Динка зачарованно смотрела на всполохи огня на его лице. Сложно было представить огромного, практически непобедимого, Дайма слабым ребенком и хрупким подростком.
— Я уходил из дома и месяцами пропадал на диких пустошах, самостоятельно добывая себе еду и сражаясь с хищниками. Я вступил в возраст размножения, но меня не интересовали Варрэн-Лин. Я все свое время, пока не спал и не ел, посвящал тренировкам. Когда я почувствовал себя достаточно сильным, я записался в пограничные отряды, чтобы отрабатывать свои умения на варрэнах из других племен, — он покосился на Штороса.
Динка помнила из рассказа рыжего, что он тоже долгое время сражался на границе. Вот только Шторос побеждал всех своей яростью и безрассудностью, желая погибнуть сам, а Дайм целенаправленно оттачивал боевые и лидерские навыки, желая стать сильнее. Похоже, приграничная зона в мире Варра — универсальный лекарь любой душевной боли.
— Когда я понял, что готов сразится за звание Вожака, я вернулся в племя. Я поделился своими планами с матерью, но она категорично выступила против моих намерений. Тогда я подумал, что она переживает за меня. Тогда мы впервые в жизни с ней сильно поссорились. Она отговаривала меня, как могла. Но я был уверен в себе и готов был доказать свою силу.
— Я решил, что она в меня не верит, и был готов показать ей и всем остальным, на что я способен. Я вызвал на поединок всех своих прежних обидчиков и одолел их всех. А затем вызвал на поединок Вожака и победил его, — по лицу Дайма скользнула грустная улыбка. — Я не стал убивать его, потому что… Потому что я не хотел его смерти. Хотел только доказать себе и другим, что я больше не тот жалкий выродок, над которым все потешались десять шегардов…
— Это был самый счастливый день в моей жизни, когда меня провозгласили Вожаком племени черных, и самые сильные варрэны отдали мне почести, а самые красивые Варрэн-Лин захотели меня выбрать.
— Несколько дней я купался в славе и почестях, наслаждаясь своей победой. Но однажды в мою пещеру зашла мать в компании с поверженным Вожаком. Она сказала, что мне многому надо научиться, прежде чем управлять племенем. Что я должен слушать бывшего Вожака и набираться мудрости у него. Я не привык перечить матери, хоть мне и было неприятно. Они повели меня к ущелью, где старик обещал поделиться секретами управления. Мать велела сесть на краю ущелья и закрыть глаза… — Дайм прикрыл глаза, мысленно возвращаясь в тот день. Остальные притихли, слушая его. Уютно полыхавший костер создавал атмосферу доверия, соединяя окруживших его незримыми нитями, объединяя их, делая ближе друг к другу, сплачивая воедино, в одну семью.
— Я не ожидал подвоха от матери… Я говорил, мы были очень близки. Я послушно выполнил ее просьбу. Там я усвоил самый важный в жизни урок — нельзя доверять никому, — Дайм охрипшим голосом закончил свой рассказ. Уточнять никто не стал. И так было понятно, к чему это привело. Но что сподвигло мать Дайма так поступить с любимым сыном? Это он узнает только вернувшись домой и взглянув в ее глаза. Хочет ли он знать?
Динка привстала на его колене и потерлась щекой о его щеку, вытаскивая его из болезненных воспоминаний в сегодняшний день. В этот теплый круг, образованный желтым светом костра и их обнаженными телами.
— Я не думал, что вы придете за мной, — вдруг сказал Дайм без перехода. — Я снова стал слаб и бесполезен. Но вы раз за разом рискуете ради меня. Почему?
— Ты нужен нам, — убедительно сказала Динка. — Не только мне, нам всем. Нам нужен не Вожак, не сильнейший варрэн. Нам нужен ты, Дайм. Такой, какой ты есть. Спокойный, рассудительный, внимательный. Рядом с тобой мы знаем — все под контролем, все будет хорошо.
Остальные не говорили ни слова, задумчиво глядя в огонь, но Динка точно знала, чувствовала, что они все думают то же самое. Никто не спрашивал Дайма, что с ним случилось в Эрасте. Да это сейчас уже не имело значения. Главное было то, что он снова был с ними.
Дайм повернулся к ней и за подбородок поднял ее голову, заглядывая в глаза. В его взгляде полыхал первобытный огонь. Он склонился к ее лицу и коснулся ее губ нежным поцелуем.
Глава 17
Его поцелуи были медленными и глубокими, насыщенными едва сдерживаемой страстью. Он наслаждался каждой секундой их близости, каждым соприкосновением их губ и языков, застывая, а затем вновь возобновляя наступление, овладевая ее ртом, ее телом, ее желаниями. Он сжимал ее своими большими ладонями, продолжая неистово целовать.
И Динка чувствовала себя в его руках хрупкой фарфоровой статуэткой. Его прикосновения будили в теле сладкое томление, совсем непохожее на восторженное возбуждение, которое она испытывала от мысли, что ее хочет сам Вожак. В этот раз, отбросив статус Вожака, словно ненужную шелуху, он был самим собой. Не прекращая ее целовать, Дайм уложил ее на землю и склонился над ней сверху. Его густые черные волосы покрывалом спадали вокруг их тел.
