– Тебе, Дубыня, лишь бы тока заступаться, а он не заслуживает, чтобы ты его защищал, – вступил в разговор Храбр и легохонько пихнул его локтем в бок. – И я согласен с Ярилом пусть идет отдыхать. Потому как на него последнее время страшно смотреть… Мало того худой стал, с черными кругами под глазами, так который день замечаю, слышишь Ярил, я тебе уже этого говорил, качает твоего сына из стороны в сторону. Ты, вообще, проверял… нет ли… он у тебя спит?
– Слышал Святозар, что я и Храбр тебе велели, раз ты не спишь по ночам, иди и сейчас же ложись отдыхать, а я прикажу, Борщ тебе поесть, принесет в опочивальню, – негромко, но очень сурово произнес правитель.
– Отец, прошу тебя, разреши мне остаться… Прости меня, пожалуйста, за сегодняшнее, но я очень хочу послушать Ратибора. И потом, помнишь, что я сказал тебе, когда мы вышли из тронного зала? Мне надо с тобой поговорить, и поверь, сон мой подождет, а этот разговор нет, – молвил наследник и так взглянул на отца, что тот сразу двинулся, уступая ему место рядом с собой на лавке.
– Вот, ты его разбаловал Ярил, – бросив несогласный взор на правителя, добавил Храбр. – И немудрено, что он меня не слышит, после.
– Храбр, – обидчиво откликнулся Святозар, усаживаясь на лавку возле отца. – Ну, чего я тебя не слушаю, ну скажи мне? Ну, раз не взял щит, и всего-то, а так я все выполняю, как ты велишь. Это я просто устал, и прав Дубыня, сегодня и вообще не надо было ходить на Ратный двор. Надо было после приема в тронном зале идти спать, потому как… потому как… ладно, пусть сначала Ратибор расскажет, а позже я. И может ты на меня Храбр гневаться то, и перестанешь тогда.
– Даже и не подумаю, перестать на тебя гневаться, – буркнул в ответ Храбр, перевел взгляд с лица наследника и уткнулся им куда-то вдаль, точно обдумывая, что-то.
– Ратибор, друг мой, ну теперь, когда мы все выяснили с наследником, прошу тебя, начни свой сказ с начала, чтобы мой сын все услышал, – обратился к другу правитель.
– Так вот правитель, – по-видимому, уже не в-первый раз принялся сказывать Ратибор, высокий мужчина, крепкого телосложения, с волнистыми волосами пшеничного цвета, едва подернувшиеся сединой, с густой длинной бородой и карими глазами. – Приехали мы в престольный их град Асандрию. Эх, правитель, как же люди могут так скверно жить, будто не люди они, а свиньи. Города у них большие, дома друг на дружке стоят, улицы грязные вроде никогда их не убирают, остатки пищи на дорогу выливают и выбрасывают прямо под ноги идущим, а в этих остатках ковыряются больные, калеченые, дети и старики. Зато дворец правителя полыхает золотом, да серебром, лестницы, стены, полы мраморные, красными коврами устланы, а двери усыпаны драгоценными камнями. Царь их Манялай–Палумит–Хресид–Килхус и еще как то там, я уже и не запомнил. Сам он маленький, тостый, вроде не человек передо мной, а шар с ногами, да руками и малюсенькой головой, глаза такие же малюсенькие и навыкате. Сидит он на широченном, да высоченном золотом троне кругом усыпанном каменьями, сам тоже в золотых, парчовых одежах, на голове венец высокий того гляди с головы и свалится, да пальцы все в золотых перстнях так, что и гнутся не могут. Я как ты и велел, правитель, голову перед ним не клонил, сказал ему, чтобы он приструнил своих воинов, и запретил им нападать на наши торговые ладьи, а иначе мы выдвинем свои дружины и научим неллов уважать нашу силу. Видел, бы ты Ярил, как он затрясся от страха, да как начал лебезить, тьфу ты, да и только. А засим заговорил, словно запел, что он де с великой Восурией не желает никак ссориться, что людей своих которые на наши ладьи нападали покарает, да смерти предаст, что правителя нашего уважает, да наслышан о чудесном его наследнике, который побывал в волшебной стране Раявке, это верно он Беловодье имеет в виду. Да знает, он как наследник наш победил самого Черномора, который от них от неллов все время требует человеческих жертв. И в конце своей длинной речи сказал, что против Восурии ничего не замышляет, правителя уважает за силу, а его великого ведуна наследника за магию.
– Ишь ты, – заметил довольный Дубыня и погладил бороду. – Уже и о походе наследника все прознали.
–Да, – продолжил Ратибор и порывисто кивнул. – И хотел он меня перстнями со своих пальцев одарить, да я сказал, что они мне не надобны, а если мне, что понадобится, то я знаю, кто меня может одарить. Царь видно еще больше испугался моих слов и просил меня задержаться, чтобы я сам увидел, как он покарает тех кто напал на наши ладьи, но я ответил, что тороплюсь обратно в Восурию оно как там меня с вестями ждет правитель и его наследник. Царь как услыхал про наследника, сказал мне, что хочет подарить ему, как великому победителю Черномора меч, щит, шлем и кольчугу, я было попытался отказаться, но Манялай-Палумит… добавил, что это дар не для меня, а для великого ведуна, и я отказываться не могу. Так, что я привез тебе Святозар дар от царя неллов, но правду сказать и меч, и щит, и шлем, и кольчуга великолепны, прекрасные все, же у них мастера.
