Тьфу ты! Да чёрт с ним, с даром, магией и прочим сверхъестественным дерьмом! Главное, что живая. Никогда бы не простил себе, если бы угробили девчонку. Пусть и выбора не было.
Я убедился, что дыхание ровное, а земля всё ещё горячая, не простудится. Теперь только дождаться медиков и отправить Яну в лазарет, на восстановление. Потом в здравницу, на целебные минеральные воды, или что тут есть…
Наконец я огляделся внимательнее. Прилив адреналина от страха за девушку придал немного сил.
У самой кромки насыпи стояла Кара и лакала воду, чавкая на всю округу. Я бы оттуда точно пить не стал, но её желудок демонов переваривает, переживет. Крылья мантикоры висели тряпками, бок блестел от крови, шерсть местами опалилась, но вроде дух уверенно стоял на всех лапах.
Герман лежал, раскинув руки, но глаза его были открыты, а губы шевелились. Ругался, ну или молился. Его песец пушистым шариком скакал вокруг и облизывал лицо, радостно попискивая.
Ростовский сидел в обнимку с гарпией. Птичка выглядела гораздо хуже княжича. Местами обгоревшая, насупившаяся и окровавленная. Гарпия грозно поглядывала, следя за тем, чтобы никто не приближался. Алекс же щурился, морщился и чесал ей одно ухо.
Карл куда-то брёл, отдаляясь от нас. Богатыря сильно шатало, штаны его свисали лохмотьями, а на спине зияла прореха от шеи до самого копчика. Я хотел его окликнуть, но забил. Ходячий, значит в норме.
Настоятель, а теперь уже и Великий магистр, тоже был на ногах. Стоял, держась за фонарный столб. Бледный, ещё больше похудевший, обгоревший, но живой.
Лазарь сидел на берегу, поодаль ото всех. Он обхватил колени руками и смотрел куда-то вдаль. Длинные седые волосы растрепались и ласковый ветерок картинно трепыхал их. Ну прямо демон Врубеля, чтоб его.
Глеб, вот уж в чьей непробиваемости я не сомневался, уже орал и размахивал руками, кого-то зазывая. Стоял он возле брата Филиппа. Лица культиста я не видел, ряса задралась и с одной его ноги слетел ботинок. Нехорошее предчувствие пронеслось ледяными мурашками по загривку.
Над своим начальником стоял и брат Демьян. Он заметил мой взгляд и медленно помотал головой. Для старика спасение миров стало последним делом в жизни…
Я перевёл взгляд на Мерианиделя. Уж не знаю, умеют ли Вестники отращивать новые крылья, но его махалкам точно пришел конец. Остались лишь обуглившиеся тонкие кости, да несколько сиротливо торчащих перьев.
Но не всех его коллег спалили Владыки. Над головами захлопало и несколько пернатых приземлились рядом с нами.
— Небесный легат! — как-то очень уж возбуждённо кинулся один из них к Мерину. — Мы не справились!
— Ой, да не ори, — совсем по-человечески отмахнулся от него Вестник, продолжая сидеть на земле.
Всё-таки зря он источником информации о современном мире мою башку выбрал. Нахватался дряни всякой, неангельской.
— Можете покарать меня за мою дерзость, — вдруг бухнулся на колени делегат от остатка пернатых. — Но легат, Владыка ушёл с двумя сердцами! Три сердца! С таким даже мы не справимся.
Мерианидель неторопливо и демонстративно огляделся и пожал плечами:
— Ну пока всё тихо. Трибут, давай позже, а?
— Но надо же что-то сделать… — неуверенно пробормотал тот, озираясь в поисках поддержки.
Остальные крылатые смиренно внимали, не проявляя признаков желания вмешаться.
— Сделаем. Обязательно сделаем, но потом, — Мерин добавил в тон немного холода и этого хватило, Вестники отошли на шаг назад. — А пока свободны.
Смело пернатых моментально. Я проследил за их дружным полётом и повернулся к Мерину. Несмотря на то, что он послал своих, Вестник призадумался и помрачнел.
Я хотел спросить, в чём дело, но тут дым рассеялся от порыва солёного ветра с залива. Его остатки разметало, пахнуло водорослями, рыбой и на коже осела влага. Море вернуло власть над прибрежным районом.
Но не это чудесное ощущение отвлекло меня. Небоскребов осталось всего три. Выше всех стояла, с виду целая, шишкообразная императорская башня. А по бокам от неё два относительно низких и приплюснутых строения. Символизм прямо зашкаливал.
Я закашлялся и перевёл взгляд на Ганзу. То, что осталось от ганзейских островов. Их последние здания как раз красиво погружались под воду, создавая новую питерскую Атлантиду. Глубина тут была небольшая, так что верхушки пряничных домиков торчали над поверхностью, а вокруг них белели барашки волн.
Оглянувшись, я увидел что и от нашей половины острова осталось не много. Один квартал уцелел, а между нами и городом плескалось пару километров залива. В нескольких местах над столицей понимался в стремительно светлеющее небо дым. Подправили урбанистический ландшафт, ничего не скажешь.
Водную преграду уже рассекали катера и небольшие корабли, мчащиеся в нашу сторону.
Карл возвращался назад, перекинув через плечо большой холщовый мешок. Другая рука крепко прижимала к себе увесистый бочонок. Здоровяк шёл уже увереннее, изредка запинаясь. Его решительная перепачканная рожа одновременно настораживала и радовала.
Наш внезапный фуражир положил добычу рядом со мной и Вестником. Глаза добряка потемнели, когда он увидел скрюченного культиста и бездыханную Яну.
