« Все-таки, – подумав, заключил для себя Керк. – Встречу Эриха и приглашу его на гулянье». Успокоив себя принятым решением, наследник открыл мешочек, который оставил ему правитель, и пересчитал деньги, отец был очень щедр. В мешочке лежало десять серебряных монет, целое богатство, для непривыкшего к такой роскоши Керка.
Когда он жил с тетей и дядей в рыбацкой деревне, там тоже устраивались молодежные посиделки в честь Бога Велеса. Чаще всего избу, которую называли жировой, для таких посиделок за небольшую плату выкупали у одинокой старухи. Юноши выносили оттуда всю домашнюю утварь, оставляя лишь скамьи и табуреты. Плату за избу вносили все, не только юноши, но и девы. Иногда, когда дядя и тетя, по какой-то причине, не давали им необходимые деньги, то Сем и Керк отрабатывали ее у старухи: рубили дрова, ухаживали и убирали за скотиной, вообще делали все, что потребует хозяйка. Наследник с детства наблюдал за такими посиделками, пока не повзрослев, сам смог в них влиться. На посиделках всегда присутствовали младшие ребятишки: братья, сестры, а то и во все соседские дети, которым свезло попасть на веселье старших. Ребятня, пристроившись в основном на печи, с интересом следила за тем, как играют, поют и пляшут старшие, учась у них обычаям своего народа.
Теперь же у наследника были деньги, чтобы заплатить за себя, были деньги, чтобы купить гостинцев для дев и ребятишек. Впрочем Керк чувствовал себя не уверенно, не зная как должен себя вести наследник, и во, что он должен обряжаться.
Стоян, как и обещал, приехал на второй день, после встречи. Он пришел на Ратный двор, где наследник и Храбр, упражнялись на мечах. После встречи с Карбадосом Керк крепко держал меч в руках, и легко отражал выпады наставника, но до совершенства ему было еще ой! как далеко. Стоян подошел к скамейке, на которой лежал обессиленный Тур, что-то рисующий палкой на снегу, и, поклонившись на его приветствие, остановился, застыв и ожидая разрешения подойти к Керку. Увидев прибывшего Стояна наследник на миг отвлекся, и, получив крепкий удар по левому боку полетел в грязь, каковую они с наставникам замесили под ногами. Трепыхаясь, словно рыба выкинутая на берег, Керк пытался подняться, когда к нему подбежал Стоян, и, подав руку, помог встать, а затем с почтением поклонился ему и Храбру.
Наставник недовольно глянув на испачканного наследника, и ничуть не стесняясь Стояна, забурчал, подобно старому деду:
– Вот и немудрено, что рану в лесу получил. Все головой, как сорока, вертишь…вертишь.. Никак сегодня собраться не можешь. – А после, перевел взгляд на Стояна, и таким же раздраженным голосом, спросил, – а ты чего явился, кто звал?
Стоян от вопроса Храбра, неожиданно начал покрываться красными пятнами и невнятно забормотал:
– Я… да, я…я…
– Он ко мне, Храбр, приехал, – придя на выручку Стояну, ответил Керк и вытер грязные руки о штанину. – Нам надо об одном деле переговорить. Можно, – со всем почтением в голосе произнес наследник.
Храбр оглядел вымазанного в грязи Керка, махнул рукой и все также ворчливо ответил:
– А, что ж теперь… каков ты теперь воин. Вон весь в грязи, да мокрый. Поди, приведи себя в порядок, не хватало еще сызнова тебе заболеть. – И смирив недовольство в голосе, добавил, – ах, вы молодежь только о гулянье и думаете. Ну, иди, иди Святозар. Да переоденься.
Керк со Стояном только и ждали разрешения, тут же развернулись, прихватив со скамьи шапку и овчинник – короткополый тулуп, овчиной вовнутрь, да разговаривая меж собой, поспешили вон с Ратного двора. Тур решивший бежать за ними следом, резво спрыгнул со скамейки, однако, также живо был остановлен наставником:
– А, Тур, я гляжу, ты уже отдохнул, – сказал Храбр. – Тогда прошу тебя ко мне.
Керк повернул голову и глянул на брата, лицо последнего недовольно перекосилось, и он, что-то невнятно бубня себе под нос, двинулся к наставнику.
– Святозар, – рассказывал Стоян. Они покинули Ратный двор и шли теперь по заснеженному саду. – Ну, жировую избу мы выкупили, как я и говорил, с бабкой Умилой сговорились, мы последние три года у нее гуляем. Завтра Искрен, Молчун, да другие ребята с утра сходят всю утварь вынесут, все для посиделок приготовят. Так, что мы как свечереет, собираемся. А я за тобой приеду, ты будь готов. Хорошо.
– Хорошо, Стоян, я только спросить хотел, у нас положено за жировую избу плату вносить. Сколько я должен? – поинтересовался Керк, застегивая на себе овчинник.
Лицо Стояна зарделось, он снял шапку, оправил свои волосы, и тихо добавил:
– Ну, я думаю, что с тебя, как с правителя мы брать не будем.
– Э, погоди, Стоян, во-первых, правитель не я, а мой отец. Во-вторых, кто не заплатит за жировую будет лишен достатка и здоровья, – заметил Керк. – Ну, а я болеть не хочу, так что какова плата?
Ребята миновав сад и рядье хозяйственных построек вышли на площадь расположенную перед дворцом и остановились недалече от парадных дверей.
– Ну, тогда, – одевая шапку, но все еще неуверенно, ответил Стоян. – Мы собираем по серебряному.
