Здесь необходимы разъяснения. Использование рамки повествования не означает, что, кое-как выкарабкавшись из затруднительного положения и все еще пыхтя от злости, мы сочиняем историю о том, как чудесно мы с ним справились. Наш рассказ должен быть правдивым, а это означает, что, для того чтобы мы в своей истории выглядели стойкими и компетентными, мы должны действительно быть стойкими и компетентными в том, как мы справляемся со своими трудностями.
Поймите также, что, если бы такой римский стоик, как Эпиктет, использовал рамку повествования, он мог бы впоследствии и не поделиться этой историей с другими людьми. В конце концов, основной его целью при применении этого обрамления было бы желание избежать негативных эмоций после неудачи, чего он уже достиг бы к тому времени, когда появилась возможность об этом рассказать. Более того, если бы он в дальнейшем этой историей действительно поделился, то, вероятно, по одной из двух причин. Во-первых, для того, чтобы познакомить людей с тем, как можно это препятствие (с которым они сталкивались или могут столкнуться) обойти. А во-вторых, желая показать пессимисту, что неудача не обязательно вызывает негативные эмоции; на самом деле она может вызвать даже положительные эмоции. Как вам такое?
Эпиктет не стал бы делиться историями о своих бедах с другими, пытаясь произвести на них впечатление своей стойкостью и изобретательностью. Он прекрасно сознавал, что ценности, которыми жили он и другие римские стоики, были необычными. В то время как большинство людей ценили славу и богатство (31), основная цель жизни стоиков заключалась в том, чтобы достичь, а затем поддерживать спокойствие, то есть избегать испытывать отрицательные эмоции, продолжая при этом наслаждаться положительными эмоциями. Он также понимал, что, когда люди судят других, они делают это в соответствии с собственными ценностями, а не в соответствии с ценностями судимых ими людей. Поэтому он пришел к выводу, что здравомыслящий стоик не придает значения похвалам нестоиков, а значит, для него не имеет никакого смысла изо всех сил стараться заслужить похвалу, повествуя о своих злоключениях.
К счастью для нас, наш сознательный разум способен подрывать работу подсознания. В частности, придумывая альтернативные объяснения переживаемых нами неудач, наше сознание помещает наши жизненные затруднения в нейтральные или даже красивые рамы.
Эпиктет пошел еще дальше и предложил нам рассматривать похвалу нестоиков как своего рода обратный индикатор нашего прогресса как стоиков: «Если желаешь преуспеть, терпи, во внешних вещах имея в глазах окружающих вид неразумного глупца. Не стремись выглядеть знающим. И даже если кому-то покажется, что ты являешься чем-то значительным, не верь самому себе» (32). Точно так же он воспринимал критику в свой адрес как доказательство того, что как практикующий стоик он на верном пути. Я знаю, это звучит непривычно, но посмотрите на всех этих несчастных людей вокруг вас. Самый надежный способ заслужить их похвалу – это принять их ценности и жить в соответствии с ними. Тогда им будет легко хвалить вас, потому что, делая это, они косвенно хвалят себя. Загвоздка, конечно же, в том, что, разделяя их ценности, вы, скорее всего, в конечном итоге разделите их жалкое состояние.
Комедийная рамка: когда кто-то нас обижает, мы должны помнить комментарий Сенеки: «Насколько достойнее смеха то, из-за чего мы то и дело льем слезы!» (33) Он также напоминает нам, что тот же прием использовал и Сократ. После того как кто-то наградил его затрещиной, Сократ не рассердился, а отреагировал комментарием о том, что, к несчастью, отправляясь на прогулку, неизвестно, стоит ли надевать шлем (34).
Я столкнулся с замечательным примером использования юмора перед лицом трудностей во время тура на Мачу-Пикчу в Перу. Мой гид рассказал, что несколькими годами ранее он возглавлял группу австралийцев в четырехдневном походе по Тропе инков в Андах. Когда поход закончился, группа вернулась в соседний город Агуас-Кальентес, где они должны были сесть на поезд до Куско, откуда вылететь обратно домой. Там-то мой гид и узнал, что река Урубамба разлилась, а это значит, что поезда не будут ходить несколько дней. Это, в свою очередь, означало, что его клиенты застряли в Агуас-Кальентесе. Когда он сообщил им об этом, вся группа замолчала, пока один из австралийцев не выдал блестящее: «Ну тогда пошли пиво пить!» Остальные засмеялись, и все отправились в ближайший бар.
Отреагировав на неудачу с юмором, австралиец не только предотвратил возникновение гнева в себе, но и задал тон другим путешественникам. Он эффективно отсек те жалобы, что в противном случае могли бы заполнить вакуум. После предъявления пивного козыря было бы уже очень трудно сказать что-то вроде: «У меня есть идея получше: давайте вместо этого встанем и примемся стонать о том, как несправедлива жизнь». Заметьте также, что, выбрав пиво, австралийцы превратили то, что для многих было бы просто несчастьем, в прекрасный рассказ о том, как они застряли в Агуас-Кальентес, которым смогут делиться с друзьями в будущем.
