Керк решив прервать, затянувшееся молчание, негромко спросил:
– А, вы что ж гулять-то будете?
Стоян и Искрен как будто ждали этих слов, стремительно подняли головы, и, заулыбавшись, поспешно молвили:
– Ага, ваша милость… Будем, будем гулять-то…
– Святозар, – поправил братьев наследник. – Уж если вы меня возьмете на гулянье, то зовите просто Святозар.
– Хорошо, – пробасил старший Стоян, и искоса поглядел на отца, точно ожидая одобрения. – Мы, право дело, пока еще избу для гуляний не выбрали, но завтра Искрен с ребятами пойдет к бабке Умиле, она нам каждый год свой дом выделяет для посиделок. Так, что дня через два все будет точно известно. А я, тебе.– Стоян запнулся, беспокойно глянул на Дубыню, который возился около лошади Тура, и, крякнув, продолжил, – приеду к тебе, Святозар, во дворец и все расскажу.
– Ну, что ж, Стоян, тогда я буду ждать тебя, – согласно кивнув в ответ, довольным голосом откликнулся наследник.
Керк забрался на коня, а братья вновь вытянулись, как по команде в струнку, и выехал со двора следом за Дубыней и Туром, на прощание помахав ребятам рукой.
Возвращаясь обратно во дворец, наследник благодарно думал об отце, который позаботился о другах для него. Ехавший подле него Дубыня, спустя какое-то время, покачал головой, и пронзительно глянув на Керка, спросил:
– Святозар, ну как тебе мои сыновья?
Наследник улыбнулся, ответил не менее щедрым взглядом наставнику и по-доброму молвил:
– Дюже они на тебя похожи, словно одно лицо. Видно сразу, что подобно отцу будут доблестными ратниками.
Дубыня польщенный говорком юноши довольно хмыкнул себе в усы.
– А, я и не знал, наставник, что у тебя семья есть и такие славные сыновья, – добавил немного погодя Керк.
– А, то, как же, Святозар, конечно есть семья. И супруга и дети. Это ведь мои старшие Стоян, Искрен, Молчун. А у меня еще и помельче имеются, как раз для дружины Тура, – и наставник бросил нежнейший взгляд на младшего брата Керка. – Остромиру двенадцать лет, Путиславу одиннадцать, Разумнику девять. И еще у меня Святозар дочура есть, Радушка. Ей всего лишь третий год пошел. – Дубыня на миг прервался широко, жизнерадостно улыбнулся. – Вот как Святозар, шестеро сыновей и дочь.
– Значит ты, счастлив, Дубыня? – радуясь за наставника, осведомился наследник.
– Счастлив… Наверное, Святозар, счастлив. А, что ж. Я в свое время хорошо и славно бился, защищая мою любимую Родину, много видел чудес, а теперь вот сыновья мои жить будут, род мой продолжать. Я ж вроде как дерево, рос, цвел и наконец, завязался плодами. Да человеку так и положено жить. А без плодов, что ж человек… не человек он, так сухая ветвь, – заявил наставник.
Керк был еще слишком молод, чтобы понять всю мудрость слов Дубыни, но почувствовал глубокий смысл речи наставника, и потому согласно кивнул ему.
Вечером в светлой комнате наследник раскрыв книгу, изучал очередной заговор, когда в помещение внезапно вошел отец. Керк привыкший к тому, что теперь самостоятелен в занятиях по магии, поднял голову и вопросительно посмотрел на Ярила, все еще обдумывая слова заговора, и лишь морг опосля, резко вскочил на ноги проявляя уважение, да почтение к правителю.
– Отец, прости, что сразу тебя не приветствовал, – суматошно добавил он.
– Что? – улыбнувшись, спросил правитель. – Интересный заговор нашел? – и когда наследник утвердительно кивнул головой, махнул рукой, разрешая сыну сесть, а сам устраиваясь напротив, пояснил, – но я пришел поговорить с тобой вовсе не о магии, в которой я как посмотрю, ты и так преуспеваешь. – Ярил с нежностью оглядел сына и положил руки на стол. – Ну, что, Святозар, ты сегодня познакомился с сыновьями Дубыни.
–Да, – коротко ответил наследник и закрыл книгу, словно отвлекающую его от разговора с правителем.
– Ну, и как они тебе. Что ты о них думаешь? – поинтересовался правитель, и погладил пальцами обветшалые края книги.
– С виду они, отец, славные ребята. Ну, а судить о них пока рано, – пожимая плечами, проронил Керк.
– Что ж разумно, ты говоришь, Святозар, – согласившись, сказал правитель. – Но я не просто так тебя с ними познакомил. Знаешь, в народе говорят: «Каков отец, таков и сын». Дубыня – это самый славный воин в моей дружине, один из ближайших моих другов, поэтому я выбрал его в наставники своим сыновьям: тебе, Эриху и Туру. Но скоро ты станешь наследником престола, а значит, сможешь набрать свою дружину, ближайших людей, на которых сможешь всегда опереться. Вот я и подумал, про сыновей Дубыни, я уверен, что это будут смелые и преданные други. Конечно выбор за тобой. После праздника в честь Бога Коляды молодые люди, смелые и храбрые, будут устраивать состязания на Ратном дворе. Самые лучшие, победители, могут быть приняты в твою дружину. Но ты сам будешь ее набирать. Подбирая тех или иных по своему усмотрению. Однако я повторюсь, присмотрись к сыновьям Дубыни.
– Хорошо, отец, – кивнув головой, ответил Керк. Да немного подумав, молвил, – отец, а сколько людей я могу набрать в свою дружину?
– Ну, пока, немного лишь человек двенадцать. А, что? – удивился вопросу сына правитель.
