Неважно. Будь здесь Гунир, то всё могло бы быть по-другому, но приятельских отношений с Вартусом для такого недостаточно, может потом, когда он выполнит свою часть сделки. А Мириот давно упустил такой шанс. Теперь мы строим отношения только на основе выгоды. За мной долг за жизнь сестры, и я стану с Мириотом бок о бок. Но на земли Второго пояса мы ступим, считаясь всего лишь знакомыми собратьями шэнами.
Сейчас же мы вместе вытаскивали из-за пелены вещи, которые не успели спасти ватажники. Спустя две тысячи вдохов она остановилась на границе поместья Стражей. Ярко вспыхнул герб, пылающий Феникс с шестью перьями в хвосте. Он весь превратился в пламя и, рассыпавшись тысячами искр, исчез вместе с пеленой, оставив одни вопросы, один из которых я произнес вслух:
— Что случится с ватажником, который попробует войти?
— Вряд ли что-то хорошее, — передёрнул плечами Вартус, отвечая мне. — У меня мороз по шкуре пробегает, стоит мне взглянуть на ворота и задуматься о шаге за них.
— Это что? Риквил закрыл этот путь для всех, кто сюда придёт? Для всех поколений Волков?
Мириот метнул на меня взгляд, в котором словно тлели искры сгоревшего феникса:
— Не может быть всё настолько плохо, иначе город давно убивал бы всех, кто в него войдёт.
— Напомни мне тот разговор, что случился между нами, в первом лагере? Сколько лет прошло с тех пор, как сумел выбраться последний смельчак?
— Не играй словами. Ты ведь заходил в поместья и тебя сделали шэном.
— Нет, я твёрдо следовал твоим советам и не тревожил покой Древних. А ты, выходит, забирался в дома? Заранее готовился, что шэну грабить будет нельзя?
Улыбка у Мириота вышла кривой:
— Уже даже жалею, что Риквил сбежал, теперь ты срываешь свою злость на мне.
— А мне ни капли не жаль. Мне жаль Таори.
Не знаю, что ответил бы мне Волк на это. Его перебили сразу несколько криков, заставив нас обернуться.
И было от чего кричать. Даже я с трудом удержался от очередного упоминания вонючего зверя пустошей. Впервые в Миражном я видел подобное: сразу в двух местах над городом вставали дымные столбы. А вот Мириот не сдерживал себя, сразу объяснив мне их происхождение:
— Гхарков выкормыш! Что он творит? Да я удавлю его собственными руками!
Риквил? Впрочем, кто ещё это мог бы сделать? Ещё один вольный идущий, что пошёл в город и сумел так близко добраться к Залу? Через площадь прошла фиолетовая пелена, сменившая вид города. Дым сместился и теперь поднимался в трёх местах. Вернее, третий столб лишь едва виден, а там, кто знает, сколько поместий поджёг ватажник. Явно выбрал момент миража и перекрёсток, где смыкались несколько разных кварталов. Вот только как?
— Его же стихия ветер. Как он сумел поджечь поместья?
Мириот меня поправил, явно не задумавшись над тем, кто его спрашивает, вглядываясь вдаль и сжимая рукоять меча:
— Воздух. Ты не слышал, что я говорил Таори? У него все наши артефакты для встреч, от которых лучше бежать. Швырнул на бегу Сгущённое Пламя в поместья.
Если так оно и было, и Риквил и впрямь добросил, то это совсем мелкие поместья, раз формация их границ не обманывала с расстоянием до здания. Вот только зачем?
— Зачем?
— Не знаю, — Мириот бросил на меня короткий взгляд, позволив мне оценить размеры ярости, превратившей лицо в жестокую маску. — Как и то, почему его не остановила Таори. Очень надеюсь, что он выберется и я сумею лично спросить об этом.
— Такие дорогие артефакты, что будут цениться и во Втором? — я ухмыльнулся и предложил. — Заставишь отрабатывать там водоносом.
— Смешно, — Мириот кивнул, вот только в голосе не было ни капли смеха. — В Миражном есть множество возможностей и кроме Зала, Павильона или прочего.
Не сомневаюсь в этих словах.
— Вот только есть и запреты. Один из них, едва ли не основной, гласит, что город нельзя разрушать. Тогда не поздоровится всем, кто зашёл вместе с таким умником.
— Я помню. Разве что ты говорил — Цари оторвут голову тому, кто это сделает, а про кару остальным забыл сказать. Но так даже смешнее. Волки — собратья, с детства вместе, — я засмеялся. — Похоже, это его не остановило.
— Возможно, он пытался сжечь голема, заманив его в здание.
— Я уже понял, ты всегда будешь выгораживать свою левую руку, — я сочувственно поцокал языком и закончил. — Тогда, надеюсь, что его поймает стражник Древних.
— Сам надеюсь, что он здесь и останется, предатель.
— Ого!
Я хотел узнать, в чём причина такой вспышки ненависти, ведь действительно, не в цене же истраченного, как получил ответ. Что сегодня со мной? Почему у меня сегодня язык действует раньше головы? Сначала с Риквилом, а теперь и с этим. Тупица, ведь Мириот сразу сказал мне, в чём главная беда разрушения Миражного. В том, что кара падёт на всех, кто вошёл с нарушителем.
