Внезапно вода и вовсе забурлила, и прямо на огромной сучковатой, кривой коряге, поросшей черным мхом, из-под воды выехал болотник – владыка и правитель топких болот. Он был просто безобразен. Голый, обросший зеленой тиной и водорослями, с распухшим от воды животом и носом, с небольшими мутно-зелеными глазами да рыбьим хвостом. На голове у болотника сидела высокая бобровая, увитая переплетенными между собой корневищами трав, шапка. Лицо болотника выражало крайнюю степень сердитости. Он, молча, посмотрел на Керка и поправил свою слегка съехавшую на бок шапку. Сын правителя тревожно воззрившись на болотника попытался вспомнить хоть какой-нибудь оберег, но на ум вдруг пришел рассказ дяди Веселина о том, что водяные духи дюже любят белый хлеб, и если им его поднести, сразу становятся дружелюбными. Керк скинул свой заплечный мешок и заглянул в него в поисках хлеба. Оттого, что хлеб находился в воде, он немного размок, аккуратно собрав его остатки, юноша вынул руки из мешка, да встав на одно колено, протянул ладони к водяному Духу со словами:
– Великий правитель всех болот, прошу тебя, прими от меня в дар этот белый хлеб. Я принес его нарочно для тебя, но он упал в воду и чуток намок.
Увидев вожделенный хлеб в руках Керка, болотник задрожал всем телом и затряс своим распухшим зеленым носом от желания съесть его поскорей, да подплыв на своей коряге к островку, протянул грязно-зеленые вспухшие руки. Сын правителя неторопливо переложил хлеб из своих рук в ладони болотника, стараясь не обронить ни кусочка, и стал наблюдать, как дух жадно принялся поедать, уткнув свое лицо вглубь того месива, при этом чавкая и давясь. Съев предложенный дар, болотник наклонился к воде, и, зачерпнув ее правой ладонью, также жадно напился, и уже более миролюбиво глянув на Керка, сказал:
– Это хорошо, что ты мне хлеба принес. Потому что если бы ты мне его не принес, пришлось бы мне тебя хорошенько наказать за то, что ты моих жен – купалок обидел. Это ж надо полынь-травой их засыпать! – и засмеявшись, молвил. – Они теперь до весны от нее не отмоются.
– Да, я не желал им ничего плохого, – ровным голосом откликнулся Керк и утер рукой лицо, смахивая с него струи воды. – Просто хотел спасти свою жизнь, поэтому воспользовался травой. Прости меня, что принес тебе и твоим женам неприятности.
– А, да ничего, – посмеиваясь и довольно потирая распухший живот, добавил болотник. – Отмоются, им ведь не к спеху быть красивыми. Ха…ха…ха! – совсем развеселившись, произнес дух. – А скажи мне, отрок, зачем ты пришел в мои владения. Разве ты не знаешь, что сюда смертным ходу нет?
– Великий владыка болотник, я Керк – внук Богомудра пришел в Сумрачный лес к Старому Дубу, чтобы добыть себе древко, а на болото меня привела тропа. Видишь, вон она поблескивает и убегает вдаль? – откликнулся юноша и указал рукой на бледновато-переливающееся полотно тропки.
– А, так ты внук Богомудра?! Эхе…хе…хе! Значит, я вижу наследника страны Восуров! Ну что ж, Керк, наследник престола восурского, приветствую тебя в моих болотах! – и сказав это, болотник низко склонил голову, отчего закачался вправо-влево сучковатая коряга, на оной он восседал. – Дорога по моим болотам трудна и опасна. Близится ночь, а ты прошел только половину пути. За твой дар, что ты мне принес, я дам тебе совет – пройди по тропе до вон того дерева, – болотник направил вспухший, зеленоватый палец на виднеющееся вдали искалеченное деревцо. – И остановись на том островке на ночь, а утром продолжишь свой путь. Дальше дорога топкая и тяжелая, остановиться негде и такого уютного островка тебе не найти. Да, и можешь идти спокойно, мои купалки тебя не тронут больше. Счастливого пути, Керк – внук Богомудра! – и, раскланявшись, дух нежданно нырнул с коряги прямо вниз головой в воду. По поверхности окошка пошли широкие круги, а коряга слегка притонув, также резво выскочила на гладь воды и осталась плавать на ней.
– Благодарю тебя, владыка болот, за помощь, – выкрикнул Керк и поклонился тому месту, где теперь сиротливо плавала коряга.
Сын правителя сделал так, как посоветовал болотник. Он направился прямиком к искалеченной сосне, росшей на островке, который и впрямь был хорош для ночлега, потому что небольшим холмик возвышался над поверхностью трясины. Пометив сучковатой ветвью то место, где пролегала торенка, чтобы утром можно было без труда ее найти, юноша окружил островок на всякий случай невидимым щитом, и, сняв всю одежду, просушил ее заговором: «О, Бог Солнца Хорс, лучиясный, светлоокий, Бог тепла и света. Пролей силу солнечного твоего луча на эти вещи. Как у солнышка лучи ясные, так и вещи эти да станут сухими! Светло солнце наше. Светел день наш. Как бежит от лика солнечного вся тьма и мрак, так бежит от моих слов вся вода и грязь из этих вещей. Да будет слово мое верно и крепко!» и тотчас вещи засветились нежным желтоватым светом, а мгновение спустя уже и просохли. Раскрыв скатерть–самобранку, Керк быстро поел и сложил в заплечный мешок еду на завтра, решив с утра отправиться в путь пораньше, да уставший и обессиленный лег на сухой плащ, укрылся им и крепко уснул.
