Когда первые радостные мгновения от встречи утихли, и дружина расположилась у костра, перекусывая добытыми вчера Святозаром зайцами, внезапно заскрипели позади них ворота. По первому они лишь покачнулись, заколебались туды-сюды их мощные створки, а миг погодя точно с трудом иль быть может даже с какой-то натугой принялись смыкаться. Святозар посмотрел на ворота, кинулся к расщелине, в которой лежало яйцо василиска, а заглянув вовнутрь, увидел, как прямо на глазах оно стало увеличиваться в размерах.
– Тушите костер и уходим! Скорей! Скорей други! – закричал наследник и сам кинулся к шатру.
Святозар достал из шатра меч и лук, а выйдя наружу, зашептал заговор и когда шатер исчез, поспешил вслед за спускающейся вниз дружиной. В последний раз, оглянувшись, наследник узрел, как на вершине Сарачинской горы тяжело захлопнулись ворота и громко, что-то заскрипело внутри них, словно закрылся тугой замок. И в тот же миг из расщелины показался небольшой, красный петушиный гребень. Святозар не стал долее задерживаться, так как понял, время пребывания на вершине Сарачинской горы для него закончилось, и, подгоняя другов, да изредка оглядываясь назад, двинулся к берегу Восточного моря.
Спуск с горы был не легче чем подъем, однако теперь среди них не было больных. Все други, включая и наследника, были молоды, здоровы и сильны. Потому к вечеру следующего дня дружина спустилась с Сарачинской горы, но верно во время спуска она взяла, много левее и не увидела перед собой развалин дворца. Подойдя вплотную к лесу Святозар, как и в прошлый раз прочитал заговор, а пожелтевшие и побуревшие дерева расступившись, позволили другам выйти по тропе к берегу Восточного моря. Остановившись на берегу, дружинники огляделись, и, решив повернуть налево, пошли вдоль кромки моря. Некоторое время спустя Горазд и Молчун, шедшие впереди, указали рукой вдаль, и сказали, что там виднеется ладья. И вскоре вся дружина смогла разглядеть покачивающуюся на волнах ладью, а погодя и воинов-ладейников расположившихся станом на берегу, оные заметив наследника и его другов, поднялись и приветственно замахали им руками. Навстречу же дружинникам торопливо направился Путят. Святозар и Путят сблизились и старший из ладейников крепко по-отцовски обнял наследника, внимательно осмотрел его и благодушно молвил:
– Ах, наследник, как долог был ваш путь. Вы отсутствовали три с половиной месяца, но мы верили, что вы живы и вернетесь. А пятнадцать дней назад на борт ладьи приземлился соловей, он выронил из клюва веточку, и запел прекрасную песню, и мне показалось, что это ты, наследник, тихо сквозь песню шепчешь: «Мы живы и здоровы, ждите нас!»
– Знаешь, Путят, я так рад тебя видеть. И спасибо тебе, мой верный друг, что ты дождался меня, – довольно улыбнувшись, произнес Святозар и похлопал Путята по спине.
– Как же, наследник, не дождаться, ведь я ни мгновением не сомневался в тебе, – откликнулся старший ладейников. – Однако, раз вы возвернулись, теперь можно отправляться в обратный путь. Да, нам надо поторапливаться, уже заканчивается первый осенний месяц вересень, а до заморозков необходимо добраться до Новыграда. Сегодня мы наполним пресной водой бочки, а завтра с утра выведем ладью в море. Мои воины наловчились ловить рыбу, которая в море просто огромна, и мы не пропадем, а дней через десять, даст Бог, пристанем к Приславлю, а уж там нас провизией снабдят.
– Да, Путят, завтра с утра давай отправляться домой. Потому что моя душа изболелась по моим близким и дорогой моему сердцу земле, – согласно кивнув, ответил Святозар.
Благодаря водырю, подаренному царем альвинов Альмом, к утру восьмого дня ладья прибыла к устью Ра-реки и встала на причал в городе Приславле. Воевода Всеволод приехал на ладью, чтобы приветствовать наследника и своего друга Путята, приказав пополнить провизией и водой омшаник ладьи, а после позвал их к себе в гости. Но Святозар, извинившись, вежливо отказался:
– Спасибо, Всеволод, за приглашение, но мы не задержимся в Приславля, а как только пополнят запасы, сразу отправимся в Новыград. Мы так долго отсутствовали дома, что все уже давно истосковались, и я, и дружина, и воины Путята.
– Эх, наследник, – заметил Всеволод невысокий коренастый мужчина с седыми волосами и такой же седой, густой бородой. – Да, нешто, я вас не понимаю. Но вы, же верно в походе так намучились, хорошо бы в баньке попариться, да поспать на чистой постельке.
– А, еще, хорошо бы, – ответил Путят за Святозара и погладил свою и вовсе прибавившую в длине темно-рыжую бороду. – Хорошо бы поесть нашего родного хлебца ржаного, али белого, все едино. Разломить этот кусок, да побольше, надвое и поднести его к носу, да насладиться запахом родной земли, скошенных трав. Ох, красота, да и только… Ты, Всеволод вот, что. Ты не мучай наследника, он весь и так извелся по дому, как только вернулся с Беловодья, точно его там подменили, ходит с опущенной головой, не улыбнется. Верно, душа у него болит, так я говорю наследник?
Святозар насупил брови, замотал головой, не желая отвечать на вопрос Путята, и, чтобы перевести разговор, спросил у Всеволода:
– Скажи, лучше Всеволод, какие новости в Восурии?
