— А разве бывают заговоры на смерть? — удивился Керк, впервые услышав такое.
— Да, Керк, и не только на смерть. Я в свое время видел деревню, где люди из одного рода умирали от заговора черного ведуна. Страшно было на них смотреть. Сначала они худели до
такой степени, что были видны кости, потом кожа начинала темнеть, а потом начинали отпадать части тела — волосы, пальцы рук, ног. Страх, да и только!
— И что, что дальше? — торопил Тур.
— Дальше светлый ведун Велей с Синь-камня обрызгал их водой из молочной реки, прочитал заговор, и все прекратилось, — ответил Дубыня.
— Погоди, Дубыня, — теперь наставника перебил Керк. — Откуда ведун взял воду из молочной реки. Ведь молочная река течет по волшебной стране Беловодья, считается, что из самого вымени небесной коровы Земун вытекает.
— Ага, — откликнулся наставник. — Вытекает. Так ту воду я и Храбр добыли, чтоб людей из беды выручить.
Керк, резко сел, глаза у него округлились, он уставился на наставника, и срывающимся от вол-нения голосом, переспросил:
— Погоди, погоди, Дубыня, но ведь добраться до страны Беловодья невозможно…
— Да нет, возможно, — тихо вздохнув и бросив взгляд на Керка, добавил Дубыня. — Только храб-рый и смелый найдет туда дорогу, пройдет через все трудности, и если помыслы его будут чисты, то откроется ему вход в волшебную страну Беловодье.
— Вот это да! — воскликнул пораженный Керк, он даже вскочил на ноги и поближе подошел к Ду-быне, чтобы рассмотреть человека, который проявил чудеса доблести. Он был так взволнован, что несколько раз повторял одну и ту же фразу — "Вот это да!" так, что в конце концов вызвал улыбку у Дубыни и смех у Тура. Тур так звонко засмеялся, схватился за живот и покатился по земле. Глядя на хохочущего Тура, засмеялся и Дубыня, а затем и Керк.
— Ох, Керк, ох, Керк, — переведя дыхание, почти выкрикнул Тур. — Ну, видел бы ты себя со сторо-ны. Ха-ха-ха…
— Ладно, заканчивай, Тур, — ничуть не обидевшись, заметил Керк. — Ты просто не представляешь, о чем рассказал Дубыня. Ведь в страну Беловодье не так-то легко попасть. Надо проплыть великую Ра-реку, Восточное холодное море, добраться до легендарного острова Буян и найти на этом острове страну Беловодья. Ого, да это ведь легенда!
— Нет, Керк, не легенда, — сказал, довольный восхищением своего ученика, Дубыня. — Мы там с Храбром были. Но путь туда правда опасен и труден.
После этих слов Тур немного присмирел, а потом сказал торжественно наставнику:
— Знаешь, Дубыня, а я и не знал, что ты такой Великий Воин, это честь для меня, что я могу назы-вать тебя своим учителем.
А Керк, согласно кивнув головой, добавил:
— Большая честь для нас обоих!
И оба они — и Тур, и Керк низко склонили свои головы перед бессмертным подвигом простого восурского воина.
Весь обратный путь домой они лишь редко перебрасывались словами, каждый обдумывая рас-сказ Дубыни. Тур думал о том, что когда — нибудь он станет таким же славным воином, как Дубы-ня, отправится на остров Буян и привезет воды из молочной реки, чтобы освободить несчастных от темных заклятий. А Керк думал о словах Дубыни про няню Селес, про ее смерть и его похищение. И понимал, что Дубыня прав. Магия поэтому и не была разрушена отцовскими заговорами потому, что была верно связана со смертью няни.
Весь день у Тура и Керка не было и минуты отдыха. Вернувшись с Дубыней с луга, они по — быстрому перекусили на Ратном дворе, куда слуга Керка принес еду, и принялись упражняться на мечах. Теперь оба они по-другому смотрели на наставника Храбра, открывшиеся подробности его героического прошлого внушали не только уважение, но и трепет.
Вечер в отличие от удачного дня сразу не заладился. За ужином не оказалось Малуши, и когда Керк обратился к старшему слуге Сеничу с вопросом, где сестра, услышал, что Малуша приболе-ла и к ужину ее не будет. Мать и Эрих сидели на своих местах с такими лицами, словно собирались сделать, что-то ужасное. Над столом витала какая-то тревога. Керк хотел было совсем уйти из столовой, но глянув на поникшего Тура, пересилил себя и остался. На ужин Керк попробовал лишь запеченного зайца и выпил немного горячего сбитня с расстегаями. Ужин, не в меру тихий, уже было подходил к концу, когда мать — правительница жестом приказала слуге выйти из столовой, а потом обратилась к Керку:
— Керк, я хочу тебе кое-что предложить, — голос ее, как певучая песнь, пролетел по столовой.
Керк поднял голову и взглянул матери в лицо, высказывая внимание и уважение.
— Я, как твоя мать, хочу, чтобы ты уступил свое первородство Эриху. Эрих все эти пятнадцать лет воспитывался как престолонаследник. Я всегда считала, что только он может быть правителем после смерти отца. Ты же вырос в рыбацкой семье, и как бы ты не старался, не сможешь стать достойным правителем. Ты простой рыбак, ты не наследник. Я хочу, чтобы ты, пока отсутствует правитель, уехал. Я дам тебе золото, столько сколько захочешь.