А потом мы помогали грузить раненых и тех, кому больше не нужна была помощь в этом мире. Брат Демьян тенью следовал за нами, не чураясь физического труда и без устали благословляя ушедших именем своей богини.
Мы окончательно вымотались, отправив последний катер и уселись на землю, дожидаясь их возвращения за теми, кто может подождать. Тут то и пригодился бочонок. А в мешке нашлась еда. Карл спас от бессмысленного утопления ближайшую гастрономию. Внушительные копчёные окорока, вяленые рыбёхи, хлеб, овощи и даже репчатый лук, прихваченный привыкшим к простым деревенским закускам парнем.
Поляну накрывали молчаливо и угрюмо. Подтянулись имперцы, святоши и чудом уцелевшие неодарённые из водителей, стрелков и прочих. С походной посудой проблем не было, служивые снаряжались отменно.
Руки, сжимающие разномастную тару, поднялись к небу. Молча, не чокаясь.
Сквозь облака пробился первый луч солнца, а залив принёс свежий воздух и крики возвращающихся чаек…
Увезли нас не скоро. За нами, последними, пришло два катера, но капитаны, хмурые и измученные, не стали нас торопить. Присоединились, позволив себе расслабиться на пару часов. Солнце к тому времени вовсю припекало, всё больше и больше прорываясь через облака. Часть нашей компании задремала, постепенно разговоры зазвучали громче и увереннее. Жизнь возвращалась к людям, так всегда бывает.
Я связался с Ларсом, убедился что у них всё хорошо. Как и с лазаретом обители, куда отвезли Яну. Девушка не пришла в себя, но меня заверили, что всё с ней будет хорошо. Светлейшей княжне обеспечат самый лучший уход.
Когда мы вернулись в столицу, то улицы всё ещё были пусты. Население не торопилось возвращаться, ждали официальных новостей. Но повсюду были имперцы, храмовники и городские службы. Разгребали, очищали и приводили в порядок. О демонах больше не докладывали. Тем не менее, ещё предстояло тщательно обыскать и проверить каждый закоулок.
К особняку нас с Германом тащил Карл, подхватив могучими руками. Ростовский уехал к родне, а наставник умчался в обитель. Лазарь отправился на одном из первых катеров, с Эдуардом. Хотел о чём-то поговорить с новым главой церкви. Брат Демьян отбыл вместе с телом Филиппа.
Когда я добрался до дома, то уже не думал о том, чтобы проверить кухню, подвал или что-нибудь ещё. Отправился прямиком в спальню и рухнул в кровать звёздочкой, не раздеваясь. Спас мир, герой, теперь можно и подрыхнуть от души.
Проснулся я с тяжестью в голове и ломотой во всем теле. Мышцы затекли и одеревенели, руку я не чувствовал, отлежав. Сколько я проспал?
Беглый осмотр показал, что кто-то меня всё-таки раздел и накрыл одеялом, в которое я завернулся несколько раз, как личинка бабочки. Ещё и обложился подушками на оборонительный манер. Ничего из этого я не помнил.
За окном серело небо. Вечер или утро? Настенные часы показывали восемь, совершенно ничего не проясняя. Я неохотно выбрался из своего мягкого и тёплого убежища, пошарил босыми ногами по холодному полу в поисках тапок.
Ещё раз глянул в окно. Вроде ничего не горит, да и тихо. Окна моей спальни выходили на целый участок парка, деревья слегка колыхались кронами, скрывая вид на пруд и просеку. Ладно, дом цел, небо нормального питерского цвета, можно для начала получить удовольствие.
Горячий душ, разминка и хрустящая чистая одежда. Чтобы почувствовать себя полноценным человеком, я отправился грабить собственный холодильник. Но оружие, заботливо положенное на прикроватную тумбочку, на всякий случай захватил.
Кухня сверкала надраенными поверхностями и начищенными сковородками. Следов домашнего демона или последнего хитрожопого Владыки не было. Взывание к крови прошло нелегко, тело категорически отказывалось напрягаться. Но в итоге и это усилие ничего не обнаружило.
Я загрузил в микроволновку разогреваться огромный бутерброд с сыром, ветчиной и лососем. Короче говоря, всем, что нашлось в холодильнике. Сварил крепкий кофе и вышел на крыльцо, потягиваясь. Хотелось заорать «доброе утро, соседи». Но, во-первых, не факт что утро. А во-вторых, мог и ответ получить соответствующий.
Под одежду забралась прохлада, больше похожая на утреннюю. Опавшие листья и трава поблескивали росой, а с ветки ближайшего дерева на меня недовольно чирикнула сонная пичуга. Выругавшись, она резво нагадила и закрыла глаза, отворачиваясь. Точно утро.
— Ну, мир цел, пора и позавтракать, — важно изрёк я, поежился и скрылся в тёплом доме.
На звуки вышел Ларс, сдержанно поклонившись. Радость в том, что Его сиятельство Ржевский жив и здоров, камердинер выразил, приготовив уже нормальный завтрак, а не сухомятку. Яишенка, хрустящие тосты, овсянка, сырники. Пришлось его останавливать, что не увенчалось успехом, конечно же.
Уже на ароматы присоединились к нам и Еврипий с Фросей. А следом, к моему удивлению, Михей. Пацан привычно лыбился, но в его глазах затаилось что-то мрачное. Я и сам догадался, почему он здесь, а не с бабкой, но нарушать вопросами хрупкое хорошее настроение не стал.