– Да, пока наследник все тихо, – начал сказывать воевода. – Слышно только, что нагаки собираются войной, да заверяют нас, что на неллов. Однако правитель, – и при этом слове сердце Святозара радостно забилось. – Повелел собрать воев по югу и провести ученья. А нам приказал глаз не спускать с неллов, и привести в порядок все военные ладьи. Да, мне это и не нужно, так как у нас в Приславле всегда ладьи в прекрасном состоянии, потому что… – И Всеволод приладил на голову седые кудри волос, легохоньким осенним дуновением ветра скинутые ему на лицо. – Потому что от этих неллов и не ведаешь, что ждать.
– Это ты о чем, Всеволод? Что-то случилось? – встревожено вопросил Святозар.
– Нет… не тревожься, наследник, просто я об этом так в целом сказал. Неллы они такие подлые, чуть, что не так и они тут как тут. Да все норовят кусок, какой пожирней вырвать и утащить к себе в нору, – заметил Всеволод и лицо его мужественно-красивое слегка перекосилось. – Будто и не люди они, а какие-то дикие звери.
– Чему же удивляться, Всеволод, – негромко откликнулся Святозар. – Какая вера, такой и народ, – молвил наследник, припоминая рассказ царя Альма, про их измену вере, и вновь, как и тогда, когда был на балконе и слушал этот жуткий сказ, содрогнулся всем телом.
– Ты, чего, наследник, – удивленно глянув на Святозара, спросил Путят. – Верно перемерз, вон вздрагиваешь всем телом. Говорил я тебе утром, кафтан надень, а ты жарко, жарко, вот теперь верно и заболеешь.
– Да, нет Путят, мне не холодно, – благодарно улыбнувшись проявленной заботе, произнес Святозар, да потер пальцем густую бровь. – Вот, что Всеволод, вы здесь будьте начеку. Потому что нагаки, если и придут войной, то не к неллам, а к нам… к восурам…
– Почему ты так думаешь, наследник? – теперь удивился Всеволод.
Но за Святозара ответил Путят:
– Всеволод, сказал тебе наследник, что на нас нагаки придут, верно, так и будет. Если бы, ты знал, друг мой, какой наш наследник, великий ведун. Если бы ты видел его магию, его бой с воином самого царя Черномора…
– Не надо, не надо так говорить, Путят. Никакой я не великий, – проронил Святозар, и лицо его дрогнуло, перекосилось как допрежь того лицо воеводы. – Нечего меня нахваливать, я этого не заслуживаю…
– Да, разве я нахваливаю, наследник, – оправдывался Путят. – Чего видел, то и говорю. А видел я великую магию, да доблесть и храбрость в тебе.
– Да, Путят, – и Святозар, как то странно глянул на старшину ладейников, кособоко усмехнулся. – Великая магия… согласен с тобой… – Он вдруг пронзительно скрипнул зубами, а малость погодя, проронил обращаясь к воеводе, – все же вы знайте, что нагаки придут на нас, а значит опасайтесь и неллов.
– Хорошо, наследник, мы как ты и велел, будем начеку, – согласно кивнул головой Всеволод.
– Ну, тогда будь здрав воевода, береги тут мою дочь и внуков, а по весне увидимся, – довольным голосом молвил Путят и напоследок обнял друга.
Когда Всеволод покинул ладью, гребцы налегли на весла, вывели суденышко на середину Ра-реки и поплыли вверх по течению.
Святозар чувствовал, что с каждым днем приближается к дому, и все время торопил Путята да как верно тот заметил, ходил по ладье беспокойный, с опущенной головой, и не то, чтобы смеялся, но даже и не улыбался. Путят думая, что наследник дюже истосковался по дому, поторапливал гребцов. А природа, ощущая какую-то затаенную боль в душе Святозара, помогала ладье быстрей плыть, крепко надувая ее паруса, и посему на десятые сутки наконец-то доплыли до Новыграда.
Не успела ладья пристать к причалу, как наследник и дружина выскочили на берег, и остановились, ожидая Путята, который раздавал последние указания своим воинам. Звенислав подошел к Святозару и посмотрел на него, словно выпрашивая, что-то.
– Звенислав, друг мой, победитель василиска, иди домой, к матери и отцу. Отдохни и наберись сил, а потом возвращайся в Славград. Даю месяц тебе отдыха. А мы сегодня же отправимся в путь, – кивнув головой, повелел наследник.
– Спасибо Святозар, – почти выкрикнул Звенислав, да обнявшись с Искреном, повертавшись спиной к другам, побежал к родительскому дому.
– Счастливец, – вздыхая, сказал Любим, неотрывно следя за удаляющейся и теряющейся средь людей фигурой друга. – А нам еще дня четыре на лошадях трястись.
Путят спустился с ладьи, все еще продолжая говорить, что-то двум воинам каковые встретили ладью на причале, и пожав им руки, повел Святозара с другами ко дворцу дяди. Народ Новыграда, узнавший о благополучном возвращении наследника и его воинов, стал стекаться на причал, да так, что идти с каждым шагом становилось все труднее и труднее, приходилось, прямо-таки, проталкиваться. Путят не выдержавший этой толкотни, прикрикнул на людей:
– Да, что же вы здесь столпились, словно овцы в стойле. Не видите, что ли наследник устал в дороге, домой торопится. А ну, дорогу уступите.