Успею ли свернуть за угол? Хрен там. Я уже подозвал зомбока, чтобы помог мне проложить путь, а пока нужно было чуть отвлечь внимание врага.
«Обернись, смертный!» — как можно громче транслировал я через командный голос.
Тука-Иту дернулся. Глянул через плечо, выпучив глаза. Реально человек никогда о существовании стратегов не слышал. В коридоре тем временем показался ашминита. Я приказал ему кинуться на пол, накрывая собой часть змей и загораживая меня от оставшихся. Сработало. Я сумел завернуть за угол. Заодно повыше поднял светящееся ожерелье. Осмотреть коридор на наличие других змей. Вроде бы нет.
Враг не заставил меня долго ждать. После очередного хлопка, любитель рубить головы оказался почти у самого поворота, но за угол был вынужден заходить медленнее. Чтобы усложнить врагу задачу, я держался у самой стены. Вот-вот он покажется. Двигается гад со скоростью практически недоступной обычному человеку, но у нас есть чем ему ответить. Я использовал замедление времени. Даже в растянутых секундах Тука-Иту двигался быстро, но, слава богам, предсказуемо. Взяв оружие в обе руки, он наносил им размашистый удар справа как бейсбольной битой. Целился в область шеи.
Я дернулся назад, одновременно нанося легкий встречный удар по вооруженной руке врага. Костяное лезвие порезало предплечье Тука-Иту. Но и ему удалось пусть мне кровь. Не совсем я успел уйти с линии атаки. Один из шипов макуауитля задел подбородок. Эффект оказался крайне неприятным. И кожу рассек, и по кости чиркнул. Однако бой был завершен.
Тука-Иту отпрянул назад, захрипел и заплетающимся языком произнёс:
— Ч-что за к-колдовская с-си…
Договорить он уже не сумел. Глаза гибрида остекленели, а тело повалилось на бок. Ожерелье варвара начало постепенно гаснуть и я услышал женский голос затухающий вместе со светом побрякушки.
— Этот человек, был зачат для служения Иларатри и приносил ей великие жертвы. Он сражался далеко отсюда в землях, о которых не знают имперцы и даже чародеи почти не обращают на них свой взор.
Далеко раскинула Мирканто свои сети. Понаплодила фейковых аккаунтов. То есть разных имен и воплощений для множества народов.
— Пятеро вошли. Один выйдет, — закончил голос.
Ожерелье покойного совсем погасло, а мое засияло ярче. Из центра его выбился луч, который указывал куда-то. Я покрутил ожерелье. Направление луча не менялось. Значит эта штука теперь работает как стрелка компаса. Ну пошли.
Думаю, сам лабиринт был размером где-то с полтора-два футбольных поля. Он занимал лишь часть подземелий зиккурата.
Выход из лабиринта был закрыт медной решеткой, которая поднялась передо мной. За ней мое ожерелье неожиданно начало гаснуть. Я услышал голос приговоренной, тень которой была заключена в украшения.
— Меня сожгли во время пьесы. Не до костей, не до праха. Лишь подпалили. Подрумянили бока как свинье. А я… Я лежала рядом с этим огарком. Потом притащили в подвал какой-то. Там был колодец с черной водой. Такая холодная вода. Я уже померла, но все равно ощутила этот холод. И потом… Вода принесла меня в казематы. Сыро, люди с белой кожей и гнилыми глазами. Затянули в бинты.
Значит и в Империи есть какие-то ячейки культа. Далеко же раскинулась паутина богини смерти. Думается, тот богач или кто-то из его подчинённых поклоняется Мирканто. Колодец соединен каналами с рекой, через неё можно попасть в море. Почти все крупные водные артерии связаны между собой. Таким образом подобные силы Мирканто позволяют попасть из одной отдаленной точки мира в другую за рекордный срок. О чём-то наподобие телепортации я пока не слышал. В таких условиях подводные заплывы выглядят как хорошая альтернатива химерам, воздушным кораблям и демонам, которых обычно используют маги.
Ожерелье совсем погасло. На какое-то время воцарилась кромешная темнота. На фоне мрака проявился образ моей «проводницы» в мире мертвых.
— Ни выпить, ни поесть, ни поспать. Быть дохлой такая тоска. Так и не пожила я с хорошим заработком. Ар-р! Три года копила серебро и что? Все зря.
Я ощущал ее гнев, упрямство и желание жить. Это были мне хорошо понятные эмоции. Возникла мысль, что я могу поглотить их. Впитать в себя и присвоить.
— Да забирай! — зло усмехнулась покойница. — Что толку от желаний, если их нечем накормить.
Однако в какой-то момент я отстранился от этой мысли. Идея поглощать что-то из чужой мертвой души показалась мне некой формой… каннибализма? Да.
— Ты ведь уже делал это, — шепнул кто-то на ухо.
Я вспомнил как использовал магию меча для вытягивания энергии страданий из трупов для усиления сулимских наёмников.
— Какая по сути разница?
— Нет, — твердо ответил я. — Заканчивай эти игры, Мирканто. Покажись, если хочешь со мной говорить. Я не Екил и ему подобные, чтобы махать у меня перед носом конфеткой.
Образ покойницы исчез. Шёпот за спиной превратился в рассерженное шипение. Я почувствовал, что дышать становиться тяжело и несколько секунд или даже минут пребывал в борьбе с неприятными ощущениями.
