Наследник помялся, да как-то неуверенно, понизив голос до шепота, пояснил:
– Ну, да… вроде того.
– И кто же она, и главное когда ты успел? – усмехаясь, поспрашал правитель и не сильно хлопнул ладонями по столешнице, отчего стоящая на ней чаша протяжно застонав закачалась туды-сюды.
– Она, дочь Путята, старшего воина-ладейника с которым мы вместе в Беловодье ходили. Ее Любавой зовут, и мне, отец, хватило всего лишь одного взгляда, чтобы понять, что она… – Святозар на морг прервался, вспоминая глаза Любавы, а потом, закончил, – чтобы узнать ее и понять, она моя вторая частичка на этой земле.
Правитель некоторое время хранил молчание, поглаживая дланью деревянную поверхность стола, словно жалеючи допрежь того удара, да погодя задумчиво изрек:
– Ты еще очень молод Святозар. Спустя годы мы с тобой об этом поговорим. И ежели ты прав и она твоя вторая частичка на земле, то я выбору твоему противиться не буду, тем более ее отец такой славный воин.
Святозар посмотрел на отца, улыбнулся и добавил:
– Я отец уверен, что это она, моя Любава. – Наследник смолк, покрутил перстень царя Альма на пальце, а засим резко повернувшись к правителю спросил, – отец, я могу тебе кое-что, рассказать?.. Но я право не знаю, как ты к этому отнесешься, не хотелось бы тебя тревожить, или обидеть.
– Что, мальчик мой, ты хотел бы мне рассказать? Говори, не хочу, чтобы тревожился ты, – подбадривающе молвил правитель, и в очах его мелькнуло беспокойство.
– Да, нет, я то тревожиться не буду, – заметил Святозар и еще шире улыбнулся. – Просто не знаю, стоит ли тебе это рассказывать, но так хочется отец.
– Ну, раз тебе хочется, лучше расскажи, сними груз со своей души, – очень мягко протянул Ярил сызнова пристраивая руку на плечо сына и тем самым движением поощряя его не таиться пред ним.
– Ладно, – решился Святозар, и кивнул головой. – Все равно не смогу этого скрывать от тебя. Сегодня во время заговора над Туром, я видел отец, как сияла его душа. И я отец, думаю… Нет, я просто уверен… Что в Туре живет душа Лучезара Сильнейшего, сына Богомудра.
– Может, ты ошибаешься? – медлительно проронил правитель и сам, словно засветился.
– Нет, отец, я не могу ошибаться. Ведь когда Лучезар был маленький, я проводил над ним этот самый заговор, и я знаю, как его душа сияла. И потом отец, знал бы ты, – и Святозар громко, беззаботно засмеялся. – Какой он был неслух. Ах, отец, мне так тебя жалко, поверь мне, ты еще с ним намучаешься.
Глава пятнадцатая
В середине месяца грудень сыграли свадьбу Стоян и Белослава.
Лишь солнечные лучи осветили землю, Стоян и Белослава в сопровождении родителей, близких и родственников пришли на берег реки Бурная, что еще не покрылась льдом и тянула свои быстрые, синие воды вниз прямо к Ра-реке великой. На берегу уже собрался люд восурский, чтобы наречь и объявить Стояна и Белославу одним единым целым – мужем и женой.
По обычаям восуров мать жениха должна была нарядить будущую свою дочь, невесту сына. Считалось, чем красивее и лучше будет убрана невеста, тем дольше и счастливее будет жизнь молодых. Мать Стояна, Всемила, белокурая, полная женщина, с широким, добрым лицом, на котором светились зелено-серые глаза, обрядила Белославу во все белое. На длинный, белый распашной сарафан был надет шугай – короткополый женский куртик с рукавами, с отложным круглым воротником и с застежками, да с золотистой ленточной оторочкой кругом. Сверху голову и часть стана покрывала фата – два нарезных широких золотоцветных платка, укрепленных на тонком обруче, увитом золотистыми переплетениями, а на ноги были обуты коты – женские круглые башмаки, будто с отрезными голенищами, с золотистой суконной оторочкой. Стоян держащий Белославу за руку был одет в утепленный белый ферязь – долгополое мужское платье, наподобие кафтана, с длинными рукавами, без воротника, да белые штаны и сапоги.
Стоян и Белослава подошли к берегу реки и повернулись лицом к людям. Храбр и Дубыня приблизились к своим детям, и, остановившись напротив них, громко вопросили так, чтобы слышали люди. По первому поспрашал Дубыня:
– Сын мой! Хочешь ли ты взять эту деву, по имени Белослава, в жены. И быть ей верным и любящим мужем, быть с ней одним единым целым, как велят нам наши Боги.
– Да, отец, – слегка волнуясь, зычно ответил Стоян. – Я люблю эту деву, по имени Белослава, как свою вторую частичку, и хочу быть ее мужем.
Тогда к Белославе обратился Храбр:
–Дочь моя, – спросил он. – Хочешь ли ты взять этого юношу, по имени Стоян, в мужья. И быть ему верной и любящей женой, быть с ним одним единым целым, как велят нам наши Боги.
– Да, отец, – срывающимся голосом молвила Белослава. – Я люблю этого юношу, по имени Стоян, как свою вторую частичку, и хочу быть его женой.
– Да, будет так, как вы решили, – разом сказали Храбр и Дубыня.
