– И он сказал: "Это не красивая женщина; это – моя жена"?
– Что-то в этом роде.
– И он рассказывал обо мне?
– Он очень хорошо говорил о вас.
– Он был пьян.
– Он все еще пытается проспаться? – Морс показал пальцем на потолок.
Она встряхнула своими темными завитыми локонами.
– И таким образом, он не будет против, если вы возьмете меня с собой на прогулку, мистер Морс, ведь не будет? Разумеется, сначала вы прикончите свой тост. Может, вы попробуете произнести слово «диетолог» с внятным "т"?
Глава пятнадцатая
Если насыпать в самую маленькую шестеренку механизма нашей логики горсть вопросов, то можно разрушить весь банк наших ответов.
В то самое утро, когда Морс укладывал свой единственный саквояж (в день отъезда уважаемых гостей просят освободить комнаты к 10.30), сержант Льюис постучал в дверь Джонсона и вскоре сидел напротив главного инспектора рядом с сержантом Уилкинсом.
– Спасибо вам, что нашли несколько минут.
– Если могу чем-нибудь помочь... – осторожно сказал Льюис.
– Вы знаете Морса лучше других.
– Достаточно хорошо его никто не знает.
– У него странный ум.
– Вряд ли кто-нибудь станет это оспаривать.
– Он весьма хорош в некоторых вещах.
– В каких же?
– Скажем, неплохо ловит убийц, а вы, конечно, сознаете, что мы в данный момент как раз и ловим убийцу, не так ли, сержант?
– Если это убийство.
– А Морс считает, что в данном случае произошло убийство?
– Насколько я помню, сэр, он занимался этим делом всего один день или даже меньше того.
– Меньше, чем один день.
Впервые свой вклад в разговор сделал и Уилкинс:
– Вы следите за делом по газетам, Льюис?
– Сейчас каждый читает "Таймс"...
– Что вы на это скажете? – Джонсон протянул через стол копию "полудюжины вопросов" Морса.
Льюис просмотрел список и улыбнулся:
– Пошутил, наверно, не так ли?
– Примите мой совет, Льюис, – не пытайтесь говорить это шефу!
– Я не знаю ни одного ответа на эти вопросы, – признался Льюис, – кроме, пожалуй, ответа на одну часть пункта (е). Это касается паба Морелла – "Королевское солнце". Я принес там не одну пинту пива, помнится.
– Вы хотите сказать – принесли Морсу?
– Кому же еще?
– А вам, Льюис, он хоть раз поставил? Вот в чем вопрос, правда, Уилкинс?
Они заухмылялись, и Льюис внезапно возненавидел обоих.
– А как насчет "Белого оленя"? – продолжал Джонсон.
– "Белых оленей" вокруг полно.
– Да, мы знаем об этом! – Джонсон кивнул Уилкинсу, и тот начал читать свои записи:
– Хедингтон, Марстон, Волверкот, Витхэм, Минстер-Лоувелл, Эйнсхэм...
– Я думаю, Морс сможет дополнить этот список, – отважился Джонсон.
Льюис, твердо решивший говорить как можно меньше, кратко прокомментировал:
– Первые два пункта она миновала.
Джонсон кивнул.
– А как насчет Эйнсхэма и Минстер-Лоувелла? И тот и другой рядом с дорогой А40, если конечно, она путешествовала по А40.
Льюис промолчав.
– Возьмем два других: Волверкот и Витхэм. На какой из них вы бы поставили свои деньги?
– Полагаю, на Витхэм.
– Почему?
– Там лес – достаточно легко спрятать тело.
– Вы знаете, что Морс в прошлом году просил шефа обыскать Витхэмский лес?
Да, Льюис знал.
– Но только после того, как поиск в Бленхэйме не дал никаких результатов.
– А известно ли вам, приятель, насколько велик Витхэмский массив?
Да, Льюису было это известно, но он только пожал плечами.
– Почему Морс заинтересовался собакой?
– Не знаю. Однажды он сказал мне, что у него не было домашних животных, когда он был подростком.
– Может быть, сейчас заведет. Многие холостяки имеют собак.
– Вам следует предложить ему это, сэр, – ответил Льюис с ноткой уверенности в голосе. Он почувствовал странное веселое оживление во всем теле, поскольку внезапно осознал, что защищается-то сейчас Джонсон, а не он. Они пытаются эксплуатировать его (Льюиса) мозги, потому что завидуют его отношениям с Морсом!
– Как насчет фотоаппарата? – продолжал Джонсон.
– Вы можете спросить об этом чету Далей, сэр, разве не так? Если они еще там?
– А вообще-то странный вопрос, не так ли?
– Не знаю, сэр. Мне кажется, Морс говорил как-то, что ему однажды подарили "Броуни", но он так и не понял, как фотографировать.
Откинувшийся в кресле Льюис, чувствуя себя уже совсем непринужденно, снова просмотрел список вопросов.
– Пункт (b) совсем легко проверить – о погоде...
Джонсон снова взмахнул рукой, и Уилкинс справился в своих записях:
– Согласно данным Оксфордского радио... 9 июля... "Сухо, солнечно, от семидесяти двух до семидесяти четырех градусов по Фаренгейту; видимость на дорогах хорошая, утром возможен легкий туман".
