, скоро за вами прилетят стражи.
В автобусе… то есть — в летающем экипаже я предпочёл глядеть в окно. В первую поездку я был подавлен произошедшим, но теперь, пообвыкшись, вглядывался в проплывающие за окном горы и здания.
Низины ущелий из гор и зданий погрузились в холодную синеву, а вершины горели ослепительным оранжевым светом заходящего солнца. Синяя линия тени быстро, заметно для глаз, надвигалась на оранжевые участки света. Видимо, от того, что Дивия летела в сторону ночной части планеты, ускоряя закат.
Интересно, какого размера летающая твердь? По идее, на этот вопрос должен ответить Голос. Он и ответил:
«Не могу помочь вспомнить это».
Я повернулся к Хаки:
— Друг, а ты не помнишь, какого размера летающая твердь?
Парень задумался:
— Я точно не знаю. Но слышал, что стены Первого Кольца до начала Ветроломов можно шагать два дня.
— Так много?
— Это всё из-за лестниц, — ответил Хаки.
— Каких лестниц?
— Ну, обычных, которые на стенах колец. Ты чего?
— Да так. А Ветроломы это что?
Хаки ответил с внезапной обидой:
— Ты тоже считаешь, что на Ветроломах живут одни неудачники и моральная грязь, да?
— Э-э-э, нет, я вообще никогда не думал о Ветроломах. Честное слово.
— Но это не так, — с обидой продолжил Хаки. — Там разные люди живут. И большинство — хорошие.
— Чего ты брешешь? — не выдержал небесный стражник, который сидел на лавке неподалёку, опёршись на копьё. — Добрая часть всех преступников, которых мы ловим и наказываем, — с Ветроломов. Да вы там все грязь. Тоже мне — «хорошие».
— Я не просил ловить меня и наказывать, — отозвался Хаки. — И вот он, Самиран, тоже не просил.
Не хотелось ссориться со стражником, но Хаки стал кем-то вроде друга, нужно его поддержать. Я кивнул:
— Вообще не просил. Ещё и избили меня.
Стражник усмехнулся и выпрямился:
— Тогда властью, данной мне Советом Правителей, могу назначить вам ещё день работы. Хотите?
Мы промолчали.
— Хотите продолжить спор? — настоял стражник. — В конце концов, вы что, правда думаете, что нам нравиться ловить всякую грязь? Но таково наше предназначение.
Я и Хаки молчали, опасаясь получить новый штраф. А стражник смотрел на нас, как бы размышляя, чем ещё можно наказать дерзких спорщиков?
Всё это время наш экипаж каждые пять минут резко уходил на посадку и приземлялся. Стражник, сидевший в начале экипажа, объявлял остановки: «Дворец Игры Света, выходим». Или: «Домовладения рода Хатт». Некоторые арестанты поднимались с мест и выходили, попрощавшись со всеми.
Я напрягся. А где жил Самиран?
«Голос? Ты меня слышишь?»
Но Внутренний Голос умолкал когда со мной говорили высшие по моральному праву, а стражник смотрел на меня пристально.
Наконец стражник отвёл от меня взгляд. И Внутренний Голос тут же ответил:
«Домовладение семьи Похара Те-Танги и Мадхури Саран расположено в Шестом Кольце, близ храма Движения Луны».
Чёрт, от перечисления этих слов мне не стало понятнее… Тем не менее, когда стражник объявил остановку «Храм Движения Луны», я сорвался с места.
— Всем счастливого пути, — сказал я и выпрыгнул из приземлившегося экипажа.
Глава 5. Горячая вода и материнский инстинкт
Меня не удивило, что стражники легко отпустили арестованных. Куда мы убежим с летающего города?
Хотя я жутко устал, убираясь за свиньями, мне не терпелось посмотреть, как я живу.
Синий вечер окончательно накрыл Дивию, даже вершины гор больше не ловили отблески заходящего солнца. Я стоял на широкой каменной дороге, рядом со столбиком с иероглифами, поясняющими, что это «Шестое Кольцо».
Храм «Движения Луны» находился через дорогу. От остальных зданий он отличался только иероглифами и густыми, какими-то неопрятными кустами, высаженными вокруг него.
Вообще для меня все дома Дивии казались храмами. Все дома высокие, украшенные статуями или узорами из символов. Среди этого визуального изобилия не сразу разобрал иероглифы с названиями домов.
Потом обнаружил между домами невероятно крутые лестницы с мелкими ступеньками. Одна из лестниц, метров в сто длиной, заканчивалась фасадом строения, на котором виднелись несколько выпуклых иероглифов: соединённые друг с другом, складывались в надпись «Жилище Похара Те-Танги и Мадхури Саран».
Поднимаясь по лестнице, я отметил, что ступеньки выглядели заброшенными: поросли ползучей травой, словно по ним редко ходили. Интересно, не об этих ли лестницах говорил Хаки?
— Наконец-то ты дома, — обняла меня Мадхури на пороге дома. — От тебя пахнет навозом. Иди, разбойник, умывайся, а я накрою стол.