Марш замедлился. Физическое состояние людей и животных ухудшалось. А ведь где-то впереди наши враги сидят среди зелёных полей на берегах полноводных рек. Свежие, готовые к бою, на сытых, отдохнувших лошадях.
Вся идея этого похода казалась мне теперь гибельной затеей, однако поворачивать назад уже было поздно. Недаром столько времени в своей передпоходной речи я уделил терпению. Терпеть придётся и мне самому.
Причём самыми мучительными были, разумеется, не физические тяготы, а постоянно давлеющая ответственность за происходящее. Я отчасти завидовал Сандису. Его непробиваемой бессовестной самоуверенности. Пока я делил тяготы со своими товарищами, он просто двигал по карте пешки, параллельно путешествуя в относительном комфорте. Какие-то игрушки ему нравятся больше остальных, но потеря любого юнита не станет для Сандиса трагедией.
Вот Нималексис мучался. Ощущение, что ему было даже хуже, чем когда мы отбивали вторжение Ксериона. Оно и понятно. Там тоже ситуация была крайне опасная, но за спиной находился союзный тыл. Это немного успокаивало. Кроме того, одно дело оборона, когда ты вынужден защищать свои земли, и совсем другое риск дальнего похода. Поражение в обороне многие осудят. Однако гораздо большая вина ляжет на плечи того, кто сам сунулся в пекло и проиграл.
Нервяк Нималексиса проявлялся в том что он постоянно пытался выспрашивать у меня советы и прогнозы касательно предстоящей кампании. Вечером, когда пыльная буря поутихла, очередной раз примчался ко мне, сверкая почти безумным взором.
— А как же поступит Ксерион? — спрашивал молодой стратег. — Укроется за рекой или сразу даст нам бой?
На эту тему мы уже говорили не раз. Я терпеливо повторял ему свою аргументацию. Мне было не лень. Лучше пусть хоть немного успокоится, чем грызёт ногти в своем лагере. Его адекватность тоже важный ресурс для нашего похода.
— Я бы поставил, что враг даст нам бой. Вопрос только сразу ли? Возможно, сначала постарается изморить нас, продержав на западном берегу реки. В худшем случае, Ксерион попытается дождаться момента, когда нам придётся отходить обратно. Начнет преследовать, чтобы дать бой в степи.
Мне вспомнилось стояние на реке Угре из моего прошлого мира. Ждет ли нас тут нечто подобное?
В любом случае, это будет серьезное испытание терпения и хладнокровия обеих сторон конфликта.
Октан Мерцин, кажется, вообще не проявлял волнения. Однако я плохо себе представлял, что скрывает молчание этого человека. Затаенную бурю, темные глубины или же… ничего не скрывает. Возможно, Октан просто был из людей, которых боги вылепили из льда и металла. Вроде бы, я уже неоднократно сталкивался с этим человеком на своем извилистом пути, но как следует его не узнал.
Орина тоже казалась довольно спокойной, несмотря на разворачивающиеся вокруг события. Девушка была собрана, сосредоточена, старательно исполняла возложенные на неё обязанности. Думаю, причина была проста. Это не её война. Её война уже завершилась на Севере нашей победой. Так долго страдавший родной край получил новый шанс.
Теперь же Орина просто следует за мной исполняя свою клятву. Я верю, что она будет выкладываться как раньше и не подведет. Просто её собственное сердце разборки имперцев и шаддинцев слабо тревожат.
Вообще, была даже мысль поговорить с ней на тему нового алгоритма действий в случае моей смерти. Если наш поход окончится крахом, то ей логично будет сдаться Ксериону под гарантии безопасности. Она ж не Империи в целом служит, а мне. Карр же для неё куда опаснее шаддинцев, а Сандис и того хуже. Однако решил, что благодаря способности «Довести до конца» сумею в случае здеца раздать последние приказы. Не хочется сейчас демотивировать девушку. Тем более, Орина, кажется, верит в мою счастливую звезду больше меня самого.
И кто ещё из стратегов похода остаётся? Покорд Бар Саур. Настроение этой шавки Сандиса мне мало интересно. Я верю, что Иворна сможет его удержать в ежовых рукавицах.
Следующие три дня похода после прилёта саранчи были похожи на затянувшийся дурной сон. Пыль, духота, унылые серо-коричневые пейзажи голой степи и жаркое восточное солнце.
Удивительно, но мне впервые снились в основном приятные вещи. Никаких тревожных видений конца времен. Немного образов войны, немного руин посреди пустыни и сад Мирового Древа, пронизанный неземной любовью Нэл.
— А где же все страшилки? — мысленно усмехнулся я, когда мой взор несся над простором пустыни.
На этот вопрос ответил голос Лав:
— А все самое плохое либо уже не случится, Михаир, — смеялся ведьма. — Либо уже случилось. Люди избежали уничтожения. Смерти отдельных личностей или даже сотен тысяч не так важны для мира стихий и идей.
Вот значит как? Могу теперь помирать, когда вздумается? Интересно, как я войду в историю этого мира, если погибну среди Шаддинских степей? Хорошо начал, а потом глупо убился? Возможно, наш поход будут сравнивать с авантюрами Красса или Юлиана Отступника. Оба они начали свой путь с громких побед, а потом сложили головы среди песков Востока.
