землисто-серый цвет, а глаза были и вовсе, точно обрамленные сине-красными кругами.
– Матушка, – встревожено прошептал наследник. – Что с тобой, ты вся заплаканная, тебя кто-то обидел?
– Здравствуй, Святозар, – также чуть слышно ответила мать. – Ты разрешишь мне войти и поговорить с тобой.
–Конечно, матушка. Входи, – ответил Святозар, рукой приглашая мать войти в покои.
– Отец, запретил мне приходить к тебе, и сказал, что наложил заговор на твои покои, чтобы я не смогла навредить тебе, – не много робея, добавила правительница.
– Да, матушка, я знаю. Но я сам могу впустить сюда любого, стоит мне проявить свою добрую волю. Потому входи, не бойся, – разъяснил наследник и приветственно махнул рукой.
Мать еще мгновение колебалась, затем сделала неуверенный шаг, переступила порог покоев и вошла в опочивальню сына.
Глава тридцать восьмая
– Святозар, у нас будет с тобой долгий разговор, – молвила мать, когда сын закрыл за ней дверь.
– Что ж, матушка, тогда нам стоит присесть, – заметил наследник и проводил ее до своего ложа, а сам, положив обруч на стол, взял сиденье и сел напротив правительницы.
Дола посмотрела на своего сына, и неожиданно протянула руку, погладила его по каштановым кудрям волос, да наполненным грустью голосом, сказала:
– Как ты похож на Ярила, одно лицо. Он такой же красивый, видный юноша был, – и стремительно опустив руки на сарафан, мать надрывно вздохнула. – Сын, прошу тебя только не перебивать меня. Я так долго готовилась к этому разговору, и чтобы меня не покинуло мужество, прошу тебя не останавливать мой сказ. Потому как то, что я тебе сейчас расскажу, изменит не только твою жизнь, но и жизнь всей нашей семьи, – мать замолчала, как будто набираясь сил, а малеша погода сызнова принялась говорить, – позавчера вечером прискакал дружинник воеводы Доброгнева из города Вегры, где сейчас живет Эрих, он приехал с дурными вестями. – Дола смолкла, и из глаз ее потекли слезы, она утерла их краем платка, что лежал на ее плечах, и продолжила, – он сказал, что одиннадцатого травня, ночью Эрих вместе с другими двумя воинами из дружины стоял на карауле возле крепостных ворот. Внезапно он схватился за сердце, громко вскрикнул и упал бездыханный. Воины подбежали к нему и увидели, что грудь у него заливает кровь. Они перенесли его в караульню, сообщили воеводе. Призвав лучшего знахаря города Доброгнев, отправился к Эриху, однако, сколько знахарь не бился над ним, пытаясь прекратить течение крови, та не останавливалась. Тогда Доброгнев отправил воинов к ведуну, что живет в Вышнем лесу недалече и оберегает священное в тех краях вишневое дерево. Когда приехавший ведун осмотрел Эриха и прочитал над ними заговоры, кровь прекратила течь из раны. И ведун поведал Доброгневу, что рана у Эриха от кинжала, и рана старая, и верно это какое-то колдовство, – мать стихла тяжело переводя дух.
А Святозар обхватил голову руками, муторно застонал и чуть слышно прошептал:
– Эрих, Эрих, брат мой, вот куда подевалась моя рана.
Наследник сидел так какое-то время, а после опустил руки вниз, и посмотрел на мать, та же поймав его взгляд, молвила:
– Как только я узнала, что произошло с Эрихом, то сразу догадалась… Я догадалась, что когда на тебя на Синь-камне сошла магия, которая будет теперь оберегать твою жизнь от внезапной смерти… то рана… рана твоя перешла к Эриху.
– Нет, матушка, – пояснил наследник и голос его затрепетал. – Не вся рана, а лишь половина ее ушла к брату.
