Рука сама потянулась к сверкающему тонкими гранями графину и одному из чистых стаканов. Плеснул я себе немного, вдохнул и насладился глубоким ароматом. Неплохо тут у них с барной картой. Горло приятно согрело, тепло и лениво растеклось по всему телу, лицо запылало и стало чуть легче.
Я торопился вернуться домой и не меньше жаждал не уходить отсюда. Минута, ещё одна минута. Вдох, выдох, всё, достаточно. Божественный напиток придал сил и я взялся за подлокотники, чтобы встать.
— Мне жаль, — проговорил, смотря в огонь, Филипп. — А вам и правда стоит вернуться домой, там уже беспокоятся, уверен. Увы, не могу выделить амулет переноса, их осталось очень мало. Пусть время Проклятых течёт иначе, но, тем более, такие вещи теперь стали ещё более необходимы.
Чёрт, вот таких бы штук заиметь. Телепорт, ну кто бы подумал! Но уходить, когда встретился первый человек, способный по-человечески говорить?
— Вам всегда тут будут рады, — он сосчитал мой голодный до знаний взгляд. — И мы ещё поговорим, Илья. Но сейчас необходимо уладить много дел. И вам тоже. Скоро одна из наших групп отправляется в город, они вас подбросят. До встречи.
Мы поднялись одновременно и пожали друг другу руки. Его ладонь была тёплой, ну точно не мертвец. За дверью меня уже ждал один из неопознаваемых культистов. Он вывел на поверхность. И там я понял, что опять наступила ночь.
Звезды на ясном небе вдали от города сияли нереально ярко. Их россыпь украшала небо драгоценными камнями, воздух был ледяной и с еловым привкусом. Вкусный, густой, невероятный. Под ногами хрустело. Неужели уже заморозки, лето же не кончилось?
Я обернулся, вышли мы прямо из расселины. Невысокая скала, но острая, она ощерилась иглами и словно отталкивала прочь от себя. Под подошвами была не изморозь, а костяная крошка. Тропинку в некрополь вымостили жутко, костями. Бывал я в костяной церкви в Европе, но там устрашающий декор был везде, но не под ногами.
Думая о том, что это скорее всего нечеловеческие останки, я поспешил по белеющему в ночи пути. Пятиминутная прогулка среди высоких сосен привела меня к узкой грунтовке, где меня уже поджидал микроавтобус. Фары высвечивали ухабины и вылезающие на дорогу корни, я отодвинул дверь и забрался в тёплый салон.
Ехали мы так долго, что я опять задремал. Ни музыки, ни разговоров. Трое в рясах сидели как влитые, даже не ответили на приветствие. К тряске на хреновой дороге я привык уже давно, так что она мне не мешала вздремнуть. Почти как укачивание в колыбельной, главное заснуть, при этом крепко держась. А то головой крышу пробьёшь.
Разбудили меня также безмолвно, встряхнули и указали молча на дверь. Ну хоть высадили недалеко от дома, я быстро нашёл спуск в катакомбы и через пять минут был на месте.
Громыхнул решеткой специально, чтобы не испугать никого и не получить выстрел или печать в свою больную голову. Из первой же комнаты сразу вывалилась целая компания. Взъерошенные, злые и обиженные.
Лицо Ларса рассекала глубокая царапина, а на скуле уже желтел синяк. У Еврипия не хватало клока волос, причём заметно. Они выбежали первыми и я сначала решил, что опять поссорились.
Но следом за ними вышел княжич Ростовский. Алекс выглядел ещё хуже. У него были подбиты оба глаза, рукав оторван, а на предплечье раны, словно он со снежным барсом сражался. Нашивка с гербом болталась наполовину оторванная, да и шёл он неуверенно, держась за самое святое.
— Илья! — первым на меня накинулся монах. — Слава Всеблагим, ты живой! Мы уже не знали, что делать, кому звонить.
— Ваше сиятельство, рады видеть вас в, кхм, добром здравии, — поклонился камердинер, отпихивая соперника в сторону. — Ну наконец-то.
В его голосе слышалось облегчение вперемешку с обвинением. Вопросительно посмотрел я на княжича. Ростовский выпрямился, морщась, но руку не убрал. Сделал драматическую паузу и печально выдал:
— Ты уж прости, дружище, но выбора не было.
Он наклонил голову в сторону двери. Вопросов я задавать не стал, по отчаянию в глазах всей троицы видел, случилось что-то страшное, но что именно никто говорить почему-то не хочет. Внутри сжалось, разжалось и я зашел в нашу подпольную кухню-гостиную.
Урона особо не было. На полу рассыпалась крупа, в углу валялись осколки чайного сервиза и разорванная какой-то зверюгой коробка из под макарон. Один из столовых ножей торчал в стене. Бетонной.
На диване, связанная чем-то похожим на канат, буквально от пяток до плеч, лежала Меньшикова. Во рту кляп из галстука, глаза горят злобным огнём. Я бросился к княжне, приподнял и вынул кляп.
Ой, зря…
— Тыыыыы! — заголосила она тут же на всю столицу. — Да как вы посмели, сволота подзаборная? Да вас в порошок сотрут, сожгут, а пепел размажут грязной обувью! Я! Светлейшая княжна Ульяна Меньшикова, а ты су…
Я судорожно затолкнул галстук обратно в рот, извергающий ругань. Яна изловчилась меня при этом цапнуть, чуть не откусив палец. Затем принялась яростно извиваться и пинаться. Я отошёл от дивана и задумчиво на неё посмотрел.