– Это хорошо, что двенадцать. Потому что я хочу оставить там место для своих братьев: Сема и Леля. Ведь насколько я знаю, ты их уже отправил в город Святоград, к воеводе Горазду? – спросил наследник правителя и глянул прямо в его крупные, зеленые глаза.
– Что ж Святозар, я выполнил, что обещал и отправил Сема и Леля на обучение. Но если Сем еще, и может стать неплохим воином, со временем…повторюсь со временем, то Лель…, – и отец не договорив, многозначительно посмотрел на сына.
– Отец, ты же сам сказал, что в дружине должны быть смелые и преданные. А, я знаю, что Сем и Лель меня очень любят, и мне очень преданы, и может быть иногда это значит даже больше, чем сила. Хотя силы в Семе не меньше, чем в Стояне, старшем сыне Дубыни. А, Лель… – Керк замолчал, обдумывая, как объяснить отцу, в чем сила брата. – Он знаешь, как прекрасно играет на гуслях, какие песни и сказания знает, заслушаться можно.
– Гуслями бой не выиграть, – покачивая головой так, что заколыхались на ней вправо-влево каштановые кудри, заметил правитель.
– Это еще неизвестно, чем бой выиграть можно. Иногда и гусли помочь могут. Вот ты отец знаешь, как Богомудр бой с нагаками выиграл, а? – И так как отец не отвечал, наследник договорил, – ни одной капли крови не пролил. Он гусли заговорил и в стан к нагакам подбросил. Солнце взошло и нагаки стали плясать, солнце ушло на покой, и нагаки без сил упали и уснули. А на утро все повторилось, днем они плясали, ночью обессиленные спали, и так много дней подряд. Пока не послали к Богомудру посланников и те не выпросили мира. Вот как!
Отец звонко засмеялся, и от той задорности на глаза его накатили крупные капли слез, каковые он торопливо утер тыльной стороной ладони.
– Мальчик мой, ну как можно верить в такое, это ведь сказанье, – молвил мягко Ярил, стараясь не задеть тем смехом сына.
– Нет, отец, это не сказанье, это я в книги прочитал, – поспешно откликнулся Керк и кивнул в сторону раскрытой книги.
– Ну, Святозар, значит это поверье, однако я никогда не поверю, что так можно победить врага, – все еще продолжая улыбаться, изрек правитель.
– Почему ты так думаешь, отец, – не унимался наследник и судорожно потер меж собой ладони рук, точно мерз. – Знаешь, я теперь после испытания, пройденного в Сумрачном лесу, на поверья по-другому стал смотреть. Так, что кто его знает, может на самом деле, все так и было. Просто Богомудр не только был великим ведуном, но и хорошо играл на гуслях.
– Ну, что ж, хорошо…. убедил, ты меня, сын… убедил, мальчик мой, – согласился правитель. – Верно, твоему сердцу, виднее кого себе в други выбирать. И еще, сын, я хотел, чтобы ты смог хорошо отдохнуть на празднике в честь Бога Велеса развеяться и погулять, тем более, что пройдя испытание, ты просто это заслужил, посему. – Ярил достал из кармана небольшой мешочек набитый монетами и положил его на стол. – Это тебе на гулянье. Но помни, что ты будущий правитель. Гулять гуляй, но голову не теряй. Чтобы не мог после люд восурский сказать, что наследник неразумен, и потерял свое достоинство.
Керк слушал правителя внимательно, а когда тот закончил, с не меньшим достоинством в голосе произнес:
– Отец, я всегда участвовал в гуляньях, но никогда не позволял себе ничего негожее. Будь спокоен за меня, – и, подумав, добавил, – отец, а можно Эриха позвать на гулянье.
Улыбка с лица правителя тут же сошла, он сдвинул купно брови, вздохнул и сказал:
– Эрих, никогда не участвует в этих гуляньях. Хотя и я, и мой отец всегда веселились на праздниках. Но верно Эрих считает ниже своего достоинства бывать на них. Поэтому не стоит звать его с собой. Если Святозар твое отношение и изменилось к нему, после того, что ты для него сделал. То напомню тебе, Эрих не знает, кому обязан жизнью, а значит, его отношение к тебе не изменилось.
Отец замолчал, поднялся из-за стола, и, напомнив Святозару, чтобы тот долго не засиживался, оно как завтра с утра он ждет его в тронном зале, попрощался и вышел.
Керк сидел и обдумывал разговор с отцом. Да, наследник изменил свое отношение к брату, видя в лесу искренние слезы и слова его. Керк почувствовал, что внутри Эриха живет добрый и чистый юноша, который по какой-то причине не может показать это ни отцу, ни ему. И казалось, наследнику, что на Эриха, словно кто-то очень сильно давит, и почему-то казалось, что этот кто-то слуга Нук. После возвращения во дворец Керк практически не видел брата, хотя знал от вездесущего Тура, что отец очень сердит на него за то, что тот не прошел испытание, да еще и ко всему прочему потерял в лесу меч деда Лучезара. Когда Тур рассказал об этом наследнику, того пробил холодный пот, и стало плохо от мысли, что выводя брата он не заметил отсутствия меча. Мысль, что может быть он повинен еще и в этой неудаче Эриха, долгое время не давало покоя Керку. А когда он попытался поговорить об этом с правителем, пытаясь объяснить, что в потере меча виноват не Эрих. То был весьма грубо прерван отцом, оный молвил, что Святозар сделал, для брата и, так много, и оправдания Эриху он искать не хочет, а говорить с сыном об этом более не желает. И сейчас разговаривая с отцом о брате, Керк видел обиду правителя на Эриха. Наследник знал, что отец лишил права Эриха обедать и ужинать в белой столовой со всеми вместе. И все это, словно тяжелый камень взваленный ему на плечи, давило на юношу.