И тогда к жениху и невесте вышла Всемила и подала им большой плетеный венок из сухих злаков, да ярко-алых роз. Стоян и Белослава приняли венок в руки, а люд восурский запел им песню сказанье: «А идет по небесному своду Бог любви Кама, да поглядывает он на люд восурский, да натягивает лук тугой и пускает стрелы. А стрела летит, да попадает в сердце и в тот же миг вспыхивает сердце любовной страстью. А лишь наденет Кама кольцо на палец любавых, да сыграют они свадьбу, нарекая друг друга мужем и женой, и дарит им Бог алую розу, и тогда вечно цветет и благоухает их любовь».
Как только закончили петь люди, Стоян и Белослава развернулись, подошли к берегу реки, и, наклонившись, пустили венок их любви в воду. Река подхватила венок, закрутила в бурном водовороте воды и понесла вдаль. И как только венок скрылся из глаз, Стоян повернулся к Белославе, глянул на нее с такой нежностью и любовью да протянул ей вторую руку. Белослава же немедля вложила в его раскрытую ладонь свою, символизируя сочетание своей и его жизни в одно единое целое. И уже не выпуская сомкнутых рук молодые вновь повернулись к людям и в тот же миг люди, родители, родня громко сказали: «Нарекаем вас Стоян и Белослава мужем и женой, супругом и супругой, и пусть по жизни вас ведут алые розы Бога Камы, розы вечной любви!» Стоян приблизил голову к голове Белославы и нежно поцеловал ее в сомкнутые губы. И как только поцелуй любви окончил обряд наречения, вперед вышел Святозар. Он взмахнул рукой и что-то шепнул, и сейчас же над головами возлюбленных нежданно появились два еле видимых прозрачно-белых голубка, которые взмахивая крыльями, принялись парить над Стояном и Белославой, едва касаясь друг друга крыльями, клювами и грудью. И когда они соприкасались телами на голову друга и его невесты опускались алые лепестки роз.
Народ, увидев чудо созданное наследником, восхищенно заохал и заахал. Стоян и Белослава подняли головы, посмотрели на голубков осыпающих их лепестками, перевели восторженные взгляды на Святозара и поклонились ему. Да медленно, все поколь крепко держа друг друга за руки, направились к небольшой, легкой коляске, наподобие рыдвана, но с открытым верхом, чтобы ехать к дому Дубыни, где были накрыты праздничные столы. А люд меж тем стал осыпать идущих молодых пшеницей, рожью и пшеном, дарами от трудов своих.
Когда Стоян и Белослава сели в коляску, то родня, други, правитель и Святозар верхом на лошадях поехали следом за открытым рыдваном. Отец повернул голову к сыну, радостно его обозрел, и, улыбаясь, спросил:
– Сын, какое же прекрасное чудо ты создал, кто научил тебя этому?.. – да внезапно осекся на полуслове.
Святозар усмехнулся, и, расстегнув застежку на куртике, ответил:
– Это чудо придумал царь Альм, когда Богомудр женился… Затем Богомудр также украсил свадьбу младшего сына Красимира. – Наследник замолчал, губы его дрогнули, и, вздохнув он продолжил, – но после того, что Красимир натворил, Лучезар, хотя и знал этот заговор, никогда его не использовал. А мне, отец, так захотелось порадовать моего доброго друга, и, потому я сотворил этот заговор. Однако я вложил в него кое-что еще, и это уже я придумал сам, – заулыбавшись, добавил Святозар.
– Что? – заинтересованно вопросил правитель, заметив, как посветлело лицо сына.
– Увидишь отец, – молвил наследник, не желая раскрывать тайны.
День свадьбы Стояна и Белославы на редкость был теплым, казалось осень, на сутки, уступила свои права лету, посему столы накрыли на дворе. Как и во дворце правителя, столы образовывали не полный квадрат, находясь на небольшом удалении друг от друга. Центральную сторону квадрата занимал стол, за которым сидел Стоян и Белослава, за соседним столом возле Белославы поместились Дубыня и Всемила, а со стороны Стояна Храбр и его мать, пожилая женщина с седыми волосами и с необыкновенно добрым и светлым лицом. По левую руку от молодых, за широким, длинным столом усадили правителя и его дружину, а по правую руку от молодых поместилась ее многочисленная родня. Для люда восурского были поставлены вдоль дороги накрытые столы и приготовлены две большие бочки медовухи, за этими столами распоряжались слуги правителя во главе с Вячко. Молодая дружина и Святозар за столами не сидела, так как другом выпала почетная обязанность следить за порядком, и во время выводить подвыпивших родственников, разводить и разнимать ссорившихся. Восуры считали, что как пройдет свадьба, такова будет и жизнь молодых, посему всех зачинщиков драк и хмельных, други тихо уводили со свадебного пира.
Первым молодых поздравил, как старший всей Восурии, правитель, пожелав им крепкой и доброй семьи, да побольше детей ратников, и преподнес от себя и своего сына наследника престола, богатые дары: ткани, хрустальную и серебряную домашнюю утварь – для Белославы, и гнедого жеребца – для Стояна. Затем Стояна и Белославу поздравили родители, родня и дружинники правителя, тоже одаривая их.
Други Стояна разделились по трое и поделили между собой столы, за порядком, на которых должны были следить. Святозару, Искрену и Молчуну достались столы, за оными восседала родня Стояна и Белославы. Вначале пира други дюже разволновались, особенно наследник и, чтобы снять тревогу Искрен принес каждому из них по чаше медовухи, каковые они выпили незаметно от взрослых. Медовуха сняла беспокойство, придав другам уверенности в том, что их почетные обязанности будут исполнены ими как нельзя лучше.