— Кавалерийская атака не имеет никакого смысла. В случае поражения мы потеряем конницу. В случае победы вытесним врага на другой берег. Оба варианта нас не устраивают.
— Все верно, — присоединился ко мне Сандис, а я продолжил рассуждать вслух.
— Пусть переходят реку. Единственный по-настоящему важный вопрос: дадим ли мы сражение сегодня или постараемся оттянуть его до завтрашнего дня. Второй вариант предпочтительнее. Необходимо подготовить людей к бою, хорошенько накормить, восстановить важные ресурсы. Например, использованные навыки «мгновение тишины» у нескольких стратегов.
— Какие будут конкретные предложения? — спросил Октан. — Занять оборону?
— Да. Кавалерийский рейд провести можно, но не с целью нанести поражение, а чтобы держать силы врага в напряжении. Кроме того, хорошо бы обрезать подводные крепления мостов, когда большая часть вражеской армии переправится. Это могут сделать гибриды, способные дышать под водой. Правда, не сомневаюсь, что опоры мостов будут охранять как чудовища, так и вражеские гибриды.
— Мосты дело второстепенное, — махнул рукой Сандис. — Если разобьем врага в поле, то армия Шадринский псов не сможет быстро спастись через эту переправу.
Если. Вот именно, что «если» разобьем.
Иворна снова слишком беспечен? Хотя, возможно, Сандис надеется на магию своего прадедушки. Сможете ли Ксигон уничтожить переправу? Было бы неплохо.
— Через эти мосты вражескую армию будут снабжать стрелами и провиантом, — отметил Октан.
— Верно, — согласился Сандис. — Но это тоже не самые существенные вопросы. Главное сейчас не распылять силы. Судьбу всей кампании решит одно сражение. Такой расклад для нас чрезвычайно выгоден.
Тут я не мог согласиться с Сандисом.
— Если уничтожить переправу, то у шаддинцев начнутся проблемы со снабжением. Таким образом их можно вынудить штурмовать наш укреплённый лагерь.
— Или отступить прочь степями до следующей переправы, — возразил Сандис. — Не уж. Только прямое столкновение всех сил в поле обеспечит нам решительную победу. Мужайтесь, сыны Рега. Скрепите свои сердца. Настал наш час!
Последние фразы звучали из уст Сандиса довольно иронично.
— Обязательно, — кивнул я. — Мужаемся по-полной. Но давайте подведем итоги. Сражаться желательно завтра, когда мы восстановим силы, а воины получат дополнительный паек. Можно провести кавалерийский рейд, чтобы обозначить нашу активность плюс проверить насколько хорошо охраняется переправа под водой. И самое главное, заканчиваем провокации. Враг уже здесь. Нет больше смысла изображать слабость.
— Изображать слабость⁈ — удивился Нималексис.
— Михаир! — возмутился Сандис. — Это стоило держать в тайне до самой нашей победы.
— Четверо имперских стратегов сумеют сохранить секрет чуть менее суток, — отшутился я. — Зато теперь Нималексису и Октану будет спокойнее.
— Значит это все было провокацией? — поинтересовался Октан.
— В основном, — с усмешкой ответил Сандис. — Как вы понимаете, потеря глаза не входила в мои планы. Досадное недоразумение. Кое-что вышло из-под контроля, а точнее кое-кто. Эти вопросы мы с уважаемым Михаиром решим после сражения. А вы оба сейчас же дайте клятву, что ни одна живая душа не узнает о наших планах.
Конечно же, молодые люди поклялись. Нималексис явно воодушевился услышанным. Его глаза буквально светились от радости. У меня даже появился соблазн рассказать все детали плана Орине. Хотя её эта информация может скорее задизморалить. Она поймёт, что переборщила с попыткой спасти положение, путём вышибания Сандису мозгов.
Военный совет закончился.
Октан собирал свою конницу. Мы передали под его командование часть сагиттариев, несколько кентавров и грифонов. Я собирался помогать ему контролировать войск во время рейда, параллельно укрепляя боеспособность войск в лагере. Однако мне пришло ещё одно приглашение на приватный разговор:
«Стратег Ксерион Великий приглашает вас присоединиться к Военному Совету. Принять приглашение? Расход времени на протяжении Совета будет замедлен для вас в одиннадцать раз».
Что ж… Это было отчасти ожидаемо. Я принял приглашение вражеского лидера. Встретимся тет-а-тет прежде чем приступить к смертоубийству на поле бранном.
И Царь царей предстал перед моими очами во всём божественном великолепии.
Ксерион стоял посреди виртуального зала в парадной броне. Весь его доспех сверкал от позолоты, меди и солнечной магии. Поверх белого плаща словно звезды были нашиты мелкие драгоценные камни. Золотистое сияние окутывало его фигуру, а глаза лучились неземным светом. Однако если отбросить магию и драгоценности, то в целом это был довольно обычный человек. Среднего роста, с типичным шаддинским лицом, короткой черной бородой и высоким горбатым носом, который видимо не раз ломали.
— Михаир Лиардиан, Палач Севера, победитель чудовищ… — приветствовал меня Ксерион. — Самое злобное чудовище в этих землях сейчас возглавляет другую часть имперского войска. Ваши люди уже пролили кровь друг друга. Стоит ли останавливаться?
