— Но к тебе она тоже обращалась за помощью.
— Я и помог, — расплылся он в хитрой улыбке. — Притащил к ней единственного ученика.
Чёрт бы побрал его и его безупречную логику.
Я открыл решётку — та даже не была заперта — и присел рядом со своей еле живой наставницей и осторожно коснулся её руки.
— Кассандра, — позвал я. — Я здесь. Я нашёл вас, как вы и хотели.
Старая чернокнижница не отзывалась, её рука на ощупь была, как сухой пергамент. Я сглотнул и с тревогой обернулся на Маэстуса. Что ещё я мог сделать? Не целовать же её, как Спящую красавицу? То есть, конечно, для спасения жизни — хоть сто раз, но что-то подсказывало, что Кассандра таких вольностей не простит даже любимому ученику.
Или просто ученику. Других-то не было.
— Не… запылился…
Голос, идущий сзади, не ворчал, даже не шептал — шелестел, словно пожухшая трава на ветру. И всё-таки… И всё-таки…
— Кассандра?! — радостно возопил я, поворачиваясь к неё и получил в награду суровый взгляд.
— Тихо, — сказала моя наставница одними губами. — Воды.
Бурдюк из шкуры мантикоры, каждый глоток из которого восстанавливал выносливость, тут же появился на свет из моего заплечного мешка. Я лил воду очень аккуратной тонкой струйкой, но большая часть всё равно попала мимо. Кассандру, впрочем, это ничуть не смутило, и когда она напилась, дала знать слабым кивком головы.
— Зелье, — теперь её голос был просто тихим, а не почти бестелесным. — Хватит… трёх.
Меня вдруг прошиб холодный пот. Из небольшого запаса в пять лечебных зелий, что мне подарили на дорогу ребята, осталось лишь одно — и по правде говоря, я даже не подумал, что для Кассандры следует прихватить новых. С осунувшимся лицом я достал из мешка последний флакон с алой жидкостью и приготовился выслушивать заслуженные упрёки. К счастью, на помощь пришёл Маэстус, молча вручив мне ещё два.
— Не кори себя, мой дорогой, — усмехнулась старая чернокнижница, прикончив первый флакон. За вторым она уже потянулась сама. — Сам факт, что ты добрался сюда вовремя, искупает все твои промахи.
Кажется, за моей спиной кто-то недовольно засопел.
— Вы оба добрались, разумеется, — поправилась она. — Вы даже не представляете, за сколько ниточек я дёрнула, скольких сильных мира сего просила о помощи. И вот, срок к концу, а передо мной только вы двое.
Её фирменный смех-хрип сейчас звучал особенно жутко.
— А я ведь даже не была уверена, что ты осилишь свой первый Путь.
— Без вашей помощи бы не осилил, — признался я.
— Тварь теней помогает только тому, кто помогает себе сам, — хмыкнула она, принимаясь за третий флакон. К её лицу на глазах возвращалась жизнь, кожа розовела и разглаживалась. Сейчас она была больше похожа на человека, отходящего после долгого курса химиотерапии, чем на тибетскую мумию.
— Правда, что тени на Пути едят бессмертных? — вдруг спросил я.
— Только некоторые, — спокойно сказала она. — Ты и сам их можешь выделить среди других. Четвёртое зелье есть?
Если бы мне дали задачу выделить особо «голодные» тени, я бы назвал всего несколько — боссов и минибоссов из первых двух Путей. На третьем под такую категорию, вроде, никто не попадал — и все мои смерти, даже от выстрелов турелей, окончились перерождением.
У Маэстуса нашлось ещё два зелья, и Кассандра осилила оба, после чего предприняла попытку встать. Неудачную попытку.
— Я могу вас понести, — предложил я, и удостоился ещё одного взгляда, суровее прежнего.
— Я ещё не разваливаюсь на куски, — надменно сказала она, пять минут назад не способная нормально выпить глоток воды. — Скоро пойду сама. А пока что садись и слушай, мой дорогой. Оба садитесь. Мне есть, что рассказать.
Мы с Маэстусом уместились на полу перед открытой решёткой, ожидая, пока великая чернокнижница сама устроится поудобнее. Через минуту она удовлетворённо кивнула и спросила:
— Что вы знаете о старых богах?
Маэстус молчал, так что за него взялся отвечать я:
— Они… вроде как олицетворяли эмоции, страхи и всё такое?
— И всё такое, — кивнула Кассандра. — Верно. Но настала Ночь ночей, безумие вошло в наш мир и старые боги первыми приняли удар. Кто-то из них сражался и погиб. Кто-то сбежал, так далеко, как только смог, иногда даже за пределы мироздания. Кто-то решил исполнить свой долг до конца — и остался.
Я вспомнил, что Кёльколиуке уже рассказывал мне об этом, в рамках истории падения Архипелага Затмения. В общем-то, от него же я позже узнал и подробности о сущности богов.
— Те, что погибли, достойны почестей, если бы о них помнили. Те, что сбежали, достойны жалости, если бы их знали. Но мы видим лишь тех, что остались в нашем мире, отравленном злом на столетия вперёд. Некоторые из них не выдержали и сошли с ума. Некоторые до сих пор строят планы мести. И лишь немногие просто продолжили идти вперёд вместе с теми, кто их когда-то создал. Вместе с нами.
Кассандра закашлялась, и сделала большой глоток из мантикорьего бурдюка.