Девушка рычала и пыталась разгрызть кляп. Перестаралась и грохнулась с дивана на пол, я кинулся поднимать, чуть не получил в пах и отскочил сразу к выходу. Вылетел наружу и вежливо поинтересовался:
— Да какого хрена тут происходит?
— Ну, в общем, так случайно получилось… — виновато ответил Ростовский, отводя подбитые глаза.
Глава 16
Случайно… Случайно это то, что она не может силой мысли нас тут всех размазать по стенкам. Ладно, угроза небольшая, княжна необученная считай. Экзорцисты же не боевые?
— И как это? — я так равнодушно об этом спросил, что вздрогнули все трое.
— Я, между прочим, по твоей просьбе к ней поехал! — попробовал встать в обвиняющую позицию княжич.
Вместо ответа я призвал косу и молча опёрся на неё. Откровенно говоря, снова усталость накатила. Но эффект тоже того стоил. Алекс тут же спесь умерил.
— А сюда я её привозить просил? Да что тут у вас вообще произошло? Вы с ней, что дрались?
— Мы то нет, а вот она с нами да… — насупился княжич.
Меньшиковы приняли его на обеде. Чинно, степенно, как положено высшему свету. С множеством смен блюд, светскими разговорами и обменом любезностями. Ничто не предвещало беды, если бы отважный Александр не попросил Яну о маленьком одолжении.
Продемонстрировать свои умения, а конкретнее печать обнаружения одержимых. Память относительно меня девушке стёрли напрочь. Но не об обучении в школе экзорцистов. Так что Яна с радостью похвасталась умением прямо в столовой.
В узком семейном кругу из брата и дяди, одержимым оказался как раз последний. Мало того, юная изгоняющая смогла сложить печать так, что её эффект стал виден Ростовскому. Для него старалась и получилось показать. Талант.
Алекс разлил борщ по белоснежной скатерти, Яна выскочила из помещения и началась суматоха. Он нагнал её, отговорившись походом в уборную, но княжну уже понесло. Короче говоря, началась натуральная женская истерика, и он её успокоил ментальным воздействием. Инквизиторы могли и вырубать без физического воздействия.
Этим Ростовский особенно гордился, потому что получилось один раз и в стрессовой ситуации.
Ну а дальше… Ничего умнее он не придумал, как вернуться, попрощаться с остальным семейством и привезти бездыханную княжну сюда. Когда Яна пришла в сознание, преисподняя аплодировала бы устроенному хаосу.
Понятное дело, что очнувшись в каком-то подвале, она не стала слушать никаких объяснений. Ростовского она знала едва, а остальных просто не помнила. Столько увечий и небольшой разгром она смогла успеть совершить, потому что первым же ударом вывела из строя инквизитора. А другие, ясное дело, боялись ей навредить.
Пока Ростовский пришёл в себя, получил ещё один удар и снова её отключил, Меньшикова покалечила всех участников. Уже потом её связали. Рот заткнули позже, когда она во второй раз очнулась…
— Ну а предупредить-то можно было? — задал я риторический вопрос, выслушав объяснения.
Риторический, потому как по подбитым лицам видел, хотели чтобы и я получил. Взгляд-то все при этом отвели, но вот виноватыми уже никто не выглядел. Ну ладно, обидно ни за что получать, да ещё когда ответить не можешь. Но я это припомню.
Укоризненно покачав головой, я вернулся обратно. Яна извивалась, моё появление дало ей новый прилив сил. Могла бы глазами молнии метать, то тогда от имения осталась воронка. Глубокая.
Вот не хотел же её вмешивать…
Воззвание к крови меня конкретно пошатнуло. Откликнулось, но чуть не ослеп, так глаза заболели. Ещё чуть-чуть и кончусь же. Я зафиксировал девушку коленом, прижал плечи и закрыл глаза. Гневное мычание меня немного сбивало, но кровь забурлила. Именно в этот момент я понял ещё одну фундаментальную вещь.
В моей голове без сомнений укладывалось то, что кровная магия не так сложна, потому что её носитель всегда со мной. Сосредоточился, почувствовал и всё. Но ведь и дар это то, что внутри. Охренеть, нужно было вымотать себя до такой степени, что останется одна верная мысль.
Ну сейчас проще. Собрать воедино всё. Во мне, в земле, в доме и в Яне.
— Илья!
Женский голос? Что происходит? Открыть глаза стало самым главным и настоящим подвигом. Владык проще завалить казалось, чем это сделать. Продрав искомое, увидел я… грудь.
А потом и почувствовал. Моё лицо покоилось на восхитительной, мягкой и пахнущей чем-то волшебном, женской груди. Боги, можно я упокоюсь в этом бархатном ложе? Но голову пришлось поднять. Вдруг не глюки.
Яна прогрызла галстук, его обрывки болтались на шее, а глаза… Вот чтобы всегда на меня так смотрели, всех Владык завалю. Так, повторяюсь.
— Илья? Ты в порядке? — Меньшикова взволнованно дёрнулась, и мне опять стало прекрасно.
— Вот теперь точно да, — счастливо ответил я и рухнул обратно в рай.
Проснулся я в один момент, не сразу сообразив где я. Слабый свет, бетонные стены, ряды кроватей. Опять казарма? Чёрт, на какое-то время мне показалось, что всё это приснилось. Миры, демоны, боги, смерть.