– Еще бы, – негромко откликнулся Святозар, поглаживая перстом перстень царя Альма.– Ведь их кузнечному мастерству сами гомозули учили, правда, это было очень, очень давно.
– И все-то ты знаешь, Святозар, откуда? – поинтересовался Дубыня, с теплотой поглядывая на наследника.
Святозар отвел взгляд от лица наставника, и, воззрившись на пыхающий белым светом перстень, ничего на тот спрос не ответил.
– Наверно, ему это царь Альм рассказал, – заметил Храбр и по-доброму усмехнулся. – Слышал же сказ Леля, как он около царя альвинов на золотом троне сидел.
Наследник стремительно вздел голову, зыркнул голубыми очами на Храбра, и, покрывшись пунцовыми пятнами, ворчливым тоном произнес:
– Ну, дался же вам этот трон… Не трон то был, а сиденье, и то мне не царь Альм поведал, а совсем другой человек…
– Ратибор продолжай, – властно сказал правитель и бросил негодующий взгляд на Храбра, слегка покачав головой.
– Что ж продолжать, правитель, – дополнил Ратибор и оправил книзу свои долгие пшеничные усы. – Я поспешил оттуда, потому как дольше там находиться не мог. Вроде там меня душила эта дурная, затхлая страна, где приносили людей в жертву в их верховных домах, которые они зовут жрище, да казнили прямо на площадях. И только когда пересекли мы с другами границу смог я свободно вздохнуть нашим чистым и славным воздухом вольной Восурии.
– Хорошо, Ратибор, спасибо тебе за сказ и за твои труды. Надеюсь, что его воины больше нетронут наши торговые ладьи, – заметил раздумчиво Ярил.
– Не тревожься, правитель, больше они нападать не будут. Видел бы ты как он боится твоего сына, словно наследник не Черномора победил, а его царя Манялай-Палумита … тьфу ты не выговоришь, его имя чудное, – молвил Ратибор, и пошевелил усталыми плечами.
Святозар облокотился руками о стол, да, поглядев на Ратибора, раздосадовано пояснил и губы его при том обидчиво изогнулись:
– Я не побеждал царя Черномора, кто вот интересно это плетет все время? Я с поединщиком его бился.
– Ну, ему наверно, пока этот сказ перевели, да объяснили. – Ратибор задорно засмеялся, и потер рукой лоб. – Глаза та у него наверно от страха и выкатились…
Правитель и други не менее громко поддержали смехом Ратибора, а Святозар оглядел всех уязвленным взором и добавил:
– Ну, и чего тут смешного, не пойму… Про меня, отец, такое плетут, а ты смеешься. Я вот уже не первый раз слышу, как люди говорят, что я Черномора победил, мне прямо неприятно такие наветы слышать. Ох, бы найти этого плетуна… найти бы…
– И что бы ты сделал занятно с этим плетуном? – заинтересованно вопросил Дубыня и утер глаза, на которых, от смеха выступили слезы.
– Да, что… чтобы сделал? Уж я и не знаю, чтобы сделал, – беспокойно досказал Святозар, и криво поморщившись, потер ладонью больной бок.
– Знаешь, Святозар, не успел ты до Новыграда доплыть, как народ понес сказ о тебе. И это очень хорошо, что царь неллов, слушал его именно такой, в котором ты победил Черномора. Пусть, трусливая его душонка, пусть теперь боится тебя, – прекращая смеяться, уже более серьезным тоном молвил Дубыня.
– Верно, Дубыня ты сказал, пусть боится моего сына, – согласно кивнув, и довольно поглядывая на Святозара, сказал правитель. – Пусть думает, что наследник победил Черномора, и от этого еще сильней трясется. И когда он будет бояться и трястись, то не позволит своим людям напасть на нас тогда, когда мы будем биться с нагаками.
– Да, что ты правитель, кому там нападать. У них то воины… не воины то, а так ходячие бродилы, они уже и забыли, как меч в руках держать надо. Я видел, как они выходили из лавок, пьяные и грязные, опираясь на мечи как на палку, смотреть противно, – негодующе пояснил Ратибор и скривил лицо так, будто только сейчас лицезрел тех ходячих бродил-неллов.
– Надо же, – точно самому себе тихо проронил Святозар, разглядывая свои пальцы. – А когда-то они были не только великими кузнецами, но и сильнейшими воинами, которые лучше всех владели мечом, и не было им равных на поле боя… А как они ценили и уважали свой меч…
– Святозар, – негромко изрек отец, и чтобы прекратить воспоминания сына, не сильно пихнул его локтем в правый бок.
– А…а…а…, – воскликнув, застонал наследник и схватился за раненный левый бок в каковом тот крепкий толчок немедля отозвался острой болью. – Ты чего отец?
– Прости, мальчик мой, я забыл, – расстроено глядя, на потирающего больной бок сына, молвил правитель. Святозар вымучено улыбнулся отцу, и тогда Ярил обращаясь к Ратибору произнес, – ну, что, друг мой, поезжай домой да отдохни хорошенько, а то я вижу как ты устал. И жду тебя завтра с женой на пире. Ступай, ступай друг мой.
Ратибор поднялся, пошевелил устало и весьма вяло плечами, точно на них был сверху пристроен мешок с камнями, пожал протянутые руки Храбра и Дубыни, и, кивнув головой правителю и наследнику пошел из гридницы.
– Сынок, ты тоже иди отдыхать, а то ты плохо выглядишь, – обратился к наследнику правитель.