–Да, я знаю, отец, вчера вечером мне все объяснил. И потому… да сын, потому я пришла к тебе сегодня, чтобы открыться и все рассказать. Я думаю, что достаточно таилась, достаточно натворила дел, и вот она пришла расплата…. Это Боги покарали меня, за все… за все, что я совершила, – правительница замерла на полуслове, и точно осоловелыми, помутневшими очами воззрилась на наследника и поправила спадающий с плеч платок, по-видимому, понимая, что пути назад нет, и все же старашась избранного направления. – Много лет назад, – начала сказывать она, – я родилась и выросла в далекой стране Игников, в оной правил мой отец Эрих. Я всегда знала, что отец не имел право быть в этой стране правителем и захватил трон незаконно, но мой отец был добрым и хорошим в отношении меня человеком, и так как я рано осталась без матери, всегда баловал меня и нежно любил. И поверь мне, Святозар, у меня никогда никого не было ближе и дороже отца. Никогда… Знаешь, сын, – и Дола вдруг улыбнулась, черты ее лица разгладились вернув ей ее красоту. – Я очень любила в отрочестве убежать в луг, что раскинулся неподалеку от дворца, одна и бродить там свободной и гордой собирая цветы и сплетая из них долгие венки.. любила петь протяжные песни. Однажды когда мне было двенадцать лет, я, как и прежде убежала от нянюшек и слуг на луг, гуляла по нему, собирая цветы, и, внезапно на меня набросилась громадная, черная змея с капюшоном, здесь в Восурии такие не водятся, а у нас в стране Игников живут. Она стала нападать на меня пытаясь ужалить, я онемела то ужаса, да громко закричала, бросила венок, и, закрыв лицо и голову руками, застыла на месте. И тогда появился он, – лицо матери, перекосилось от страха, она замолчала, приоткрыла рот, словно ей не хватало воздуха, и мгновение спустя понизив голос, добавила, – Нук… Это был Нук… Я не видела, как он отогнал змею, но когда я убрала руки от лица, то узрела его. Он стоял рядом и улыбался мне, подавая венок. Он был очень добр, хотя внешне и неприятен. Но мой отец учил меня, не суди о человеке по наружности, она обманчива… О, мой дорогой отец, как ты был не прав. Нук ласково начал говорить со мной, объясняя, что нельзя такой маленькой девочке ходить одной на луг, что ее могут обидеть, вот как сейчас, не подбеги он вовремя и не прогони змею, та бы обязательно ужалила. Я стояла, смотрела на него, слушала и кивала ему головой. Он показался мне таким хорошим… добрым вроде со мной говорил отец. И так я познакомилась с ним… А Нук узнав, что я почасту бываю на лугу и сам стал приходить туда, всяк раз принося мне гостинцы: то корзинку с земляникой, то с малиной, а то и вовсе какие-нибудь необыкновенные сласти, которые я никогда не видела и не ела. И мне все больше и больше начинал он нравится. Я всегда с нетерпением ждала встречи с ним. Никому, даже дорогому моему сердцу отцу, даже своей няне Селес, оная заменила мне мать, я не рассказывала об этом человеке. Я очень дорожила его дружбой и боялась, что если кто-то о нем узнает и донесет правителю, то отец запретит мне видеться с Нуком, а его посадит в темницу. Наша дружба длилось долгое время, а когда мне исполнилось пятнадцать лет, я выскочила с пира, который мой отец устроил в честь меня, и побежала в луга… Нук уже ждал меня там, он подошел ко мне и вдруг заплакал. Мне стало, его очень жаль, и я кинулась успокаивать его и выспрашивать о том, что его так расстроило. Тогда он мне сказал, что скоро сюда явится войско нашего врага восурского правителя Лучезара, по реклу Справедливый, который убьет моего отца и вернет трон его законному наследнику Керку. Нук сказал мне, что я все же могу спасти своего отца, для этого я должна довериться ему и отдать ему во владение свою душу… Когда я услышала эти слова, сын, то так испугалась, что кинулась бежать во дворец. И больше уже не ходила на луг. Но через некоторое время войска Лучезара подошли к нашему городу, и отец выступил им навстречу. Тогда я последний раз видела своего