обладающую другими достоинствами девушку. Немудрено. Луна, как гибрид, ощущала в Милен превосходящую силу. Сколько бы невинна и наивна дочь Каламет не была, ведьма чуяла её смертоносный потенциал.
Думаю, отдай Милен какой-то приказ, Луна исполнила бы его без промедления.
Даже старый минотавр Хромой Зергат, однажды увидев её, снова постоянно спрашивал в своей мало понятной мычащей манере:
— А девочка придееееет? Придеееет? Деееевочка хороооошая…
С ней искал встречи один из кентавров. Он через венатора обратился ко мне с вопросом: нет ли среди нас нового чудного создания? Но я решил пока попридержать коней. Слишком Милен наивна и уязвима. Нужно постепенно погружать её в события, разворачивающиеся вокруг нас.
Ближе к вечеру Иворна Сандис запросил встречи в реальности. Военный совет на закате у реки. Почти романтика. Кроме четырёх имперских стратегов планировалось участие военных трибунов и самых авторитетных примас-центурионов. Компания собиралась серьёзная. Сплошь суровые лица. Разве что молодой Нималекс Царон и слегка ещё полноватый Асвл Кронер немного выбивались из общего уровня брутальности.
Мы собрались под навесом на холме, пока ленивое солнце медленно скрывалось за горизонтом.
— Часть испытаний позади, — объявил Сандис, окинув собравшихся почти доброжелательным взглядом. — Однако впереди ещё множество трудностей. Саранча не лучшим образом сказалась на наших запасах провизии. Я хотел бы согласовать с вами возможность постепенного урезания рациона. По крайней мере в спокойные дни, когда воинам не приходится сражаться. Вы что-то хотите сказать, мастер Пелвин?
Октан Пелвин был приглашён, но немного опоздал. Лишь только взглянув на лицо венатора, я понял, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Старик раскраснелся. Слова чуть ли не рвались из него наружу, сквозь раздутые морщинистые щеки.
— Я хотел бы выдвинуть публичные обвинения! — слегка сорвав голос, объявил венатор.
Мде…
А ведь я пытался не палить кузину Ноция.
Глава 15В ответе за слова
Слова венатора тут же привлекли к себе полное внимание всех собравшихся. Люди замерли и напряглись, вглядываясь в морщинистое лицо старика. Лишь Иворна Сандис сохранил на губах свою обыкновенную самодовольную полуулыбку.
— Публичные обвинения? Как интересно! — произнес Сандис, оглядывая собравшихся и особенно задержав взгляд на мне. — Но вы же мастер-венатор, уважаемый Октан. Зачем вам публичность для совершения правосудия? Мне казалось, что воины Гетионы сами вправе изыскивать и карать повинных.
— Человек, которого я собираюсь обвинить, занимает очень высокое положение в обществе.
По рядам собравшихся прошёлся подозрительный ропот. Здесь все занимали высокое положение в обществе. Стратеги, центурионы, военные трибуны. Верхушка действующей армии, которая вот-вот столкнётся с превосходящим по численности врагом. Очень скверный момент для публичных обвинений. Я решил высказать это Пелвину через командный голос. Возможно, у старца достаточно мудрости, чтобы завалить еб#ло.
«Мы можем решить возникшие вопросы с глазу на глаз. Нет нужды и даже опасно сейчас сеять смуту среди воинов».
Я заметил как Пелвин изменился в лице. Его переполняли интенсивные гнев и презрение, не свойственные человеку его возраста. Настолько сильными ощущались эти эмоции. Сухие губы старика дрожали. Казалось, он вот-вот взорвётся изнутри.
— Мое доверие было обмануто! — заявил венатор. — Попрано самым низким образом. Один из собравшихся здесь мужей нарушил традиции и подверг нас всех опасности.
— Кто же этот негодяй? — вопрошал Сандис.
Меня самого охватил гнев. В голове возникла мысль, что Пелвин, вероятно, относится к тем подлецам, что с особой жестокостью обращаются со своими жертвам. Он предал Милен, почти убил её, на десятки лет заточил, а та даже не думает о возмездии. Наоборот, сам Пелвин желает покарать деву, которая когда-то спасла его жалкую жизнь. Хуже того, он смеет обвинять меня перед лицом верных мне людей. Ни Карр, ни Сандис, ни кто-либо из политиков не опускались до подобного.
Я был человеком с сомнительной репутацией касательно вопросов колдовства, но всегда отстаивал интересы Империи. Сражался, проливал кровь и терял друзей, защищая эти самые интересны.
Руки невольно сжались в кулаки. Мне хотелось наброситься на старика и свернуть ему шею как цыплёнку. Пусть он сам был опытным воином, но я моложе и сильнее. Заметно сильнее.
— Я передал триумвиру Михаиру опасный артефакт, — изрек Пелвин. — Предмет огромной и зловещей силы. Мое доверие было предано. Я…
— Молчи! — рявкнул в его сторону Ган Тарион, которого тут же схватил Клестус, не давая здоровяку рвануть в сторону венатора.
Среди собравшихся воцарилась смута. Публичное обвинение одного из двух лидеров армии не лучший буст для морали и дисциплины. Впрочем, многие достойно сохраняли хладнокровие, ожидая развязки.