— Позволь мне… — хрипло прошептал он, слегка отстраняясь и скользя по ее телу затуманенным страстью взглядом. Динка, вместо ответа, ухватила его за плечи и потянула на себя. Он нежно улыбнулся, опираясь на локти и склоняясь к ней еще ниже.
— Прости меня, я был жесток с тобой, я думал только о себе, — прошептал он ей на ухо.
Динка затаила дыхание. Она хотела спросить, что он имеет ввиду, но от близости его тела, его запаха, его горячего дыхания у ее шеи кружилась голова, по телу пробегали волны жара, и мысли путались.
Но в этот раз он не спешил овладеть ей. Его горячие губы покрывали медленными, глубокими поцелуями каждый дюйм ее тела, каждый раз задерживаясь на несколько секунд, прежде, чем оторваться от ее кожи. Словно он пытался впитать в себя ее вкус и запах. Сладкое томление внутри Динки нарастало с каждым поцелуем, растекаясь по всему телу горячей вязкой патокой. К губам присоединился его язык, обжигающий кожу широкими влажными прикосновениями. Динка глухо застонала, выгибаясь и разводя согнутые в коленях ноги. Томление перерастало в нестерпимую жажду. Она хотела его так, как никогда раньше не хотела.
— Возьми меня, сейчас! — потребовала она, срываясь на рычание. Он в ответ тоже оскалился, и из его груди вырвался страстный рык. В возбуждении он рычал совсем не так, как при угрозе. Рык был более высокий, вибрирующий, с проскальзывающими просящими интонациями. От этого звука, Динка утонула в вихре нахлынувшего возбуждения. Его губы накрыли набухший сосок, а рука скользнула по отведенному бедру к промежности. Пальцы нежно заскользили по возбужденной плоти, выписывая круги и спирали. Динка, прерывисто всхлипывая, вдыхала, и с каждым выдохом с ее губ срывался стон желания. Волны наслаждения расходились от его пальцев по ее телу, словно круги на воде от дождевых капель.
— Еще! Ну же! А-а-а, — Динка сгорала заживо от этой неспешной ласки. Ее руки запутались в густой жесткой гриве, она сильно сжимала его волосы в кулаках и тянула его на себя. Дайм лег над ней, перенеся вес на одну свою руку, а второй продолжал ее ласкать, погружая в лоно кончик одного пальца, и выскальзывая обратно. Она распахнула глаза, чтобы увидеть его лицо, но он накрыл ее губы поцелуем. Динка ощутила, как в ее рот сильным толчком погружается его язык, одновременно с тем, как его палец погружается в ее лоно. Раз, другой, третий… Динка выгнулась и закричала, вырываясь из плена его рта. Наслаждение водопадом обрушилось на ее тело, прокатываясь по каждой мышце. Но возбуждение было слишком велико, чтобы выпустить ее из своих сладких объятий. Динка жалобно застонала, требуя продолжения. И палец внутри нее сменился его членом, раздвинувшим лепестки и легко скользнувшим в ее лоно. Динка подалась навстречу ему бедрами, силясь продлить вернувшееся наслаждение, но Дайм снова перехватил инициативу, закинув ее ноги себе на плечи, подхватив ее под ягодицы и глубоко войдя в нее.
Удовольствие от его проникновения было настолько ярким, что перед глазами вспыхнули и закружились звезды. Динка кричала до хрипоты и не слышала своего голоса. А Дайм двигался все быстрее, растягивая плотно охватившую его член нежную плоть ее лона. И с каждым его толчком ее тело выгибалось в новом приступе наслаждения, пока экстаз не настиг ее, выжигая пламенем нестерпимого удовольствия до тла.
Динке было так хорошо, что она забыла обо всем на свете. Она не ощущала Дайма, не знала кончил ли он, не помнила о том, кто она и где. Она лежала на траве и без единой мысли слушала свое шумное дыхание, даже не пытаясь прийти в себя. Чьи-то бережные руки, перевернули ее тело на бок и прижали спиной к теплой груди. Основания шеи коснулись горячие припухшие губы влажным поцелуем. Затем все затихло, и сладкая дремота заволокла сознание.
Динка проснулась от настойчивых позывов мочевого пузыря. Костер потух. Варрэны мерно дышали во сне, растянувшись прямо на земле. Динка осторожно выбралась из-под тяжелой руки Дайма и, бесшумно ступая, чтобы никого не разбудить, отошла за кусты подальше. Сделав свои дела, она задрала голову, глядя на ночное небо. Звезды бледнели, а темная синева с одной стороны становилась прозрачнее. Скоро рассветет.
Что принесет новый день? Где на огромном острове искать загадочный портал, если они даже не знают, как он выглядит? А если все-таки найдут, то отправятся туда сразу же? Динка до сих пор не была уверена в том, хочет ли она идти в мир Варра. Но у нее ведь нет выбора… Или есть? Мужчины захотят уйти без нее? Или откажутся от мечты о доме и останутся с ней.
В первом случае она будет несчастной. Даже если уйдут не все. Она не готова была отпустить хотя бы одного из них. А во втором случае, несчастными будут они, отказавшись ради нее от всего, что было для них ценно раньше. Они могут сделать вид, что все в порядке. Но она-то будет знать и до конца жизни мучиться чувством вины. Идти с ними в неизвестность? Как бы ей не было страшно от этого решения, но другого варианта у нее нет. Придется встретится со своим миром, который однажды исторгнул ее, лицом к лицу.