Затем свет снова вспыхнул. Я был уже в другом месте — просторном зале, который напоминал тронный. Полы из черного мрамора идеальной гладкости, ониксовые изваяния с золотыми деталями. А над всем этим возвышалась царственная статуя сидящего мужчины. Глаза выполнены техникой, боги мои, изумрудной мозаики. Тысячи драгоценных камней идеально подогнали друг к другу, чтобы запечатлеть глубокий и властный взгляд жреца. Лысую голову венчал золотой обруч, украшенный клыками какого-то чудовища. Жрец сидел на троне, попирая ногами огромных змеев. В его левой руке… Узнаю этот предмет. Зуб Мирканто. Клинок, который она так стремилась добыть на руинах Канртега. В его правой руке была длинная цепь, которая заканчивалась на ошейнике… кого-то. Эту статую, сидящую в ногах жреца, уже нельзя было как следует рассмотреть. Она была почти целиком расколота. Уж не Мирканто ли она когда-то изображала.
Надпись у подножия исполинского жреца гласила:
«Ксигон Тарамах. Сто тридцать пятый архонт Канртега, властвующий над жизнью и смертью. Завоевал эти земли. Будет править ими во веки веков пока солнце не угаснет и мир не погрузится во мрак. Слава его сияет от глубин океана до Незримой Твердыни».
Как же там было… Дайте боги памяти.
'Вкруг подножия слова видны в граните:
'Я — Озимандия, великий царь царей.
Взгляните на мои деянья и дрожите!'
Кругом нет ничего. Истлевший мавзолей'.
Или там было что-то про «нет города»? Уже не вспомнить.
— Вы успешно прошли сквозь испытания и ритуалы, достопочтенный Михаир, — раздался со спины знакомый голос.
Я обернулся и увидел Мирамоно, стоящего у каменного алтаря. На нем лежало что-то или скорее кто-то накрытый белой тканью.
— Это что? — спросил я. — Жертва, которую мы должны принести? Или я опять буду догадываться что делать по намекам?
— Жертва? Нет! Что вы, — с виновато-болезненной улыбкой ответил Мирамоно. — Этого человека вы хотите спасти.
Яномеец осторожно убрал ткань с лица. Я увидел тело, но не тень. Это была Касс.
— Зачем она здесь⁈ — громко спросил я, скривившись от резкой боли в ране на подбородке.
— Только здесь ей можно помочь, — ответил яномеец. — И ей, и мне, и вам.
Мне совершенно не нравился его тон. Не обычный фанатик, как Екил, а скорее пастырь-проповедник, который очень старается тебе помочь, заодно обратив в свою веру.
— Жизнь… Хрупкое, мимолетное видение. За грохотом сражений и стонами тысяч умирающих мы перестаем понимать ценность отдельной жизни, — произнес Мирамоно.
Я вспомнил как хоронил Ангре в степи. Ты говоришь о себе, яномеец. Я ценность жизни понимаю и принимаю. Касс потерял именно потому как слишком волновался за Ноция. Ошибка? Да. Пренебрежение чужой жизнью? Не думаю.
— Я постиг это, когда стал истекать мой короткий срок. Всегда понимал, что уйду раньше остальных, но чем ближе, тем глубже трогала душу близость неотвратимой гибели. Однако были у недуга и положительные стороны. Почему я стал стратегом, если никогда не держал ни меча, ни лука? Причиной стала именно болезнь. В мой седьмой день рождения отец подробно рассказал мне все.
Да уж. Подарочек просто закачаешься.
— Он поведал почему я так много кашляю и не могу подолгу играть с другими детьми. Рассказал, что лучше уже не станет. И мне было обидно. Почему мир таков. Я пытался это понять. Найти объяснения, причины, замысел, лежащий в основе всего. Я читал трактаты философов, мистиков, рассуждения поэтов. Когда мои глаза слишком уставали, то учителя диктовали мне страницу за страницей. И я был избран. Угасающий ребенок, возведенный в титул вершителя судеб. Во тьме болезни мой ум блистал лишь ярче. Однако никакого общего смысла и сокровенного замысла я не находил. За пределами философских текстов были лишь страдания простых смертных. Тяжелый труд, болезни, страх будущего. И тогда я подумал… что если эти объяснения лишь несбыточные фантазии? Мечты о том, что все страдания не напрасны. Многие мифы возводят начало мира к хаосу. Но что если он никуда не делся? Мы живем в хаосе. Бессмысленном и часто случайном сплетении событий.
Итак Мирамоно-но Кайси изобрел свою версию нигилизма. Сердечно поздравляю.
— Но я хочу дать своим людям смысл. Смысл, за который мне бы не было стыдно, — закончил стратег.
— И ты думаешь найти его в Мирканто?
— Я желаю создать его с помощью Мирканто, — обтекаемо ответил яномеец.
Ну-ну. Удачи.
— Зачем она здесь? — спросил я, приближаясь к Касс и Мирамоно.
— Только здесь ей можно помочь. Вы же говорили с другими чародеями. Их сила имеет предел. Могут вернуть ее только в виде призрака, заключённого в неживую оболочку. Куклы без собственной воли.
С собственной волей у Касс и раньше были проблемы. Как раз таки благодаря уважаемым чародеям. Но я уже понимал куда клонит Мирамоно. Касс можно вернуть к жизни в виде избранной Мирканто. Превратить ее в кого-то наподобие Екила или тех ребят, с которыми мы сражались во время морского похода.