Очередной мираж пронёсся через нас пеленой, оставив после себя десятки Зверей на краю площади. Два из трёх выходов с неё оказались заполнены Зверями всех видов, с одной общей чертой — с синими полосами на теле, теми самыми, что доставляли мне больше всего проблем в городе и которые сейчас не обращали никакого внимания друг на друга. Со времён первой схватки с таким Зверем я стал сильнее, но здесь не будет сражения один на один. То, что они появились, совсем не случайность. Не сомневаюсь, что стоит нам убить этих, как новая пелена принесёт ещё врагов. Вот и ответ на давний вопрос Лейлы, как звери выходят из города. Способ есть. И не обязательно ждать днями и петлять по улицам, выполняя указания духа города, чтобы добраться до нужного места.
Мириот огляделся с невозмутимым лицом, но вот раздавшийся после этого крик показал, что он испытывает на самом деле:
— Риквил, сволочь, останься в живых, чтобы я мог убить тебя своими руками!
Я тоже хотел бы многое сказать, но предпочёл говорить о деле при виде медленно и невозмутимо выходящих на площадь Зверей.
— Похоже, что нам придётся отказаться от твоего плана. Просто бежим в Шепчущий и за год, два прорвём свои последние преграды...
Хотел добавить про то, что он перерастёт орденские Указы и смогу обучить его Умножению, но не успел, как Волк яростно меня перебил:
— Нет! Новички, за которыми никто не стоит, никогда не смогут заработать столько духа, чтобы хватило и для возвышения, и для оплаты перехода всех, кто пойдёт с нами; а у ворот не окажется столько желающих.
— Значит, придётся идти самим, без остальных, — я с безразличием пожал плечами.
У него и впрямь большие проблемы с ватагой и розданными обещаниями. Мне и надо-то заработать лишь на переход мамы и Лейлы. Остальные мои родные пусть остаются здесь. Жаль дядю Ди и Диру, но за два года я сумею и сделать их Воинами, и оставить им основу для жизни, не повторив прежних ошибок. Дяде Варо за такое время можно суметь найти лекарство и поднять на ноги. А то, что тот вредный и упрямый старик останется здесь, так и вовсе счастье.
— Ты плохо слушал мои объяснения, когда пришёл в Зал?
— Я слушал хорошо, — огрызнулся. — твой план предполагал, что мы как минимум оба будем девятой звездой. План предполагал, что рядом будут стоять Риквил и Таори. Где они, глава Волков?
Мириот прорычал:
— Я убью его.
— Значит и сам всё понимаешь. Уходим из города и идём в Шепчущий. Обойдемся без духа.
— Погоди!
Волк и впрямь схватил меня за рукав, удерживая, будто я собирался бежать прямо сейчас, а не за границей Миражного.
— Я помню, как ты говорил, что если сестра выздоровеет, то ты будешь мне обязан. Я требую возвращения долга. Нам нужен дух!
Впервые заговорила мама, всё это время лишь слушавшая нас:
— Леград, плюнь на это. Подумай хорошо и ответь, а не дошёл ли бы ты до Павильона, даже если бы пришёл в город один? Я почему-то думаю, что однажды мираж принёс бы тебя на ту площадь и даже ворота Павильона оказались бы приоткрыты, чтобы ты смог увидеть красные глаза. Помнишь, сколько там в округе таких же зверей? — палец мамы указал на Пантеру сестры. — У тебя просто не осталось бы другого выхода, и ты сам вошёл бы в поместье.
Я хмыкнул, весьма живо представив себе всё это. Каори и впрямь несколько раз явно намекала, что следила за нами. Не знаю уж в чём причина, но она слишком много рассказывала мне, слишком многим помогала в Павильоне. Так что и предложенный мамой вариант совсем скидывать со счетов нельзя. Вот только Мириоту он не понравился:
— Ты, женщина, говори, но говори здравые вещи, никогда с вошедшими в город не случалось такой удачи.
Мама оглянулась по сторонам, удивлённо протянула:
— Странно, Риквила вроде нет с нами, а голос его остался.
— На что ты намекаешь?
Мама откровенно усмехнулась:
— Женщина ни на что не намекает, да только и времена изменились.
Мириот хотел что-то ответить, но замолчал, а вместо этого впился в меня взглядом, процедил:
— Времена и впрямь изменились. А сумеешь ли ты теперь вывести нас из города?
Только я и сам не знаю, остался ли у меня подарок Каори. Ведь о нём она сама просила другого духа, того самого, правила которого сейчас нарушил Риквил. Ведь это он, а не какие-то там Цари следит за их выполнением в городе. Мгновение заняло у меня наполнение силой Неба жетона ополченца, дольше отняла проверка. На карте города по-прежнему сияли пометки, означающие куда идти и где останавливаться, чтобы добраться до места, отмеченного Мириотом девять дней назад. Сейчас и у меня в них появились сомнения. И развеять их можно, только отправившись в путь. Хотя времени выбраться нам хватит, даже если не будет помощи духа города. Лишь бы не мешали Звери, которых становилось всё больше и которые оставляли нам единственный выход с площади. Тот самый, что был началом пути на моей карте. Кто-то из ватажников за спиной прошептал:
— Откуда в городе столько тварей и что они здесь жрали?
Мириота же волновало другое:
— Решай, будешь ли ты отдавать долг, я хочу уйти отсюда зная, что ты не бросишь нас. Времени всё меньше.