Глава одиннадцатая
Едва с утра забрезжил свет, Керк поднялся и отправился в путь. Шел третий день испытаний, и сын правителя понимал, что надо торопиться, оно как неизвестно сколь долог путь до Старого Дуба. Отдохнувший за ночь, полный сил и энергии, он быстро миновал оставшуюся часть болота, не встретив больше никаких неприятностей. Выйдя из трясины, юноша вновь вошел в лиственный лес, где вперемешку росли березы, дубы и липы, иногда встречались осины и рябины, обсыпанные ярко-красными ягодами, горящими на деревьях, словно драгоценные камни.
Сегодня день выдался теплым и ясным, ни одной тучи на небе, ласковое осеннее солнышко полюбовно согревало продрогшую от вчерашнего бусенца-дождя землю. Керк остановился на покатой небольшой поляне, окруженной со всех сторон лиственным лесом, просушил сапоги, перекусил, достав из мешка еду. Голубое, глубокое небо раскинулось над сыном правителя, по воздуху на своих длинных паутинках летали белые крошечные паучки, хрустела под ногами опавшая высохшая листва, упавшая в сухостои трав. Очарованный лесной красотой, юноша сидел и наслаждался покоем, выпавшим на его долю, и так не хотелось ему больше никуда идти.
«Век бы вот так сидел и смотрел на эти березки и осинки, – думал Керк. – Ах, береза, береза, краса нашей земли. Дядя Веселин рассказывал, что когда–то береза была молодой, красивой белолицей девой. Посватался к ней старый воевода. Отец девы боялся воеводу, и не смог отказать в его просьбе – согласился на брак. Дева долго просила отца не выдавать ее за нелюбимого, но отец был не приклонен. Тогда девица убежала в лес и, горько рыдая, упала в траву. Услышала рыдания девицы Мать-Сыра-Земля и, пожалев, обратила ее в белоствольную березу, а светлые волосы в зеленые гибкие веточки. С тех пор стоит береза и покачивает своими веточками, шелестит листочками, как будто оплакивает свою судьбу горькую. Наверно, поэтому береза – символ женщины, ее чистоты и красоты. Почитают ее девы, водят вокруг нее хороводы, поют песенки и просят себе в мужья молодых да ладных парней:
Ах, ты береза, береза!
Зелены твои косы.
Дай мне парня молодого,
Сильного, крепкого, удалого».
Пропел Керк песню и засмеялся: «Надо же, сколько может хранить в себе память человеческая». Ведь этот рассказ и эту песню он слышал от дядьки давно, и все ж запомнил. А вчера во время встречи с болотником как его выручило поверье о хлебе. Если бы не вспомнил вовремя он о том, что водяного духа можно ублажить белым хлебом, может и не пришлось ему сейчас сидеть на этой полянке и наслаждаться видом берез, может был бы он сейчас на болотном дне, утопил бы его злой болотник. Подумал сейчас Керк и о брате своем Эрихе: «Как он, что с ним? Смог ли справиться с боровым и преодолеть пущевика? А что если на его пути будет лежать это болото, сможет ли он противостоять купалкам и болотнику?» Подумал и мысленно пожелал ему удачи.
Однако, как говорится хорошенького понемножку, хватит рассиживаться, надобно уже подниматься и идти. Сын правителя собрал заплечный мешок, вскинул его на правое плечо, потому как левое после вчерашней битвы с Кабадосом продолжало болеть, несмотря на то, что с утра над ним еще раз прошептали заговор. По-видимому, клыки чудовища обладали какой-то магической силой, поэтому заговор не до конца излечил руку.
Керк вышел на тропу и, отодвинув рукой ветви березы, нависающие над дорогой, направился вперед. Идти было легко, торенка шла какое-то время прямо, а вскоре резко принялась изгибаться вправо. В лесу то здесь, то там раздавался резкий стук – это дятел долбил дерево в поисках еды. Сын правителя на малеша остановился и всмотрелся. Вот он красавец, черный как ворон, с красной «шапочкой» и крепким клювом на мгновение прекращает стук и извлекает насекомое из дерева. То там, то тут порхали маленькие синички и свиристели, не по-осеннему звонко перекликаясь меж собой. А вот на тропинку выскочил крупный заяц, уши у него длинные, мех серый с белыми пятнами, видно еще до конца не полинял. Не далеко от тропки на прогалинке паслись олени около пяти голов в основном самки с молодняком. Когда Керк проходил мимо, они подняли голову, с интересом оглядели его и принялись дальше кормиться. Сразу ясно, охотников в лесу не бывает, и потому звери совершенно не боятся человека.
Юноше, бойко ступающему по торенке, внезапно показалось, что она слишком круто взяла вправо. Создавалось ощущение, что Керк движется по кругу, оно как и солнце тоже перемещалось вместе с ним. Вначале солнце находилось справа, но постепенно смещаясь, оказалось слева. Пройдя еще немного вперед, тропа опять сделала поворот, повернуло и солнце. Теперь юноша шел в правильном направлении. Но что это? Вроде знакомая березка, нависающая над тропой, а дальше дятел с красной шапкой долбит дерево, а вот и знакомое стадо оленей снова подняло головы посмотреть, кто идет и опять крутой поворот вправо. А когда сын правителя в очередной раз отодвинул ветви березы с дороги, он уже не сомневался, что это злобный лешак – хозяин леса и зверей сбивает тропинку с пути и водит его по кругу.