– Ну, да ничего, сын. Объявится твой Борщ, куда он денется. Мы сейчас Вячко дождемся, он сходит его комнату осмотрит, – успокаивал правитель наследника, пристраивая в укреплениях стен гридницы факелы.
– А, если там нет, отец, если он его с собой унес, да вдруг потерял, балбес такой… Даже страшно представить, – с дрожью в голосе протянул Святозар не сводя взора с Ярила.
– Ну, тогда пошлем Вячко в город, – прогуливаясь мимо стола, за которым сидел наследник, негромко произнес правитель. – Он-то Борщ ясно, где сейчас. Он в дочку лавочника влюбился и к ней теперь ходит, порог оббивает, жениться хочет. Я его уже ругал, да его видно сам Бог Кама стрелой в сердце поразил, и оно воспылало любовной страстью, – закончил правитель, и, остановившись подле сына, широко ему улыбнулся.
– Отец, как ты можешь шутить, когда я так расстроен, – обидчиво проронил Святозар и сжал пальцами край стола, да так, что кожа на них изменила цвет.
В гридницу вошел Вячко, потирая заспанные глаза, и подавляя зевок, спросил:
– Ваша светлость, вы меня звали? Что случилось?
– Вячко, ты Борща, давно видел? – продолжая стоять около сына, спросил правитель.
– Да-к, ваша светлость, – принялся отвечать Вячко и оправил густые волосья смятые на затылке. – Утром я его еще видел, он в колидоре с выпученными глазами стоял, затем развернулся и побег вон из дворца. Но после… после ни днем, ни вечером я его не видал. Да, он наверно в город к деве то своей и побег, уж больно у него вид был переполошенный.
– Прибью, – прошептал, чуть не плача Святозар и наново заскрипел зубами, чувствуя, как объята гневом его душа и малую толику вздрагивают пристроенные на столешнице руки.
Правитель глянул на сына, и, положив ему на плечо руку, крепко его сжал, да обращаясь к слуге, повелел:
– Поди, Вячко, к Борщу в опочивальню и посмотри там венец наследника. Он утром взял венец, чтобы отнести в покои к моему сыну, и верно забыл его положить. Так что огляди его комнату, может он там оставил.
– Хорошо, ваша светлость, я мигом, – откликнулся Вячко, и, не мешкая, выскочил из гридницы.
Как только Вячко вышел из гридницы, Ярил опустился на лавку рядом с наследником и все еще не снимая руки с его плеча, очень мягко молвил:
– Сын, ты себя слышишь? Что ты такое говоришь? Это же всего лишь вещь. – Правитель посмотрел на Святозара, и, увидев, как глаза последнего наполняются слезами, тихо добавил, – разве может этот кусок золота, быть выше человеческой жизни, жизни Борща. Что ты, мальчик мой, успокойся, найдем мы твой венец. Я Борща знаю с детства, он хороший юноша.
– Ты, что ж отец, думаешь мне жалко золото… Нет! Никогда! – прерывисто дохнул Святозар и голос его зазвенел, словно туго натянутая на гуслях струна. Он тягостно передернул плечами и дополнил, – мне жалко этот венец, как символ, наших предков. Его носили все наследники до меня, берегли и уважали, возлагая после на головы своих сыновей. А, я… а, я… – сердито на самого себя докричал Святозар. – Я, что выходит потерял… Да, что же я за человек такой, что за наследник… Не путевый, не путевый какой-то….одни невзгоды…неприятности от меня…
– Самый лучший ты человек, наследник и сын, – погладив Святозара по волосам, ласково заметил правитель. – И не расстраивайся ты так, не стоит, мальчик мой.
В гридницу вновь вошел Вячко, и жалостливо глянув на расстроенного Святозара, сказал:
– Нет, ваша светлость, венца наследника в комнате, я все осмотрел, он верно дурень такой, его с собой прихватил. Я сейчас на коня сяду и поеду его найду. Найду, я его ваша милость наследник, да не расстраивайтесь вы так. Найду и привезу, и уши все по дороге по отрываю, – и, поклонившись, торопливо вышел из гридницы.
Святозар закрыл лицо ладонями, и, опершись локтями об стол, неподвижно застыл. Ярил еще раз нежно провел дланью по волосам сына, да усмехнувшись, добавил:
– Ну, Вячко ему теперь точно уши оторвет, уж ты мне поверь. А, если хочешь сынок, возьми себе другого слугу, вот, к примеру, Вячко, он очень славный парень, внук Сенича.
Наследник ничего не ответил правителю, потому как ему было одновременно стыдно, что он потерял венец и так грубо вел себя ноне.
– Ах, ваша милость, Святозарушка, вот попейте, я вам сбитня принес горячего мятного да с ромашечкой. Попейте свет вы наш, да успокойтесь. Найдет Вячко этого повесу, найдет да привезет, – участливо запричитал вошедший в гридницу Сенич и поставил на стол чашу горячего сбитня. – Да, все это вы, ваша светлость, Ярилушко, – продолжил осуждающим тоном слуга, – ему этому шаромыжке, все позволяете, да жалеете его, а он этого не заслуживает никак. Вон поглядите, как он вашего сыночка расстроил.
– Ладно, Сенич, не надо. Сам же видишь, как наследник опечален, не будем его еще больше тревожить, – молвил правитель. А засим обращаясь к Святозару, досказал, – попей сынок сбитня… попей.