Керк слушал мать, смотрел ей в лицо, и ему казалось, что говорит она эти слова лениво и, вро-де бы даже как-то с неохотой, но когда она сказала о золоте, внутри Керка, что-то перевернулось, и он почувствовал боль и обиду. Он вдруг резко поднялся со стула и, прервав ее, ответил:
— Не продолжайте! Вы достаточно сказали, чтобы я мог понять, чего вы хотите. Я отвечу вам ко-ротко, — Керк замолчал, чтобы подавить и унять, рвущуюся наружу, обиду и более спокойным, но твердым голосом сказал. — Нет, нет, и еще раз нет! Я никогда не уступлю первородство Эриху, и совсем не потому, что ненавижу его, а потому, что понимаю, что за всем за этим стоите Вы. Как только я появился во дворце, я сразу почувствовал от вас не просто нелюбовь, я почувствовал от вас зло. Как может женщина ненавидеть собственное дитя? Я долго мучился от этого вопроса, а потом пришел к простому ответу. Вы не умеете любить, вы не любите никого, даже Эриха. Что вы хотите? Погубить меня, отца, брата или вообще весь наш род. И это вы женщина, которая подарила нам жизнь. Вы вкладываете в душу моему брату зло, уча его ненависти и нетерпимости. И поэтому я, никогда не передам ему наш престол! Не хочу и не могу я отдать свою горячо любимую Родину в руки брата, за которым стоит недостойный наставник.
Керк говорил все эти слова на одном дыхании, смело смотрел в лицо матери и видел он, как она побледнела и хотела что-то сказать, но в разговор внезапно вмешался Эрих, он тоже соско-чил со стула, сжал руки в кулаки и, размахивая ими, закричал:
— Ты, змей, как ты смеешь? Как? — и затрясся в беззвучной злобе, потом рука его рванулась к поя-су, на котором в ножнах находился кинжал.
Но Керк поднял руку, направил ее на Эриха и шепотом сказал:
— Остынь и осядь! И водой плакучей умойся! Да будет слово мое крепко!
И, чудо, Эрих упал на стул и зарыдал, уткнувшись в ладони. Керк посмотрел на плачущего Эриха и добавил:
— Брат, Эрих! Ведь мы с тобой одного рода, рода Богомудра. Зачем ты слушаешь неразумные речи этой женщины, что пламенит в твоем сердце злобу и ненависть? — он поднял глаза на правительницу и сказал ей то, в чем сейчас был уверен. — Я знаю, кто стоит за моим похищением, за ним стоите вы. Я думаю, и отец об этом догадывается, но он слишком сильно любит вас. А я свободен от любви к вам и вижу ваши помыслы насквозь.
Керк повысил голос и позвал слугу, а когда Сенич вошел в столовую, громко так, чтобы слышал рыдающий Эрих, сказал:
— Сенич, до приезда правителя я более не буду ужинать в белой столовой. Приноси мне ужин на Ратный двор, мне надо как можно больше упражняться, — затем он вышел из-за стола, обогнул его и пошел мимо рыдающего Эриха.
И в это момент Керк взглянул на Тура, который во время разговора, сидел по правую руку от ма-тери. Тур весь сжался и превратился в маленького сгорбленного старичка. Керк посмотрел в рас-строенное лицо брата и добавил:
— Да, и Туру будете приносить ужин на Ратный двор. Ему тоже надо больше упражняться.
Услышав слова брата, уже было совсем поникший, Тур вдруг радостно вскочил со своего места и кинулся вслед за Керком, выходящим из столовой. Как только за ними слуга закрыл двери, Тур догнал брата и обнял его сзади. Керк развернулся, присел на одно колено и заглянул в лицо Тура.
— Ну, ты как? — участливо спросил Керк.
— Я боялся, что Эрих убьет тебя, — ответил Тур и заплакал.
Керк крепко обнял младшего брата, ласково погладил его по спине и добавил:
— Ты знаешь, я этого тоже испугался, но потом я вспомнил присуху, которую вчера выучил. И все так легко вышло. Ну, да ладно, все уже кончилось. Не плачь, Тур, не хорошо мужчине плакать.
— А я не мужчина, я пока еще мальчик, — всхлипывая, заметил Тур.
— Нет, ты мужчина, ты будущий воевода, а, значит, плакать не должен, — заметил Керк, и немного подумав, добавил. — Тур, я прошу тебя, только об одном не говори, о том, что случилось сегодня в столовой, отцу, когда он приедет, хорошо?
— Почему? — немного успокаиваясь, прекращая плакать и утирая глаза руками, спросил Тур.
— Не надо расстраивать отца. У него и так много неприятностей. Пусть это останется между нами. Это будет нашим секретом. Ладно?
— Ладно, — не очень понимая просьбу Керка, согласился Тур. — Хорошо, что ты меня не оставил ужинать с ними. А ты теперь куда? В светлую комнату, пойдешь, учиться?
— Нет, учиться я пойду позже. А сейчас я пойду, проведаю Малушу, ведь ты слышал, что отец оставил меня за старшего, а это значит, что я за всем должен следить и знать обо всем, что происходит в семье. Ты со мной?
— Нет, — ответил Тур. — Я очень устал, пойду отдыхать.
— Ну, хорошо. Тогда я тебя провожу, — сказал Керк, поднявшись с колена.
Керк и Тур пошли вверх по лестнице на второй этаж, где находились опочивальни Тура и Эриха с левой стороны от лестницы, а Малуши с правой. Тур повернул в полутемный коридор и напра-вился в свои покои, пожелав на прощание брату, доброй ночи. А Керк развернулся и двинулся в опочивальню сестренки.