Отец, услышав прерывистое дыхание сына, беспокойно осмотрел его, и тихо пояснил:
– Я не могу взять Нука. После нападения на тебя он исчез из дворца. Но я пошлю своих людей на его поиски и сообщу во все города о нем как о тате!
– Нет, отец, он не тать, он ведун, злой ведун, – повторил наследник.
– Хорошо, мальчик мой, я сообщу людям кто таков Нук, – отец смолк. А мгновение погодя дрогнувшим голосом добавил, – я думал, что потерял тебя, навсегда.
Святозар протянул руку и погладил правителя по лежащей на ложе руке:
– Ты, думал, что я умер? – и когда отец утвердительно качнул головой, досказал, – я, думаю, что теперь должен быть до конца честен с тобой, отец. И я, верно, умер. Но Богиня Буря Яга Усоньша Виевна – разрешила мне вернуться.
– Почему? – изумленно спросил правитель, и крепко сжал руку сына, передавая тем пожатием всю свою заботу и тревогу за его судьбу.
– Потому что за меня попросила Баба Яга, и, потому что за меня попросил ДажьБог, который видел, как я спас Эриха, – закончил Святозар.
Наступило молчание, которое в этот раз прервал отец:
– Слава великому ДажьБогу, что он просил за тебя, видя твой светлый поступок! Спасибо светлой ведунье Бабе Яге, что она попросила за тебя Богиню! И спасибо Буре Яге Усоньше Виевне, что она вознаградила тебя жизнью, мальчик мой. А, теперь, Святозар, если у тебя все… То я посоветую тебе отдохнуть, так как жар, хоть и спал, но рана твоя еще не зарубцевалась, и это меня очень беспокоит.
– Отец, рана моя не зарубцуется, – еле слышно проронил наследник. – Ни ты, ни какой другой ведун не сможет вылечить мою рану. Это одно из условий, с которым я вернулся в Явь.
– И боль не пройдет, – тревожно спросил правитель.
– Нет, отец, боль не пройдет. Но есть надежда, отец, Буря Яга сказала мне, что я смогу выздороветь, если применю все свои знания и силы и найду лекарство, такова воля Богов, – дрогнувшим голосом молвил Святозар.
– Что ж, сын, хорошо, что есть надежда, – муторно вздыхая произнес Ярил.
– Отец, прошу тебя, выпусти из темницы Эриха, он ни в чем не виноват, – начал было наследник.
Но правитель вдруг грубо перебил сына, и, повысив голос, сказал:
– Нет, Святозар, не проси за Эриха. Он будет сидеть в темнице. Так будет мне спокойней. И это будет до тех пор, пока я не решу, как с ним поступить.
В опочивальню тихо постучали, открылась дверь и вошла няня Бажена, неся в руках кувшин с молоком. Она поставила кувшин на стол возле ложа Святозара и налила в чашу молока. От молока вверх повалил густой пар. Правитель взял чашу и поднес к губам сына, а другой рукой приподнял его голову, чтобы было удобно пить.
– Отец, я сам смогу пить, дай мне чашу. Что ж ты со мной словно с маленьким, – возмутился наследник и резко протянул правую руку, чтобы забрать у правителя чашу, но тут, же ее уронил и застонал, почувствовав острую боль в груди.
– Тише, – негромко и очень мягко сказал отец. – Нетрепыхайся, а то сызнова кровь пойдет, лежи пока смирно и позволь мне самому напоить тебя молоком.
Святозар посмотрел в лицо отца, на складку, что залегла между бровями, на поседевшие виски и молча, принялся пить молоко. По телу стала разливаться живительная влага, которая словно источник живой воды предала ему сил. Допив чашу почти до конца, наследник оторвался от нее и промолвил:
– Спасибо, отец, я больше не хочу.
Правитель бережно опустил голову сына на подушку, передал чашу Бажене, да осторожно раскрыв рубаху, снял с раны кровавую тряпицу. Няня спешно подала чистую, и прежде чем положить ее на рану, отец зашептал заговор, и в том месте, где он водил рукой, почувствовал Святозар едва легкое покалывающее тепло. Он закрыл глаза, и утомленный долгим разговором и теплым питьем, уснул.
А когда наследник пробудился, то в комнате уже горели свечи, скорее всего был поздний вечер, на том месте, где с утра сидела Бажена, теперь поместился Борщ, и, опершись головой о стену, да приоткрыв рот, громко похрапывая, спал. Отца в опочивальне не было, но зато на краю ложа сидел доброжил и своей маленькой ладошкой утирал глаза.
Святозар ласково улыбнулся старичку, и, позвав его к себе, сказал:
– Добрый доброжил, да не расстраивайся ты так, ведь я жив, – и протянул ему правую руку.
Старичок тут же поднялся, подошел к руке наследника и приник к ней мокрой бородой.
– Жив, я, жив, доброжил, – негромко повторил юноша.
– О, хозяин, если бы я не загулял в общем зале во время праздника, если бы не пил медовухи и не ел кутьи, ты бы мой милый, Святозар не лежал бы сейчас тут, – закончил старичок, громко всхлипнул и уткнулся в ладонь наследника.
– В этом нет твоей вины, доброжил. В том, что случилось, повинен только Нук. Это он одурманил ум Эриха и заставил взять в руки заговоренный кинжал. Послушай вот, что доброжил, когда я летел с Ирий-сада в Явь, я вдруг увидел, как Нук отдает Эриху заговоренный кинжал и приказывает брату убить меня до восхода солнца…До восхода оно как восходящие лучи изничтожат всю нечесть и сила кинжала иссякнет… И еще я видел как плакал брат, как он мучился и не хотел слушать Нука, – торопливо поведал наследник.
