спрашивали. За долгое путешествие по морю у них еще будет время во всем разобраться.
Матрос распахнул дверь в кубрик и повел их по темному коридору внутри. В деревянных же стенах справа и слева были двери, которые открывались во-внутрь. Матрос толкнул сначала одну из десятков дверей, затем следующую. За ними оказались вполне уютные комнаты.
— Это каюты, в которых вы можете разместиться, — буркнул он и, не удостоив новых жильцов взглядом, поспешил по коридору в обратном направлении.
— Что-то он не слишком дружелюбный, — хмыкнул Шторос, провожая его взглядом. Но обилие новых впечатлений быстро вытеснили мысли об угрюмом матросе. Варрэны разбрелись по каютам, изучая и обнюхивая обстановку.
Динка, оглядев их новое жилье, запищала от восторга. Одна каюта была на четыре койки, а вторая… Была для нее! Одноместная! Впервые в жизни у нее появилась своя личная комната, которую не надо ни с кем делить. Она уже хотела закрыться там, чтобы остаться в одиночестве и разложить свои богатства. Но Шторос обнял ее за плечи и заглянул в глаза.
— Идем посмотрим, как отчаливает корабль, — предложил он ласково. — Ведь мы теперь долго не увидим земли.
Динка охотно кивнула и зашагала за ним следом, держась за его ладонь. Остальные задержались в комнатах. На палубе уже собрались все обитатели корабля. Матросы, словно обезьяны, карабкались по высоким мачтам, совершая последние приготовления, чтобы раскрыть паруса и доверить судно воле морских ветров. Капитан в белоснежном кителе стоял на капитанском мостике и отдавал короткие отрывистые команды. Двое моряков споро втягивали на корабль деревянные сходни. У ограждений на борту стояли трое дородных мужчин.
— Это торговцы, которых нас наняли охранять, — шепнул ей Шторос.
— Разве мы охраняем не товар, а этих людей? — удивилась Динка.
— Думаю, что, в конечном итоге, мы охраняем весь этот корабль со всем его содержимым, — ответил Шторос, подводя ее к ограждениям. Динка опасливо выглянула из-за ограждений и увидела плещущуюся между бортом судна и пристанью грязную прибрежную воду.
Шторос встал за ее спиной, положив руки на ограждения по обе стороны от Динки. На берегу толпились немногочисленные провожающие, в основном женщины. Они махали своим близким цветными платочками, не забывая периодически вытирать слезящиеся глаза. Динка вдруг подумала о том, каково это провожать своих любимых в путь, который займет больше года. И потом проводить этот год в неизвестности, не зная, вернуться ли живыми или сгинут в морской пучине.
— Привет, красотка. И ты здесь?
Динка в недоумении обернулась на незнакомый голос и обнаружила справа от себя двоих вчерашних знакомцев. Точно, Вожак говорил, что их тоже оставили на корабле. Видимо, капитан решил, что чем больше охранников, тем лучше.
— Прекрасно выглядишь! — сверкнул белоснежной улыбкой голубоглазый, заметив, что она обернулась в его сторону. Его обезьяноподобный напарник тоже дружелюбно оскалился. Надо же! Необидчивые какие!
Динка кокетливо улыбнулась им и демонстративно откинулась на грудь Штороса, прижавшись к нему всем телом и уловив его едва слышное довольное урчание.
Шторос что-то тихо сказал, и Динка вскинула голову на него, но он разговаривал не с ней. Слева от них уже стояли остальные варрэны, который тоже вышли посмотреть на удаляющуюся землю.
— Отдать швартовы! — отдал команду капитан, и моряки принялись быстро разматывать канаты, привязывающие корабль к толстым деревянные сваям пристани. Работники порта дружно налегли на багры, отталкивая корабль от пристани по всей его длине. Над головой хлопали паруса, громко перекрикивались матросы, сдабривая свои возгласы отборной бранью, метались над кораблем вспугнутые морские белые птицы. Корабль ощутимо тряхнуло и полоса воды между бортом и пристанью стала медленно расширяться. Корабль закачался на волнах, а берег начал все быстрее убегать от него.
Динка, как завороженная, смотрела на удаляющуюся пристань, на рыдающих женщин, на опускающих багры портовиков, на открывающийся ее глазам во всей своей красоте портовый город. Вот и осталась позади их прежняя, полная тревог и опасных происшествий жизнь. Впереди новый чистый лист. Что теперь ждет ее и варрэнов? Куда в этот раз занесет их капризная судьба? Не суждено ли им сгинуть в непредсказуемой морской пучине? Динка расслабилась в руках рыжего варрэна, глядя на стремительно удаляющуюся землю.
Они еще долго стояли на палубе, наслаждаясь холодным морским ветром, пахнущим йодом, солью и свободой. На палубе продолжалась суета. Одни матросы перетаскивали груз с палубы в «подпол», который на корабле, как скоро узнала Динка, назывался трюм. Другие ловко взбирались по мачтам, разматывали канаты, поворачивали крепления, чтобы полотна парусов наполнились попутным ветром.
Портовый город давно уже скрылся в туманной дымке, окутывающей горизонт, и теперь, куда ни глянь, повсюду расстилалось бескрайнее серо-голубое море, по поверхности которого неслись невысокие волны. Солнце, едва видное сквозь пелену облаков, клонилось к закату. Долгий и утомительный день подходил к концу. И Динка почувствовала, что несмотря на теплый плащ и прижимающееся к ней большое горячее тело Штороса, ее бьет озноб.
