— Ты!.. Да как ты смеешь? Говоришь, все бросила бы ради любви? Бред! Почему бы тебе сейчас не сойтись с мужчиной, а, Гвин? Теперь ведь ты больше не работаешь, что тебе мешает? Я знаю что. Ты была отменной шлюхой и никогда не жила с мужчиной по одной причине. Ты не умеешь любить. У тебя на уме было единственное — трах. Ты всю жизнь облизывала клиентов с головы до пят и брала за это деньги! Так что не строй из себя невинную жертву, не вешай мне, что занималась своими гнусными делами исключительно из-за любимой сестренки! Любишь ты только власть, больше ничего и никого. Да, одни становятся потаскухами из-за денег, другие из-за славы, у третьих просто нет иного выбора. А некоторые и рождаются шлюхами. Ты, Гвин, отошла от дел, но как была шлюхой, так ею и умрешь. А теперь. Будь. Добра. Как. Ее. Зовут?
Последние слова ударили по Гвинвере будто кусочки черствого заплесневелого хлеба.
— Ули, — тихо ответила она. — Улиссандра.
Ее взгляд переместился на пиво в стакане. «Так вот какого он обо мне мнения. В его глазах я всего лишь жалкая, ничтожная…» Мысли путались у нее в голове. А в груди воцарилась такая чудовищная пустота, что казалось, если посмотреть вниз, увидишь выпавшие и обвившие ноги собственные кишки.
Собрав в кулак все мужество, она плюнула в пиво и поставила стакан на стойку чуть ли не с улыбкой на губах.
— Ужасно, когда приходится быть жертвой обстоятельств, — проговорил Дарзо с жуткой угрозой в голосе.
— Ты не посмеешь… Не посмеешь убить собственного ребенка.
«На такое не способен даже мокрушник», — подумала Гвинвера.
— Мне не придется ее убивать, — ответил Дарзо. — За меня это сделают другие. — Он взял стакан, с ухмылкой взглянул на слюну и выпил половину пива одним большим глотком. — Я пошел. А то тут невыносимо воняет старой шлюшатиной.
Выплеснув остатки пива на пол, он осторожно поставил стакан на стойку.
Кайлар проснулся за два часа до рассвета и на миг задумался о том, не стоит ли поскорее умереть, чтобы хоть раз в жизни выспаться. Не найдя определенного ответа, пару минут спустя он нехотя вылез из-под одеяла, достал в темноте из третьего ящика в комоде одежду мокрушника, быстро и бесшумно оделся в темноте и вымазал лицо золой из специальной банки.
В последние девять лет, стремясь компенсировать отсутствие таланта, он каким только хитростям не выучился. Блинт, пребывая в благодушном расположении духа (что случалось крайне редко), даже хвалил его за это. По словам мастера, остальные мокрушники во всем полагались на магию, Кайлар же развивал в себе массу побочных способностей и был готов к любым неожиданностям. А неожиданное в их горьком деле случалось очень часто. К тому же Блинт подчеркивал, что если приучить себя ходить совершенно беззвучно, то и таланта не надо, ибо нет необходимости приглушать звуки.
Порой умение Кайлара выживать проявлялось весьма удивительным образом, но в основном сводилось к незатейливым каждодневным привычкам. Серо-черный костюм, например, он всегда сразу после стирки клал в одно и то же место, даже сворачивал всякий раз одинаково. По крайней мере, ему хотелось верить, что это тоже одно из доступных средств приспосабливаться к обстоятельствам, а не передавшаяся от Дарзо болезненная страсть к порядку. В Дарзо многое не переставало удивлять. Возня с замками, игры с ножами, неуемная любовь к чесноку, дурацкие упоминания о ночных ангелах…
Бесшумно открыв окно, Кайлар ловко вылез на крышу. Многолетние тренировки научили его определять чутьем, когда можно идти, а когда лучше передвигаться ползком, чтобы никого не разбудить и не привлекать к себе внимания. Перебравшись к другому краю крыши, он спрыгнул в вымощенный камнем задний двор, перебежал к валуну у ограды, залез на него, выглянул на улицу, никого не увидел, перекинулся через забор и крадучись двинулся вверх по улице.
За пределами графского дома и на приличном расстоянии от лавки травника можно было идти обычным шагом, но развивать в себе такую привычку было опасно. «Работа есть работа, — повторял Кайлар очередную мудрость мастера Блинта. — Только когда сделаешь дело, можешь гулять смело».
Впрочем, сегодня Кайлар крался от одной тени к другой и убил на дорогу в две мили почти целый час не только из-за передавшегося ему от Блинта обыкновения предельно осторожничать. А еще и потому, что в его голове вновь и вновь звучали слова Джарла: «У тебя есть враги. У тебя есть враги».
Может, настала пора переехать от Дрейков куда-нибудь в другое место. Ради их же безопасности. Кайлару было двадцать лет, и, хоть и на наследство ему рассчитывать не приходилось, Блинт платил ему очень приличные суммы. Сам Блинт не придавал деньгам большого значения. На себя он тратил немного, в основном на нечастые попойки и на женщин в борделе. Разумеется, ему приходилось покупать оружие и составляющие для приготовления ядов, однако многое, что Блинт приобретал, оставалось у него на всю жизнь. На убийствах он прекрасно зарабатывал, а заказы ему поступали бесперебойно. По всей вероятности, денег у него была пропасть.