Самый надесжный способ заслужить похвалу несчастных людей вокруг нас – это принять их ценности и жить в соответствии с ними. Тогда им будет легко хвалить вас, потому что, делая это, они косвенно хвалят себя. Загвоздка, конечно же, в том, что, разделяя их ценности, вы, скорее всего, в конечном итоге разделите их жалкое состояние.
Смех – особенно эффективная стратегия борьбы с оскорблениями (35). Смеясь, мы можем удержать себя от гнева и при этом выставить оскорбившего нас человека дураком: он намеревался уничтожить нас словесно, а мы просто отшутились.
Смех также может быть действенным ответом тяжелым личным невзгодам. Это понимал кинокритик Роджер Эберт. Понимал и бизнесмен Майкл Кубисс, жизнерадостный и физически крепкий мужчина, бывший армейский офицер. В возрасте сорока лет массивное кровоизлияние в мозг привело его к синдрому «запертого человека», не такому, как у Жан-Доминика Боби, но достаточно серьезному, чтобы ограничить его способность заниматься повседневными делами. Кубисс отреагировал на свое несчастье не депрессией, а использованием своего хорошо развитого чувства юмора для шуток о нелепости своего положения. (36). Вывод: если мы способны посмеяться над тем, что заставило бы плакать большинство людей, значит, у нас есть мощное оружие против жизненных невзгод.
Прежде чем мы продолжим, позвольте мне затронуть вопрос, способный вызвать у некоторых людей озабоченность в связи с комедийной рамкой. Как мы видели, Сократ пошутил в ответ на физическое нападение. Некоторые по моральным соображениям подобную реакцию раскритикуют: вместо того чтобы просто посмеяться над нападавшим, разве Сократу не следовало бы заявить на него в полицию? (37) В конце концов, это уменьшило бы вероятность того, что злоумышленник нападет на Сократа или другого невиновного человека в будущем.
В ответ на эту критику позволю себе подчеркнуть, что использование комедийной рамки не мешает сдать злоумышленника властям. В более общем плане разумно будет сделать в ответ на нападение две вещи. Прежде всего нужно предпринять шаги для минимизации вреда, причиненного нападением. Если нападение внезапное, предотвратить физический вред, возможно, не удастся, но, используя комедийную рамку, мы добьемся того, что нападение не причинит нам эмоционального вреда. Говоря точнее, посмеявшись над случившимся, мы можем предотвратить свое огорчение в этой связи. Это важно, поскольку испытываемый после нападения эмоциональный ущерб способен существенно превысить физический. После этого рассудительный человек предпримет шаги, необходимые для предотвращения подобных нападений на себя и других в будущем. В зависимости от обстоятельств это вполне может означать сдачу нападавшего властям. Следует добавить, что исторические записи не указывают на то, как именно поступил в тот раз Сократ.
Смех – особенно эффективная стратегия борьбы с оскорблениями. Смеясь, мы можем удержать себя от гнева и при этом выставить оскорбившего нас человека дураком: он намеревался уничтожить нас словесно, а мы просто отшутились.
Рамка игры: рассмотрим следующий сценарий. Вы бежите, а кто-то набрасывается сзади и сбивает вас с ног. Как бы вы отреагировали? Имея такой объем информации, возможно, вы инстинктивно поместите это событие в рамку обвинения: с вами поступили некрасиво, и в результате вы бы очень разозлились на ответственного за нападение грубияна.
Предположим, однако, что я добавляю к сценарию еще один элемент: в то время, когда на вас набросились сзади, вы играли в регби, и захват правилами этой игры разрешен. При таких обстоятельствах было бы абсурдно искать виноватых и помещать событие в рамку обвинения. Вместо этого вы должны поместить его в так называемую игровую рамку. В конце концов, нападение – это часть игры в регби, и, если вы не хотите, чтобы вас атаковали, стоит держаться подальше от игрового поля.
Хотя быть поваленным на землю и может считаться неудачей в контексте игры в регби, надо игнорировать эту неприятность, если вы действительно хотите играть в регби. Более того, вместо того чтобы относиться к выполняющему захват игроку как к преступнику, вам следует обращаться с ним как с достойным соперником на игровом поле (разумеется, если он действует в рамках правил). Следует четко понимать, что, используя игровую рамку, мы можем существенно изменить свой взгляд на события, которые в противном случае были бы травмирующими. Поэтому удивительно, что мы не пользуемся этой рамкой чаще.
Писательница Жан Ледлофф рассказывает историю, прекрасно иллюстрирующую силу «игрового фрейминга». В молодости она была приглашена двумя итальянцами на поиски алмазов в Венесуэлу. Это показалось ей чудесным приключением, и она согласилась. Они наняли несколько южноамериканских индейцев в качестве рабочих и раздобыли тяжелое и громоздкое каноэ, на котором можно было путешествовать по реке.
Однажды в пути им пришлось нести каноэ по неровным камням под тропическим солнцем. Ледлофф пронесла лодку положенную часть пути