Святозар вздохнул и опустил на ложе мокрую от слез доброжила руку. Старичок приблизился к наследнику достал из кармашка крохотную глиняную кубышку, откупорил ее и поднес к его губам, со словами:
– Выпей хозяин – это предаст тебе силы.
Святозар не торопясь выпил предложенное снадобье, которого на удивление оказалось, дюже много, в такой крохотной кубышке, и вскрикнул. Потому что в тот же момент и рот, и все внутренности нежданно обдало ледяным огнем, но огонь тот пылал лишь мгновение, а после и верно появились силы и боль вроде как притупилась. Наследник так громко вскрикнул, что чуть было, не разбудил Борща, тот даже приподнял голову, пытаясь разлепить скованные сном глаза. Однако доброжил живо дунул в его сторону, и слуга вновь уронил голову, всхрапнул, да уснул еще крепче.
– Это старинное снадобье, которое давно, меня научила готовить моя мать. Я каждый вечер его приношу, отец твой, видя, что заговоры не затягивают рану, разрешил меня давать его тебе. И хотя я слышал твой разговор с правителем о том, что только ты сам сможешь себя вылечить, все же я думаю, оно придаст тебе силы, – молвил старичок.
– Знаешь, доброжил, может я неправильно сделал, что выбрал Явь, – глянув в черные бусинки глаз домового, спросил Святозар. – Может мне не стоило возвращаться. Ведь, что я теперь – больной какой-то, совсем отца уже измучил. И сколько пройдет времени, прежде чем я смогу найти лекарство.
Доброжил отрицательно покачал головой, еще раз бедственно всхлипнул да ответил:
– Что ты такое говоришь, хозяин. Если бы ты видел горе твоего отца, ту боль которую он пережил, чуть не потеряв тебя…, – старичок вдруг хлюпнул носом и досказал. – Разве ты не заметил, как побелели его виски.
Святозар пристыженный доброжилом немного помолчал, а потом спросил старичка:
– А, как, отец, узнал, что со мной случилось?
– Это я ему сказал. Ведь я, как и другие мои братья, тоже празднуем рождение Бога Коляды. Мы всю ночь пируем в гриднице, примостившись, на снопах ржи, пьем медовуху и едим кутью. Я видел, как ты уехал с сыновьями Дубыни, знал, что Эрих наказанный сидит в своей опочивальне и позволил себе повеселиться. Внезапно я услышал стон и твои слова хозяин: « О, брат, что ты натворил», я почувствовал, что случилась беда. И ринулся к тебе на выручку, но ты лежал на полу с кинжалом в груди и уже не дышал, рядом с тобой на полу сидел Эрих, и громко рыдал. Я вернулся в общий зал и закричал твоему отцу, который как раз поднимал чашу с медовухой: « Торопись Ярил, твой сын, убил твоего сына»,– доброжил утер концом бороды струящиеся по лицу слезы. – Правитель вскочил с места, выронив чашу из рук, и побежал вслед за мной. Он бежал так скоро, что почти нагонял меня, но в отличие от меня он в темноте не видел и тогда я прочитал заговор, факел, лежащий подле тебя, вспыхнул. При свете факела правитель увидел тебя, на полу, всего в крови. Эрих лежал рядом и словно маленький кутек лишь изредка всхлипывал и стонал. Прибежавшие следом за правителем дружинники принесли факелы и увели Эриха. Отец встал на колени и принялся осматривать тебя, но ты, верно, был уже мертв. Он вынул из тебя кинжал, положил подле и зажал рану на груди руками. О, если бы ты видел его в этот момент. Я сказал, ему не молчи, говори заговор. Но он только мотал головой и твердил: « Убил, убил, моего сына, моего мальчика». Я так разозлился, мне казалось, что он теряет последнюю возможность вернуть тебя к жизни. И я опять закричал: « Да, не молчи же ты хозяин, не молчи». И прибольно ударил его по макушке, – старичок замолчал, сжав кулачок, и показывая как он, стукнул правителя по голове. – И тогда он вроде как бы очнулся и зашептал заговор. Но ничего, ты был недвижим, он зашептал вновь и вновь и сызнова ничего. Все дружинники обступили правителя и многие из них, я это видел, утирали глаза. « Шепчи, шепчи…» – говорил я ему и он шептал. А после ты вдруг весь дернулся и тихонько вздохнул. Правитель прошептал еще заговор, а когда приклонил голову к твоему рту, прислушался, то радостно сообщил всем: «Дышит, дышит, мальчик мой». Храбр и Дубыня подняли тебя на руки и осторожно отнесли в опочивальню. Отец сам раздел тебя, непрерывно продолжая шептать заговор над тобой, сам отер всю кровь с тебя и десять дней не отходил от твоего ложа. А, ты… ты говоришь, что сделал неправильный выбор. Глупый ты еще… глупый мальчишка, – проронил горькие слова доброжил и нанова залился слезами.
– Прости, прости доброжил, это я сказал не подумав, – проговорил расстроенный Святозар и почувствовал, как по его лицу заструились слезы. – Я, правда, еще мальчишка.
Старичок увидев слезы на щеках наследника суматошно подошел к нему и осторожно утер их своей бородой.
– Ну, ничего, не расстраивайся, – добавил он ласковым голоском. – Тебе нельзя волноваться, а то опять кровь из раны пойдет, – дух внезапно затих, вслушиваясь в тишину, и показав пальцами на губы, как бы призывая к молчанию, пропал.