«Бой продолжается!» — обратился я к легионам Рега. — «Ни гром, ни ветер не тронут нас. Пусть слабые сердца боятся стихий! Вражеские лошади паникуют. Это наш шанс на победу! Смело вперед. За мной!»
И я первым двинулся вперёд высоко подняв над головой Вырванный Клык. Меня чуть шатало. Удар топором не остался без последствий. Однако пока я был более чем боеспособен. Плюс на всякий случай у меня ещё оставалось чудо исцеления. Хотя, конечно, лучше было пока приберечь его.
На глазах собравшихся творилось нечто крайне редкое и нетипично для военного искусства. Пехота шла в атаку на кавалерию.
Обычно именно конница обладает в сражении стратегической инициативой. Кавалерия в руках умелого стратега не станет нападать на превосходящего по силе врага и будет бить по самым слабым точкам противника. Именно это одно из главных преимуществ всадников. Однако исключения есть всегда.
Во время марафонской битвы греческой фаланге удалось навязать персидской кавалерии бой за счёт создания пересечённой местности. По крайней мере, так утверждает часть источников. Ксигон тут сделал тоже самое, но при помощи магии, а самое главное внезапно для врага.
Линии крупных трещин возникли в тылу и по флангам лучшей кавалерии Ксериона, как бы запирая царскую гвардию. Конечно, это была не сплошная преграда, но быстро отойти не выйдет. Кроме трещин, ям и поднявшихся скальных пород, сама почва во многих местах стала менее устойчивой. Она разрыхлилась. Множество мелких трещин и провалов образовались в ней.
«Будьте вы прокляты, имперские шавки».
Теперь в голосе Ксериона явно звучала горькая обида. Его можно было понять. Только недавно победа казалась ему неизбежной, а оказалось мы пришли сюда не для массового суицида об шаддинскую армию. Даже собрались побеждать.
Мы начали наступление по центру, чтобы ударить не по фланговым формациям конных лучников, а прежде всего уничтожить самое боеспособное ядро кавалерии Востока.
Сначала в атаку за мной пошли подразделения Шестнадцатого и Двадцать Первого. Постаравшись окружить себя как можно большим количеством воинов, я потратил один из накопленных зарядов доблести, взывая к сила моего меча.
Пламя героизма
Используйте накопленные заряды воодушевления, чтобы пропустить их силу через клинок и разослать вокруг себя в виде волны сверхъестественной энергии, укрепляя силы и дух своих союзников. Похожим навыком обладают боевые шаманы некоторых племен, но меч позволяет использовать его любому достойному служителю Забытого.
Объем расхода: 664–1992
Эффекты:
— потратьте от 1 до 3 накопленных зарядов воодушевления, чтобы направить силу на окружающих союзников.
— за каждый заряд союзники в радиусе 38,7 метров получат 45–168 энергии и 134–285 морали за 2,1 минуты.
— неоднократное применение данного эффекта на людях может наделить их особенностями «Кровожадность», «Хладнокровие» и увеличить максимальное значение морали.
— эффект действует на союзных монстров на 20% слабее, на гибридов на 9%. Демоны, умертвия и прочие существа, связанные с Великим Пламенем не получают никакого бонуса.
Этот навык сейчас был очень кстати. Я сам уже достаточно устал физически. Даже сотня-полторы дополнительной энергии ощущались просто шикарно. Второе дыхание, как оно есть.
Основу нового наступления составил Шестнадцатый легион, а именно:
1 Ударная когорта комитат
3 Ветеранская когорта комитат
2 Ветеранская когорта маттиариев комитат
2 Когорта комитат
За ними уже подтягивались резервы других легионов.
Двадцать Первый:
3 Ветеранская когорта комитат
1 Когорта маттиариев комитат
1 Когорта копейщиков армигери дефенсорес
Двадцать Третий легион:
1 Первая ветеранская когорта комитат
2 Когорта комитат
4 Когорта лимитан
2 Когорта копейщиков-комитат
Двадцать Четвертый легион:
1 Ударная когорта комитат
4 Когорта комитат
Двадцать Шестой легион:
1 Усиленная когорта лимитан
Кроме того, к нам присоединились семь когорт из легионов покойного Нималексиса. Похоже, они жаждали отомстить за смерть своего стратега.
Первая когорта Двадцать Первого по-прежнему оставалась у нас в авангарде, который теперь стал тылом чтобы удерживать натиск вражеской пехоты. А он обязательно будет. В этом я не сомневался.
Обычные шаддинские копейщики, ополченцы-пайганы и некоторые наемники паниковали, а вот фидаины так легко сдаваться не собирались. Их отряды и когорты пытались перестроиться, чтобы объединиться с самыми стойкими воинами Тайкано для новой атаки. Принц готовился использовать стихийную магию. Его третий глаз на лбу раскрылся, излучая холодный синий свет. Ничего. Подавления у нас здесь достаточно.
Зато не стоило пока беспокоиться о язатах. Солнечные игрушки шаддинских жрецов без яркого света и чистого неба лишились части своих сил.
А тем временем я прошел уже метров сто, ведя за собой когорты. Многие легионеры шагали, удерживая строй необычно плохо для войск Империи. Это не страшно. Люди шли вперёд вопреки своему страху, а врагу было ещё тяжелее.