отца. – Правительница смолкла, утерла краешком платка сухие глаза и молвила, – последний раз обняла его и поцеловала. Чуть позже, не знаю как ему это удалось, ко мне в опочивальню вошел Нук, я вскрикнула при виде его. А он приложил палец к губам, и, призывая к тишине, сказал, что если я сейчас же не отдам свою душу, то Лучезар убьет моего отца. Он говорил мне: «Дола, Дола, что такое душа и что такое жизнь твоего отца. Так-то ты любишь человека, который никогда, ничего для тебя не жалел. Сейчас на поле битвы его пронзят мечом, а ты медлишь, боишься за себя. Такой ли дочери заслуживает твой отец». Я колебалась, а он тогда горестно вздохнул, развернулся и пошел к дверям. Я посмотрела ему вслед и тихо сказала: «Да». Он тут же вернулся, схватил мои руки в свои, и, глянув мне в глаза, своими черными очами зашептал заговор, а в конце, когда я вновь еле слышно сказала: «Да», радостно улыбнулся. В тот же миг в опочивальню ворвалась няня Селес, она кинулась ко мне, чтобы закрыть собой от Нука и крикнула, ему, что она все видела и сейчас же кликнет слуг, которым все расскажет и его немедля казнят. Но он вдруг громко рассмеялся, да так, – и мать утерла пот, сбегающий со лба платком. – Да, так, что стены заходили ходуном и сказал, что и я, и Селес теперь навсегда во власти его. Так как одна по-доброй воле отдала душу, а другая, как видевшая сговор и не разрушавшая его. И если мы кому-то, что-то расскажем, то тут же и будем им наказаны. А чтобы показать нам кто теперь над нами хозяин он неожиданно оттолкнул от меня Селес, подошел ко мне вплотную и что-то зашептав, провел у меня по груди, в тот же миг из груди вышло желтоватое облако-душа. Он схватил руками мою душу за горло и стал бить ее по лицу… О, сын мой, я никогда до того момента не испытывала такой боли, правильно говорит народ: «Нет, ничего страшнее душевных страданий». Нук хлестал меня так, что я закричала, и стала просить его о пощаде, тогда он швырнул в меня душу, а я покачнулась, и, потеряв сознание, упала.
Некоторое время мать молчала, как бы собираясь с силами, а Святозар опустил голову, и от собственного бессилия сжал кулаки.
– Когда я пришла в себя, он уже ушел, – продолжила правительница свой сказ. – Он обманул меня, потому что мой отец погиб. И я оказалась совсем одна, без какой-либо защиты. Лишь робкая няня Селес, вот и все, что осталось у меня. Но твой отец, достойный и добрый юноша, меня пожалел, и полюбил, и, чтобы спасти от гнева народа Игников, который жаждал избавиться от правления моего отца, решил увезти меня к себе в Восурию. Мы, уже готовы были отправляться, как явился Нук, и сказал мне, что поедет со мной как мой слуга, а я, боясь его, не отказала ему. Как только Ярил, увидел Нука, то верно сразу почувствовал от него зло и не захотел его брать с собой, но я подстегиваемая страхом упросила его. Когда мы приехали в Восурию, меня встретила мать Ярила – Радмила, не зря ее имя значит заботливая и милая, она именно такой и была, любила меня также как своих сыновей и дочерей… И мне… мне так хотелось ответить ей той же теплотой и заботой, ведь по– сути я никогда не была злой и дерзкой, но я не могла. Я видела, что Нук хочет, чтобы я стала супругой Ярила, а я полюбив этого славного юношу боялась испортить ему жизнь. Потому вела себя в отношении к слугам и матери Ярила не почтительно и скверно, а ночами… ночами, сынок, я тихо плакала в подушку. Но Ярил слишком сильно любил меня и пренебрег советом своей матери и взял меня в жены. И в тот день, когда у реки Бурная мы пустили общий венок нашей любви, и люди нарекли нас мужем и женой, я была счастлива и несчастна одновременно… А вскоре я почувствовала, что у меня будет дитя, бабки повитухи сказали мне, что деток будет двое. И тогда вновь поздно вечером, ко мне пришел Нук, он сказал мне, чтобы я отдала ему душу своего сына… того сына, которому первому на ладонь Ярил поставит печать. Когда он мне это молвил, ужас охватил меня. Ведь я поняла, чего он добивается. К чему шел