Кайлар, воспитав в себе Блинтово равнодушие к богатствам, никогда не интересовался материальным положением мастера. Определенную сумму из своего заработка Кайлар ежемесячно отдавал графу Дрейку на содержание Элены, но у него еще предостаточно оставалось. Часть состояния он хранил в монетах, часть в драгоценностях, а все остальное вкладывал в дела Мамочки К. и Логана. Деньги для Кайлара ничего особенного не значили, потому что покупать ему было нечего. Жил он как обедневший аристократ из провинции, а работал тайно, поэтому не должен был привлекать к себе внимания. Иными словами, даже если страсть посорить деньгами в нем время от времени и просыпалась бы, он не мог бы себе позволить ничего подобного.
Но съехать от Дрейков ему следовало. И снять небольшой дом где-нибудь южнее, здесь же, на восточной стороне, на окраине не слишком дорогого района. Блинт говорил, что если купишь одно из самых дешевых жилищ в округе, тогда, независимо от того, насколько престижен квартал, останешься неприметным. Соседи, конечно, могут обратить на тебя внимание, но и они будут изо всех сил делать вид, будто не замечают нового небогатого жильца.
Кайлар приблизился к лавке. Все торговцы травами в городе были в сговоре с Са'каге. У травников постоянно водились незаконные растения, а Са'каге заботились о том, чтобы эти лавки никто не грабил. Власти прекрасно знали о положении дел, однако были бессильны что-либо изменить.
В лавку Гудмана Аалиепа нередко наведывались богатые купцы и знать, поэтому он не держал на виду запрещенные травы, боясь, что столь вопиющее нарушение закона повлечет за собой неприятные последствия. С Са'каге он вообще не желал работать, но заказы мастера Блинта выполнял долгие годы и снабжал его редчайшими растениями. В ответ мастер Блинт договорился с Са'каге о том, чтобы они даже не приближались к лавке Аалиепа.
Забирать у поставщика все необходимое и приносить ему деньги входило в обязанности Кайлара. Он извлекал из этого массу выгоды: не только полнее осваивал хитрости убийственного искусства и знакомился с людьми, с которыми ему предстояло иметь дело в будущем, но еще и собирал свою собственную коллекцию. На приобретение сокровищ, которыми мог похвастать мастер Блинт, требовались долгие годы и тысячи или даже десятки тысяч гандеров.
Увы, ночные походы к травнику отнимали время, предназначенное для сна и отдыха. Молодые аристократы имели право спать до полудня исключительно после кутежей с приятелями. Поэтому, хоть Кайлар и возвращался домой перед рассветом, вставать он был обязан строго с восходом солнца.
Мысленно ворча и вспоминая о тех временах, когда тайные походы по ночным сенарийским улицам доставляли ему удовольствие, он неслышно прокрался к черному ходу. Дверь, как обычно, оказалась заперта. Гудман Аалиеп, подобно Дарзо, обожал дверные замки. Кайлар никогда с ним не встречался — они общались через записки, — но ему казалось, что они с травником прекрасно знакомы. Аалиеп был явно со странностями. Защиту его лавке обеспечивал сам Дарзо Блинт. Никому в городе и в голову не приходило украсть у Аалиепа хотя бы единственную склянку, так что он мог спокойно держать двери распахнутыми настежь. Однако, как повторял Блинт (у него для каждого случая находился меткий афоризм), самое ценное для человека — его фантазии.
Кайлар достал с внутренней стороны пояса подходящую отмычку и крюк, опустился перед дверью на колени и принялся за работу. С его губ слетел вздох. Замок был новый, изготовленный лучшим кузнецом в городе — мастером Проклом. Новые замки, даже не очень высококачественные, всегда прочнее старых. Сломать крюк Кайлар не особенно боялся, но не желал терять впустую так много времени.
Он просунул отмычку к штырям. Их было четыре штуки, два входили в отверстия неплотно, стало быть, замок делал не сам мастер Прокл, а кто-то из его подмастерьев. Кайлар справился с задачей секунд за десять, при помощи крюка, который пришлось погнуть. Открыв дверь и мысленно чертыхаясь — теперь ему предстояло раздобыть новый крюк, — он убрал орудия взлома. В будущем надо заказать мистариловые отмычки и крюк, как у мастера Блинта. Или хотя бы только крюк. Мистарил гнется, но не ломается. Впрочем, он и стоит дороже алмазов.
Гудман Аалиеп подходил к делу со всей серьезностью. В его магазине было три помещения: просторный и удобный торговый зал с выложенными напоказ образцами; крохотный кабинетик и подсобка, куда и вошел Кайлар. От букета густых ароматов у него тотчас слегка закружилась голова.
Взглянув на ящики с грибами, он довольно улыбнулся. Еще неделька, и отрава будет готова. Грибы Гудман Аалиеп мог безнаказанно выращивать прямо в магазине, поскольку отличить ядовитые от съедобных были в состоянии лишь опытные травники или прожженные отравители.
Шагая с предельной осторожностью, чтобы не наступить на скрипучую половицу, Кайлар прошел дальше и стал внимательно рассматривать выставленные емкости. Приподняв крышку на третьей коробке во втором ряду, он увидел шесть пучков, аккуратно уложенных в мешочки из шкуры ягненка. Прежде чем забрать их, надлежало проверить, требуемые ли внутри травы. Четыре пучка заказал мастер Блинт, а два Кайлар планировал оставить себе. Спрятав травы в прикрепленную к спине под плащом потайную суму, он положил в условленное место деньги и вернул коробку на полку.