– Вот – это, ладно, – радостно сказал наследник, и, достав из кармана грязных штанов мешочек, вынул серебряный и передал его Стояну.
Сын наставника принял серебряный с почтением, зажал в руке и досказал:
– Да, и еще ты, Святозар, обрядись как-нибудь. Хорошо бы в медведя. Мой отец, говаривал, что правители так всегда обряжались.
– В медведя, – задумчиво протянул наследник, оглядывая гнедого жеребца Стояна, беспокойно бьющего копытом в каменное полотно площади.
– Ну, да, – добавил сын наставника, и кивнул головой. – Изображая Бога Велеса.
– Хорошо, Стоян, я что-нибудь придумаю, – согласился Керк, и протянул на прощание парню руку.
Тот с достоинством пожал протянутую руку, подошел к своему гнедому, дотоль удерживаемого за поводья слугой, сел на него, и, развернув да понукая поехал вон с дворцовой площади. Керк стоял и смотрел вслед удаляющемуся Стояну, да думал о том, где же ему раздобыть шкуру медведя. Наконец он решил спросить об этом своего слугу Борща, и отправился к себе в покои.
Борщ пообещал наследнику разыскать медвежью шкуру среди старых вещей, что хранятся в кладовых. А к вечеру, когда Керк вернулся из светлой комнаты, слуга принес ему старую, облезлую шкуру медведя, увенчанную не менее плешивой головой.
Когда Борщ положил шкуру на пол в опочивальне, то по покоям разошелся горьковатый запах полыни, которой та была обложена. Наследник сел на ложе и уставился на шкуру, обдумывая какой же заговор применить, чтобы придать этой рухляди постольку – поскольку приличный вид. Внезапно на ложе Керка возник добрый старичок доброжил. Он церемонно поклонился наследнику, и, получив в знак приветствия кивок от него, уселся подле и принялся разглядывать шкуру.
Некоторое время спустя доброжил потер нос, волосатой ладошкой, верно пытаясь отогнать застоявшейся запах полыни и сказал:
– Что, хозяин, жуткий вид у нее?
– Угу, доброжил, согласен. Ужасно жуткий, – улыбнувшись старичку, откликнулся Керк.
– А, что, если ее поправить немного заговором? – спросил старичок.
– Да, я о том, же и думаю. Вот только не знаю, какой заговор выбрать, – почесав пальцем бровь, ответил наследник.
– Ну, а если, – доброжил чихнул, утер нос, и договорил, – я попробую поправить. У меня на примете есть один заговор.
Керк утвердительно кивнул в ответ и очень мягко молвил:
– О, добрый, доброжил, поправь, если тебе нетрудно.
Домовой торопливо поднялся на свои маленькие ножки, по-видимому, только и ожидаючи той просьбы. Также суматошно потер ладошки, словно разогревая их, и, выпучив вперед прикрытые бородой едва заметные губки, что есть мочи, дунул на медвежью шкуру. И оттого стремительного дуновения заколыхалась, поколь сохранившаяся на шкуре шерсть, а доброжил меж тем неслышно зашептал заговор. И немедля прямо на глазах в местах, где раньше были плешни, стала подыматься бурый, медвежий волос. Доброжил дошептал заговор и еще раз дунул, теперь уже вся шерсть и сохранившаяся и только, что вылезшая на шкуре заколыхалась, словно выравниваясь, а потом замерла.
– Красота! – очарованный, свершившимся чудом, вымолвил Керк. – Спасибо, добрый, доброжил.
– А, ничего, – довольный собой, как бы нехотя ответил старичок. – Я думаю, ты бы и сам справился. Но помочь тебе, мне всегда приятно. Так ты, значит, собираешься на гулянье?
–Угу… доброжил, собираюсь. Ведь завтра уже шестой студень, а значит, начнутся молодежные гулянья. За мной приедет сын Дубыни – Стоян. И мы поедим на посиделки, – объяснил Керк и в преддверии радостных событий широко улыбнулся.
– Ну, что ж, ты заслужил отдыха. А в шкуру, верно, обрядишься, чтобы Бога Велеса изображать? – спросил старичок, и, глянув на наследника, увидел утвердительный кивок. – Это дело хорошее. Ведь правители всегда изображали Бога Велеса, так уж положено, – сказал старичок, и наконец-то опустился на ложе, присев подле Керка.
– А, что, доброжил, все хочу тебя спросить. Ты, Богомудра видел ли? – поинтересовался наследник, продолжая любоваться шкурой.
– Нет, хозяин, твоего предка Богомудра я не видел. Ведь этот дворец построил его правнук Ярил, по реклу Разумный, и когда дворец построили в него явились хозяйничать я со своими братьями, – пояснил домовой.
И старичок вздев вверх правую ручку, звонко щелкнул пальцами, да тотчас у него на коленях появилась долгая, остроконечная шапка, будто пошитая из отрезов разноцветной ткани, Керк изумленно воззрился на ту обнову, да пораженный изъяснениями духа, вопросил:
– Значит, до этого ты жил в другом месте? А, где?
– До этого, – молвил старичок и расправил свою шапку на вытянутых ровненько на ложе ногах. – Я жил в другом месте и у меня был другой хозяин. Но мой дом разрушили, хозяина убили, а маленькая дочь хозяина собрала золу и угольки из сломанной печи, и сохранила в них нас. А когда она выросла и вышла замуж за Ярила, по реклу Разумный, и тот построил для своей семьи этот дворец, принесла в него нас. С тех пор мы тут хозяйничаем.