– Отличный, теплый день, – вежливо сказал Льюис.
– А что насчет пункта (с)?
– Текст шарады, сэр. Он очень любит шарады и кроссворды.
– А какой ответ?
– Меня спрашивать бесполезно. Иногда я не могу разгадать кроссворд даже в "Миррор".
– "Зе-бра"[10] – вот ответ.
– Действительно? Что ж, вычеркнем еще один.
– Что вы скажете об этом пестром дятле "dendrocopos minor"? – В голосе Джонсона уже чувствовалось отчаяние.
– Я – пас, – с мягкой улыбкой ответил Льюис.
– Ради Христа, дружище, мы участвуем в расследовании потенциального дела об убийстве – не в чертовой викторине! Неужели ты этого понять не можешь? На самом деле, зачем этот чертов дятел?
– Мы каждый день узнаем что-то новое.
– Да, сержант. Узнаем. И я еще скажу вам кое-что, если хотите. Ареал обитания этого дятла – леса и парки, и в Витхэмском лесу имеются его гнездовья.
Обретенная Льюисом уверенность начала потихоньку таять, когда Джонсон перешел на агрессивный тон:
– Вы, кажется, не очень-то стремитесь нам помочь, сержант, я не ошибся? Так я вам скажу, зачем я позвал вас сюда. Как вам, наверное, известно, мы сегодня начинаем снова прочесывать Бленхэйм и собираемся искать и искать, пока не посинеем, о'кей? Но если так ничего и не найдем, то дело перейдет к Морсу – и к вам, сержант. Я подумал, что вам не мешало бы знать, как обстоят дела, понятно?
Льюис почувствовал, как у него упало сердце.
– Я не знал этого, сэр.
– Откуда же вам знать? Вам даже никто ничего не сказал, не так ли?
– Почему же у вас забирают дело? – помедлив, спросил Льюис.
– Меня отстраняют потому, что считают меня "непригодным", мать их, – горько произнес Джонсон и встал. – Вот почему!
Глава шестнадцатая
Между 1871 и 1908 годами он опубликовал двадцать томов стихотворений, весьма посредственных.
Последние три дня отпуска Морс провел в «Кинг-Армс», в западной части страны в Дорчестере (Дорчестер, Дорсет). Здесь ему не попадались ни модели, ни косметологи; но, по крайней мере, он почувствовал, что ему не очень хочется возвращаться в Оксфорд. В среду он пешком (!) до полудня исследовал памятные места, связанные с жизнью Харди, а вторую часть дня целиком провел в музее графства Дорсет. Сплошная ностальгия. Когда наконец он вернулся в «главный отель в Кастербридже» и взял в баре кружку пива перед ужином, то выглядел уже человеком, почти примирившимся с жизнью.
В четверг утром он прокатился по А352 на восток от Дорчестера через сельские места, послужившие фоном для романа "Тэсс из рода д'Эрбервиллей", через долину с молочными фермами. Когда он проезжал через Мортон, то решил поинтересоваться, не было ли новых публикаций после анализа Филлипсона (во вторник и среду об этом деле не упоминалось). Он остановился и купил свежий номер "Таймс" в деревенском киоске. Да, публикация была; и он посидел на солнышке у стены кладбища, на котором был похоронен Лоуренс Аравийский, читая длинное послание, помещенное (как и все последующие) в разделе писем.
ОТ ПРОФЕССОРА (В ОТСТАВКЕ) РЕНЕ ГРЕЯ.
Сэр, мой ум, как, без сомнения, и умы многих ваших постоянных читателей, последние дни был занят разгадкой опубликованного вами письма (3 июля), полученного управлением полиции "Темз-Вэлли". Мне хотелось бы воспользоваться вашей любезностью, чтобы поделиться с читателями своими наблюдениями.
Это не стихотворение Альфреда А. Остина, хотя и подписано его именем. Не относится слово "Остин" и к марке автомобиля – последняя модель "остина" датирована 1983 – 1984 годами, и нет никакого сходства между этой датой и датой, указанной в скобках. Даты, приведенные в письме, не имеют никакого отношения к датам, связанным с жизнью поэта. Он родился в 1835 году и умер в 1913-м. Существует отдаленная возможность, что последние две цифры в дате рождения поменяли местами по какой-то ошибке, но дата смерти однозначно неправильна. Он умер в 1913 году в возрасте 78 лет. По странному совпадению перестановка этих цифр дает нам 87 – число, указанное в письме. Я пришел к заключению, что даты в письме вовсе не случайны, они представляют ключ к шифру.
На первый взгляд указанные цифры не являются географическими координатами. Они не соответствуют принятому стандарту обозначения долготы и широты, а Великобритания находится между 50° и 60° северной широты и между 2° восточной и 10° западной долготы. Мы имеем шесть цифр, которые каким-то образом должны дать ключ к интерпретации слов послания.
Я не смог разгадать шифр. Я пытался взять первое слово, за ним восьмое, за ним пятое (что дает "найди... замерзшую... Швеции". Я перемещал последовательность цифр, но результат был тот же. Я проверил строчки, первые буквы строчек, последние слова строчек. Я пробовал брать цифры парами, то есть как 18, 53 (или 35) и 87 – бесполезно. Я пытался поменять начал