— Вернемся в каюту? — словно прочитав ее мысли, предложил Шторос, плотнее укутывая ее в плащ. Динка вяло кивнула. Какая-то немыслимая усталость придавливала тело. Словно все события последнего месяца вдруг разом навалились на нее. Едва держась на ногах и ухватившись за локоть рыжего варрэна, Динка добрела до отведенных им кают.
— Сейчас бы поспать… — с надеждой протянула она, шагая в сторону своей каюты. Но у Штороса были другие планы. Он обвил рукой ее талию и утащил в мужскую каюту.
— Ты серьезно рассчитываешь, что будешь спать в отдельной комнате? — ухмыльнулся он, усаживаясь на ближайшую кровать и притягивая ее к себе на колени.
Остальные варрэны уже были здесь. На расселенном на полу одеяле была вывалена гора холодного оружия. Были здесь длинные мечи, короткие кинжалы, небольшие метательные ножички. А также оружие, которое Динка ранее никогда не видела: диски с острыми краями, метательные ножи в форме звездочек, железные полуперчатки с отверстиями под пальцы и длинными острыми ножами в форме когтей, отходящими от каждой костяшки.
Дайм придирчиво оглядывал каждое приобретение, проверял ногтем остроту лезвия и раскладывал на две кучки. Над одной из них колдовал Тирсвад, затачивая и полируя блестящий металл. Хоегард валялся на своей кровати и держал в руках настоящую книгу. Любопытство вяло шевельнулось в душе Динки и тут же пропало. Не сегодня… Может быть потом когда-нибудь…
— Ну хотя бы иногда, — прошептала Динка, прижимаясь спиной к груди Штороса и растекаясь в его руках безвольной тушкой. На них со Шторосом изредка поглядывали остальные, но помешать им никто не пытался. А варрэн уже сгорал от желания, и Динка это отчетливо чувствовала. Его руки жадно скользили по ее телу, расшнуровывая корсет и забираясь под блузку. Она попыталась удержать руками его руки, но услышала над своим ухом предостерегающее рычание. Да, конечно… Она же обещала не препятствовать ему.
Он ловко освободил ее от одежды и теперь ласкал, покрывая поцелуями ее уши, шею и плечи, все еще удерживая ее на своих коленях.
— Ты такая горячая, — прошептал Шторос, нежно касаясь губами ее уха. Но Динка в ответ лишь что-то промычала. Говорить было трудно. Прикосновения его, которые становились все более откровенными, почему-то не возбуждали, а лишь приятно ласкали тело. А разум заволакивало белой пеленой.
— Эй, Динка! — Шторос уже не ласкал ее, а встревоженно встряхивал за плечи. Но ответить ему она не могла, превращаясь в его руках в мягкую безвольную куклу.
— Что с ней? — остальные варрэны встревоженно соскочили со своих мест. Динка хотела сказать им, что все хорошо, но не могла разлепить ставшие вдруг тяжелыми губы.
— Она горячая, — растерянно пробормотал Шторос, прижимая ее обмякшее тело к своей груди.
— У нее жар, — с тревогой констатировал Хоегард, приложив ладонь к ее лбу.
Больше Динка ничего не услышала, так как белый туман затянул ее сознание.
Глава 5
Когда она ненадолго выплыла из забытья, ее куда-то несли, и Динка слышала над своей головой чье-то злобное рычание, кажется Хоегарда. Внутри живота скручивалась огненной спиралью боль, отдаваясь в поясницу и промежность. Она снова перестала понимать, что происходит вокруг. Чуть позже она обнаружила себя скрючившейся на своей лежанке, обхватив руками живот и подвывая от боли. Все тело сотрясалось в жестоком ознобе, а мир вокруг раскачивался, вызывая неконтролируемую тошноту.
— Хоегард, — простонала она. Никого в эту минуту видеть рядом с собой не хотелось. Но Хоегард был тем, кто действительно способен позаботиться и помочь ей.
— Я здесь, малышка, — услышала она его ласковый голос, и даже боль как будто отступила, когда на ее спину легла его тяжелая ладонь. — Скажи мне, что с тобой?
— Тошнит и… мне надо в уборную, — Динка разлепила тяжелые веки, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд.
— Тут есть ведро, давай мы далеко не пойдем и… — Хоегард бережно усадил ее на кровати, кутая в простынь и придерживая за плечи. От перемены положения тошнота вернулась с удвоенной силой, и внутренности скрутило рвотным позывом. Динка скрючилась и, соскользнув с кровати, упала на колени перед ведром. Мерзкая отвратительная горечь хлынула у нее изо рта. По бедрам потекли горячие липкие струйки.
О боже! Какая же она жалкая! Отвратительная! Несмотря на боль и тошноту, было мучительно стыдно перед Хоегардом, присевшим рядом и обнимавшим ее, несмотря на все это. Динка опустила глаза на лужу, набежавшую между ее колен и мысленно застонала. На полу была лужа крови и вся нижняя часть простыни была вся в крови. Только не это! Но ее стыдливые мучения были прерваны новой болезненной судорогой, скрутившей низ живота.
Дверь каюты, скрипнув, приотворилась.