— Я не имею права лично покарать избранника Сената, Народа и Императора, — продолжал Пелвин. — Но обращаюсь за правосудием к вам, Иворна Сандис. Триумвир Михаир должен… обязан уничтожить зло, освобожденное им. Пока это существо дышит, мы все…
— Тихо! — потребовал уже Сандис, властным жестом подняв правую руку.
Голос Иворна прогремел среди собравшихся. Я ощутил в его интонациях практически сверхъестественную увереность в себе и подавляющий авторитет. Интересно, это последствие употребления каких-то эликсиров либо столь горячей веры в собственную избранность?
— Сие есть очень серьёзные обвинения в сторону великого человека, мастер Пелвин, — строго произнес Сандис. — Вы готовы отвечать за свои слова?
— Готов! — не сомневаясь ни секунды подтвердил Пелвин. — Я…
— Это безумие! — перебил его Нималексис Царон. — Мы перед лицом бесчисленных полчищ Шадда, а вы обвиняете героя Империи в предательстве?
— Не в предательстве! — краснея отвечал Пелвин. — В ошибке. Преступной халатности, которая по своим последствиям может быть хуже предательства. Необходимо немедленно избавиться от источника опасности. Я сам готов сделать это. Своими руками!
Мне вспомнился образ Милен. Наивной, улыбчивой девушки, приходящейся родней моему сыну. Хорошо, что его сейчас здесь нет.
— Я, кажется, понимаю суть проблемы, — уже мягче и спокойнее произнес Сандис, медленно шагая в сторону Пелвина с руками, заложенными за спину. — Думаю, мы разрешим это недопонимание. Уважаемый Михаир, вы согласны с претензиями Октана Пелвина и можете выполнить его требования?
Я согласен с претензиями, а его требования могу затолкать поглубже в поганую глотку этого старого подлеца.
— Опасения Пелвина мне ясны, — ответил я вслух, стараясь сдержать закипающий гнев. — Однако никаких требований и ультиматумов не потерплю. Мастеру Пелевину лучше взять коня покрепче, чтобы сегодня же покинуть наш лагерь. Меня наделил полномочиями Сенат. Пусть им и жалуется.
Каждое слово давалось с большим трудом. Хотелось просто подойти и со всей силы врезать по морде этого старого подлеца. Давно во мне так не кипели эмоции за пределами поля боя.
— Немыслимо! — взвился Пелвин. — Я также был назначен Сенатом! Я…
— Тише, — с улыбкой произнёс Сандис, снова поднимаю руку. — Кажется, мы зашли в тупик. Однако вмешательства Сената не потребуется. Я сам готов рассудить эту проблему, как избранник народа Рега.
Пелевин немного успокоился или сделал вид. Он полностью обратил своё внимание на Сандиса, ожидая от триумвира новых слов. Прозвучало лишь одно:
— Убить, — все с той же улыбкой и примирительной интонацией произнёс Сандис.
А дальше события развивались со стремительностью броска кобры. Вероятно, Сандис заранее мысленно отдал приказы. Пелвин не успел среагировать. Его к тому же привела в замешательство доброжелательная интонация, с которой был отдан смертельный приказ.
Один из центурионов Сандиса, стоявший за спиной Пелвина, схватил старика за руки, а другой ловким движением кинжала-пугио перерезал ему горло. Яркая кровь хлынула на доспехи венатора. Начищенные бронза и сталь этой брони не сумели сохранить жизнь хозяина.
Даже удивительно, что из тела такого подлого старика льётся столь же красная кровь, как из ран молодых. Я в тайне ожидал увидеть густую липкую желчь.
Октан Пелвин умирал чуть меньше минуты. Центурион, державший его сзади, не давал старику упасть. Все это время Сандис смотрел на него и говорил.
— Мы, триумвиры, выше твоих жалких предрассудков. Мы вершители судеб грозной эпохи, свободные от оков закона и обывательской морали. Захлебнись же кровью, наглая свинья, посмевшая совать своё грязное рыло в дела моего прославленного товарища.
Многие из центурионов положили руки на свои кинжалы и мечи, но вспышки насилия удалось избежать. Я отдал мысленный приказ всем оставаться на своих местах. Защитников у Октана Пелвина не нашлось.
— Боги! — воскликнул Нималексис Царон, когда тело старика с лязгом металла рухнуло вниз.
— Вот Октан Пелвин и ответил за свои слова, — самодовольно объявил Сандис, оглядывая собравшихся.
Зловещая тишина повисла среди нас. Поступок мерзкого старика внёс смуту, с которой надо было что-то делать, но его казнь, вероятно, ухудшила ситуацию. Сандис без суда прикончил посланца Сената. Убил одного из нас. Воин Гетионы был зарезан словно провинившийся раб.
— Уберите тело, — приказал я нескольким легионерам, которых вызвал. — И приготовьте его к сожжению.
Октан Мерцин спокойно наблюдал как уносят труп его тёзки. Когда тело убрали, он обратился к присутствующим.
— Полагаю, нам следует скрыть эту ситуацию от широких масс.
— Напротив, — возразил довольный Сандис. — Пусть знают, что происходит с теми, кто ставит под сомнение власть триумвиров в такой критически важный момент. Сжечь тело это милосердно, уважаемый Михаир. Я бы предложил выставить его на поругание птицам. Так следует поступать с предателями.