— Кто из вас троих, включая духа в гримуаре, сможет сказать, какие боги не поддались скверне и безумию?
Молчание было ей ответом.
— Ничего, даже я не перечислю всех. Скажу лишь про одну. Надежду.
У меня отчего-то с силой защемило в груди.
— Когда боги погибают, бегут или сходят с ума, их суть не исчезает, — продолжала Кассандра. — Даже в нашем проклятом мире осталось счастье, осталась страсть. Просто теперь гораздо, гораздо меньше, чем было раньше, а на свободное место пришло глухое, невыразимое равнодушие. Смирение перед неизбежным. Но надежда… надежда осталась жива.
Её тихие слова раскатывались грохотом по подземелью — а может, просто по моей душе.
— Она жила все триста лет после Ночи ночей, она помогала каждому, до кого могла дотянуться. Она спасла бессчётное число жизней. А потом… — глаза чернокнижницы встретились с моими. — Потом она заметила одинокого, несчастного, жалкого чужака, которому очень сильно не повезло. И она спасла его единственным возможным способом — став его верной спутницей.
— Эми, — едва слышно прошептал я.
— Эми, — кивнула Кассандра. — Эймей Аурелия-Веста Селестина, и это далеко не последние из её имён. Надежда воплощённая. Если бы не она, мой дорогой, ты бы никогда не выбрался из того кратера. Чужакам нельзя умирать слишком много — они просто растворяются в небытие. Если бы не она, я бы никогда не взяла тебя в ученики.
Мою голову захлестнуло цунами мыслей, вопросов, просьб. Я открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука — всё это нагромождение в моём сознании мешало друг другу и не могло сформироваться в слова. Эми, моя Эми, живая надежда. Она стала моей спутницей — и чудовищная система, окружающая чужаков, заставила её вести себя так, чтобы я ничего не заподозрил. Сделала из неё NPC, информационного бота. Но даже в таком ужасном статусе Эми помогала мне так, как никто другой. Она теряла память, чтобы я мог помнить. Если бы не её надежда, если бы не её доброта, я бы погиб задолго до того, как смог остановить Дею. А теперь она… а теперь я…
— А ТЫ, ТУПОЙ ЧУЖАК, ЕЁ ПОТЕРЯЛ! — голос Кассандры Зервас взмыл до уровня небесного грома, оглушал, заставлял чувствовать себя ничтожеством. — ТЫ ПОТЕРЯЛ НАДЕЖДУ НАШЕГО МИРА!
Я съёжился, скорчился, не способный найти укрытие от её обвинений. От своих собственных обвинений — день за днём, даже когда я не знал об истинной сути Эми. Она сделала всё, чтобы меня спасти, а я не сделал ничего взамен. Я потерял её. Я потерял всё. Я…
Маленькая худая рука опустилась мне на плечо. Я поднял глаза и сквозь пелену слёз едва разглядел свою наставницу, которая самостоятельно подошла ко мне.
— Мир без надежды, мой дорогой, ничуть не лучше мира без Сердца. Возможно даже хуже. Я не хочу это проверять, и тебе не советую. Так что нам пора идти, чтобы понять, как её вернуть.
Она невесело мне улыбнулась и пошла в сторону выхода — не очень быстро, но достаточно уверенно, слегка прихрамывая без своей любимой трости. Маэстус помог мне подняться, не отпуская никаких комментариев, за что я был ему бесконечно благодарен.
Остатки орденских экспериментов забивались в щели и старались как можно быстрее уползти с дороги Кассандры. С каждым шагом она шла всё твёрже, не спрашивая у нас карту, но безошибочно выбирая направление в подземном лабиринте. Сперва мы просто следовали за ней, но затем Маэстус, у которого изначально был заготовлен план отхода из лечебницы, начал его излагать.
— Позже, — прервала его Кассандра, не сбавляя ходу. — У нас ещё остались дела здесь.
— Здесь? — переспросил я. — В этой адской «лечебнице», битком набитой Орденом?
— Всё верно.
Мы с Маэстусом переглянулись.
— И о каких делах идёт речь? — осторожно спросил уже он.
— Во время моего прошлого визита сюда, — сказала чернокнижница не оборачиваясь. — Я не успела навестить старого друга. К нашей удаче, основную массу Ордена составляют безмозглые выродки, не способные понять причину и следствие. Раз уж они оставили меня здесь, у нас есть время на вторую попытку.
Моя наставница звучала уверенно, как всегда, но у меня в первый раз на моей памяти зародились сомнения в её восприятии происходящего. Я уже и сам успел убедиться, что Изнанка искажает время. Наставница наверняка об этом знала, но с другой стороны — она поставила абсолютный рекорд по пребыванию на теневой стороне мира. Чувство времени могло и сбиться.
— Кассандра, — как можно мягче сказал я. — Вы знаете, что со времени вашего прошлого визита прошло больше полугода?
Она остановилась и посмотрела на меня широко открытыми глазами, полными неподдельного потрясения.
— Больше полугода, мой дорогой? Ты уверен?
— Да, и если считать с…
— Целых семь месяцев, две недели, три дня, пять часов, двадцать одна минута и сорок восемь секунд?
Что же, её потрясение всё же было поддельным. Я устыдился, но не сдавался.
— Тогда вы и сами должны понимать, что за это время могло случиться с вашим другом. Откуда вы знаете, что он… не мёртв?