Я решил отшутиться.
— Неужели великий Ксерион не хочет сам повергнуть своих врагов и ждёт, что они перегрызут друг друга.
Царь лукаво улыбнулся прежде чем ответить:
— Великий Ксерион благодушен и милосерден. Ты отказался от моей милости в Сейд-Нираме. Понимаю и даже не осуждаю. Фальвус гадкий, жадный человек, но хотя бы держит слово. Сражаться за его интересы не позор. Но вот Сандис… Его могилой должна стать помойная яма.
Да-да. Всё мы любим Иворна.
Ксерион же развивал мысль:
— В Бер-Шадде вам противостояли не только мои воины. Чудовища с небес. Затмение. Я догадываюсь чьих рук это дело. Империя больна. Она расколота. Даже если вы каким-то чудом здесь победите, то Сандис и ему подобные обернут это поражением.
На самом деле всё было ещё хуже. Царь царей просто не в курсе про Ксигона, но очень скоро может узнать о его возвращении из мёртвых. Однако Ксериону тоже было чем меня удивить.
— Наша освободительная борьба показала насколько была слаба хватка Империи, но многие подробности этого скрыты за завесой тайны. Бессмертное Солнце сотни лет не отвечало на молитвы своих детей. Почему ситуация изменилась? — Ксерион хитро посмотрел на меня.
— Ума не приложу. Циклы каких-то мировых процессов?
Царей царей рассмеялся.
— Глупость и подлость имперских собак это мировые процессы? Мы получили от них священные реликвии, утраченные многие годы назад. Понимаешь, Михаир? Они сами вручили нам в руки оружие, надеясь что мы уничтожим их политических соперников. Думаешь, я не понимаю игру Сандиса? Он провоцирует меня. И я «поддамся» на эту уловку! Только вот, пытаясь укусить меня, он снова вцепится в собственный бок. Сандис и ему подобные обеспечили успех освобождения Шадда. Они же почти принесли мне победу в степях. Вы с Карром сумели устоять чудом. Но теперь Карр далеко, а Сандис рядом.
— Священные реликвии? — переспросил я. — Или же магические артефакты титана Эагиса?
— Вы, имперцы, вечно пытаетесь осквернить всё божественное. Запятнать его рассуждениями человеческого ума. Я чувствую силу Бессмертного Солнца. Я часть этой силы. Она не такая как имперские боги, но наши жрецы научились говорить с ней. Оставим религиозные споры, Михаир. Я пришел сюда говорить о войне, а не о вере. Отведи войска и я позволю вам уйти. Или помоги мне одолеть Сандиса и вместе отправимся, чтобы возвести тебя на престол Рега.
Последняя перспектива казалась мне крайне сомнительной. Если смотреть по цифрам, то общая армия у меня и шаддинцев выходила весомой, но кто пойдет за предателем?
— Отринь этих негодяев, — обратился ко мне Ксерион, явно ожидая ответа.
Мог ли бы я сейчас обмануть его? Солгать, что готов ударить Сандиса в спину? Да, но это не имело бы большого смысла. Ксерион не глуп. Он не станет слишком подставляться, поверив мне на слово.
Имеет ли смысл врать ему, чтобы удержать его войско от отступления? Тоже нет. Значительная часть его армии уже на нашем берегу. Если он попытается переправиться обратно, мы нанесём удар. Да и не станет Ксерион отступать. Слишком он уверен в своей победе и сам хочет сражения.
Сандис назвал его горделивым царьком. Отчасти подобная характеристика верна. Будь Ксерион хладнокровен как Тайкано, он вообще не стал бы переправляться на наш берег. Тогда победа шаддинцам была бы практически гарантирована. Мы, сожрав все ресурсы, выделенные на снабжение, были бы вынуждены отступить, неся небоевые потери. Далее Сенат очень нехорошо воспринял бы подобное нетриумфальное возвращение. По сути это было нашим политическим и экономическим поражением.
Однако Ксерион хотел именно разгромить нас. Политико-экономическая победа без сражения плохо укладывается в рамки легенды о великом царе. Это подпортило бы его имидж в глазах шаддинцев, но главным образом в его собственных глазах. Ксерион уже сотворил, казалось, невозможные вещи. Получил от солнечного жречества сверхъестественные силы, изгнал Империю, столетиями державшую Шадд на привязи, выиграл организованный магами турнир, посадив на трон Сулима лояльного кандидата.
Все эти подвиги не могли не сказаться на самооценке Царя царей. Его соотечественники видели в нём героя. И он хотел оправдывать эти ожидания. Сандис прекрасно понимал всё вышеперечисленное. Ещё с их первого столкновения в Шадде Иворна создавал себе в глазах Ксериона образ бесчестного, злобного, некомпетентного выскочки. Всего самого худшего, что шаддинцы видят в имперцах.
Отчасти Иворна, действительно, был таким, однако компетентностью обладал. Оскорблениями, подначками и демонстрацией ложной слабости, Сандис укрепил веру Ксериона в грядущую победу. Царь царей не отступит, чтобы бы я сейчас не сказал. Поэтому врать особого смысла нет.