— Моя мать умеет повелевать ветрами, — послышался мне во сне звонкий и одновременно мягкий голос Милен.
Я увидел образ сплошной стены песчаного шторма. Желто-серые облака кружились в бешеном танце. Взвесь мелкой пыли исторгалась штормом и медленно оседала вниз, будто странный туман. Древняя защита Сен-Тирата. Непрекращающийся вихрь, сквозь который Милен когда-то сумела провести венатора Октана Пелвина.
Здесь во сне бесконечный шторм начал стихать. Сквозь его оседающие облака я увидел руины древнего города или огромного храмового комплекса. Чья это была архитектура? Шадд? Канртег? Не разобрать. За сотни лет песчанной бури лица и другие детали статуй стёрлись. Даже сами фигуры истончились. Они теперь были похожи на криповые безликие манекены, которые так любят добавлять в ужастики.
Просто руины. Сен-Тират был мертв. Мертвее древней мумии Ксигона до обряда Сандиса. Улицы засыпаны песком, здания потеряли очертания.
Я, честно сказать, был даже немного разочарован. Мне почему-то думалось, что за этим песчаным штормом скрывается сказочный Оазис. Пусть и смертоносный, но одновременно прекрасный. Здесь же не было ничего живого.
Словно отвечая на мою мысленную претензию, сквозь камни нескольких крупных домов полился зеленоватый свет. Он постоянно менял свои оттенки, становясь то теплее, то холоднее. Древние камни, истерзанные вечным штормом становились всё прозрачнее. Колдовской свет словно размывал их изнутри.
Там, в глубинах песков и скальных пород я увидел…
Целый мир.
По-другому просто не скажешь. Это напоминало картинку, где вкратце изображены все персонажи и ключевые места какого-нибудь глобального сеттинга. Например, так можно представить огромное панно по миру Толкина. Все герои, злодеи, сказочные существа и чудовища. Волшебные леса, города людей, норы хоббитов, морские просторы, подземные королевства гномов. Тут тоже самое. Целый мир в миниатюре. Образ одновременно захватывающий и сбивающий с толку даже при учёте, что я привык видеть сверху огромные армии. Однако разглядеть картину подробнее у меня не получилось.
Сон оборвался. Я проснулся от собственного чиха. Рядом вздрогнула и подскочила Луна. В темноте она схватила с находящейся рядом тумбы нож. Несколько мгновений гибрид озиралась по сторонам, держа клинок обратным хватом. Я едва мог различить её обнажённое тело в темноте.
— Спокойно. Это всего лишь пыль.
Ведьма вздохнула, откладывая клинок.
— Пыль, пыль, пыль, — раздраженно повторила она за мной. — Почему мы вечно воюем в каком-то дерьме? Почему нельзя напасть на красивую, богатую страну? Вечно пыль да пепел!
Я едва сдержал смех. Ощущение, что меня жена пилит.
— Шадд богатая и красивая страна, — ответил я. — Надо просто немного потерпеть. Ладно. Много потерпеть, но оно того стоит.
— Думаешь? — с слегка шипящей интонацией спросила она прямо мне в ухо.
— Уверен, — ответил я, положив ладонь на ее мускулистое бедро. — Эпоха великих войн может завершиться за несколько лет. Победители получают все.
Правда приз получат только выжившие победители, но об этом мы лучше пока умолчим.
Утром пыльная буря наконец-то ослабла. Впрочем, ситуация с пастбищами лучше не стала. Скот был на голодном пайке уже не первый день. Некоторые животные уже начали слабеть. Их приходилось резать на мясо. Оставшихся кормили странной смесью сухой травы, саранчи и костной мукой, добытой из забитого скота. Штука питательная, но на всех не хватало.
Кроме того, часть скота приходилось скармливать грифонам. В обычных условиях они сами бы охотились, но саранча и пыльные бури спугнули диких копытных. Наши стада стремительно редели. Это зрелище не могло не внушать тревогу.
Однако темп ежедневного продвижения даже возрос. Кроме того, противник больше не предпринимал попыток атаковать нас. Хотя в принципе, это просто не было нужно. Наш скот и так теперь лишён кормовой базы. Какой смысл жертвовать всадниками или даже язатами, чтобы прикончить немного голодающих коз?
Постепенно степь вокруг начала меняться. После нескольких ручьёв и речушек нам все чаще попадались… руины деревень. Тактика выжженной земли в исполнении Ксериона. Дома разрушены, лес сожжен, зелень обглодана саранчой. Даже колодцы не поленились засыпать.
Бережно и тщательно шаддинцы превратили ещё недавно цветущие земли в пустырь. Однако несмотря на все препятствия и дурные предчувствия мы шли вперед. Великая река Айрат была уже рядом.
Глава 14Восточное приветствие
Великая река Айрат. Подательница жизни посреди бесплодных степей и пустынь. Могучая водная артерия, снабжающая силой всю шаддинскую цивилизацию. Наравне с великой рекой Айт они имели священный статус на Востоке. Однако именно Айрат последние сотни лет играла особую роль последнего бастиона Шадда перед атаками Империи. Теперь река попробует остановить и нас.