Святозар все еще не отрывая от лица ладоней, отрицательно покачал головой, но отец вроде того, и, не видя, придвинул чашу к рукам сына, да, отпуская Сенича отдыхать, увещая произнес:
– Выпей мальчик мой сбитня, он тебя успокоит, а то погляди, ты всем телом вздрагиваешь, так взволновался.
Святозар открыл лицо и все еще сжигаемый стыдом за свое поведение, взял чашу и начал пить. Сбитень, и, правда был дюже вкусным и быстро успокоил его, а отец, чтобы отвлечь сына попросил рассказать о первом магическом занятии с Туром.
Некоторое время спустя дверь в гридницу распахнулась, и туда, прямо-таки, влетел Борщ. Следом вошел Вячко, он бесцеремонно толкнул притихшего Борща, прижимающего правой рукой ухо, в бок и, подойдя к столу, расстегнул куртик, бережно достал из запазухи венец наследника и положив его на стол, ублаготворено улыбаясь изрек:
– Вот! Нашел у него, он около дома той девы крутился, а венец за куртик засунул.
Святозар протянул руку, схватил обруч, и благодарно зыркнув на слугу, молвил:
– Спасибо тебе большое, Вячко.
Слуга низко поклонился и направился из гридницы вон при том, так пихнув Борща в грудь, что тот чуть было не упал на пол, тягостно покачнулся, однако все же устоял.
– Что ж, это ты Борщ наделал, – негромко, но очень строго начал говорить правитель. – Тебе наследник с утра, что сказал? Куда ты должен был отнести венец? И почему ты опять к той деве в город ходил. Тебе же сказали, что ты ей не люб, что замуж за тебя не пойдет. Ну, чего ты право дело, я тебе, ведь говорил, не ходи, не клони своей головы, не стоит она тебя… Совсем я тебя не узнаю, вроде тебя подменили. Все обязанности забыл, Сенич на тебя жалуется, сына моего так расстроил сегодня, погляди на него, на нем лица нет. Разве так можно, Борщ? – Слуга стоял, молча, понурив голову и потирая красные уши, видно Вячко в пути все же пытался их оторвать, но они не поддались. – Ну, Святозар, теперь слово за тобой, – закончил отец.
Наследник слушал правителя, а сам в это время водил указательным пальцем по обручу. Венец наследника был золотым, в палец шириной, со слегка загнутыми краями. Посередине обруча проходила тонкая белая нить, не серебряная, а из какого-то другого драгоценного материала. По поверхности этой нити на одинаковом друг от друга удалении сияли небольшие восьмиугольные изумруды. Святозар поднял глаза от обруча и воззрился на Борща тот, как верно заметил отец, был поражен в самое сердце стрелой Бога Камы, стоял похудевший и осунувшийся.
– Борщ, – обратился к нему Святозар. – Знаешь, что я тебе хочу сказать. Бог наш Велес очень не любит лентяев, да бездельников, таких в которого превратился ты. Ходит Бог Велес по земле и если где повстречает такого, то хватает его за руку и хорошенько раскрутив, швыряет на землюшку и это самое лучшее у него наказание. Вот, чтобы Борщ я так не поступил, не взял тебя за руку, да раскрутив, не швырнул, ты более так никогда не делай. Любить, люби, коли душа желает, но, что положено тебе, то исполняй.
Слуга поднял глаза на Святозара, вздрогнул всем телом и вдруг горько заплакал, да утирая глаза рукой, пролепетал:
– Да, что ж я… я…да… я ж… что ж. Да, я больше никогда, – наконец-то вымолвил Борщ. – Никогда туда не пойду, слово даю. А тока не надо меня швырять своей магией.
– Я тебя Борщ и без всякой магии швырну, поверь мне, – сердито дополнил Святозар и покачал головой так, что кажется гневливо засияли его голубые очи. – А теперь иди, и сейчас же поменяй воду в тазу да забери грязное белье.
Слуга поклонился, и испугано поглядывая на наследника, утирая все еще мокрые очи, поспешил из гридницы.
– Думаю, что ты Борща отрезвил, и он больше так не поступит, – заговорил правитель, лишь за слугой закрылась дверь. – Ты так сказал это, сынок, что и меня напугал, не захотелось бы мне с твоей магией потягаться. Но если ты передумаешь насчет Борща, возьми моего слугу Вячко, он очень исполнительный юноша, и уж точно венец твой не утащит к деве.
– Спасибо отец, – ответил Святозар. – Не надо Вячко, оставь его у себя. Я к Борщу привык, да и не забыть мне как он за мной ухаживал, когда я болел, каждую мою прихоть выполнял, как волновался и тревожился за каждый мой стон и шаг. Нет, ни на кого Борща не поменяю.
– Это хорошо мальчик мой, что ты такой благодарный, – удовлетворенно проронил правитель и ласково похлопал сына по спине. – Да, сын, – миг погодя, едва слышно вздохнув отметил Ярил, – вот она любовь, что с людьми делает.
– И все же у тебя должна быть голова на плечах, – отметил Святозар и медленно возложил на свою голову венец, зная, что там он будет в сохранности.
Правитель чуть отодвинулся от сына, обозрел его благодушным взглядом, и, усмехнувшись, молвил:
– Ну, мы посмотрим на тебя, когда ты полюбишь.
– Да, что ж, вроде она у меня на плечах, никуда не свалилась, – стремительно покрутив головой, произнес наследник.
У отца удивленно вытянулось лицо, он заглянул прямо в голубые глаза Святозара, и, малеша растягивая слова, заинтересованно вопросил:
–Ты хочешь сказать, тебя стрела Бога Камы уже задела?