Небеса снова разразились чудовищной канонадой громовых разрядов. Холодный сырой ветер хлестал меня, выискивая малейшие стыки в броне. На фоне вспышек молний я видел как мечутся вражеские кони. Огонь небесных стихий отражался на великолепной броне царской гвардии. Фантастическое зрелище.
«Сколько же силы…» — восхищался шагающий рядом со мной Ноций, созерцая громовые небеса.
Вероятно, сейчас стихийная энергия вокруг просто бушевала как в древние времена, когда титаны правили этим миром.
Ещё пятьдесят метров.
Шаддинская кавалерия пыталась восстановить боеспособность, но это пока не вполне получалось. Некоторые всадники из саваран даже спешивались, чтобы отвести своих скакунов прочь из общей давки и успокоить.
В нас полетели стрелы, но слитного залпа у врагов не вышло. Многим всадникам мешали стрелять беснующиеся лошади. Я ощутил попадание стрелы в плечо. Броня, конечно, выдержала.
Почва под ногами стала рыхлой и неровной. Уже были видны мелкие трещины разошедшейся земли. Кое-где её пласты опустились или наоборот приподнялись. Идти стало сложнее, но именно эта сложная местность давала нам решающее преимущество.
Октан Марцин пока не мог присоединиться к атаке. Кавалерия под его управлением тоже потеряла контроль в условиях колдовского катаклизма.
А вот Силы Иворна Сандиса хоть и с опозданием, но поддержали нашу атаку. Сам триумвир ехал на боевом слоне вперёди своих легионеров. Модифицированная, закованная в броню махина с четырьмя бивнями ни капли не боялась творящегося вокруг буйства стихий. Два минотавра шли рядом, вооруженные не только топорами, а ещё дротиками и длинными копьями.
«Пришло время лить кровь напыщенных варваров», — с явным злорадством в голосе объявил Сандис. — «Я долго ждал этого момента. Слышишь, Ксерион? Твое „великое царство“ восстало из пепла, чтобы снова сгореть дотла. Его кости удобрят почву, на которой Империя поднимется ещё выше. Смотри на черные небеса, царственный червь. Солнце оставило тебя, жалкий человечишка. Я обращаюсь ко всем вам, рабы бывшие и будущие. Бегите, прячьтесь, страшитесь».
Уверен, он долго носил в себе эту злобу. Его «теплые отношения» с шаддинцами начались ещё в первые месяцы восстания. Хорошо, что Сандис транслировал свою речь на вражескую армию. Ещё один гвоздь в крышку гроба морали противника, а она и так уже держится крепко.
Стрелы продолжали лететь. Они впивались в мой серьезно повреждённый щит. Жаль, не успел его сменить. Даже разум стратега всегда упускает какие-то мелкие детали.
Ещё сто метров и новые раскаты грома. Ксигон явно не хотел давать вражеской кавалерии шанса опомниться. Правильно. Однако, по ощущениям, новые раскаты грома были слабее предыдущих. Возможно, заклятие жреца постепенно теряло силу. В конце концов, самого Ксигона рядом не было. Он применил силу дистанционно.
Впрочем, кое-какой эффект заклинания ещё только готовился сыграть свою роль в этом спектакле доблести, силы и коварства. Два крупных пролома были окружены белёсым туманом, в котором двигались громадные фигуры. Нечисть поменьше размером уже начала выбираться оттуда. Гули, трупогрызы, лярвы, веталы. То была не самая опасная нежить, но даже она может повлиять на ход боя. Особенно, когда вражеская кавалерия деморализована. А в глубинах проломов шевелилось что-то явно крупнее и опаснее.
Остается надеяться, что Ксигон в какой-то степени контролирует монстров и они не станут для нас помехой. Впрочем, я бы с удовольствием зарубил парочку сверхъестественных тварей. Меч передал бы мне их силу, восстанавливая энергию и ускоряя регенерацию ран. Моё тело ещё помнит, как на Севере я сотнями истреблял чудовищ, сражаясь неутомимо и с каждым боем становясь сильнее. Однако пока вперёди не было вражеских монстров. Только всадники и лошади, которых они пытались успокоить.
Вот кого сейчас нужно истреблять.
Двадцать метров.
Я приказал легионерам замедлить шаг и скомандовал: «Дротики!»
Несмотря на многочисленные раскаты грома ни капли воды пока не упало с чёрных небес, однако смертоносный ливень по моей воле обрушился на потерявших строй всадников.
«Ещё», — требовал я. — «Ещё!»
Пилумы, плюмбаты и обычные дротики сыпались на врага. Масса кавалеристов забурлила. И без того напуганные лошади получили ещё один повод для паники.
Из-за резко наступившей темноты было ощущение, что мы сражаемся ночью. Однако вспышки грома иногда роняли на землю свой ослепительный свет, выхватывая из полумрака образы эпического сражения.
«Вперёд!»
Я вёл за собой в атаку почти 14.500 воинов моих легионов и около 3500 бойцов покойного Нималексиса. Примерно столько же отправилось за Сандисом. Волна тяжелой пехоты накатывалась на кавалерию Шадда. Рядом с Ксерионом там было около двадцати тысяч всадников. Причем лучшие из лучших. А также слоны и верблюды.