— Теперь вам известно, кого стоит проклясть перед смертью, — произнес смеющийся голос из потайного места под потолком. — Я принц Рот Урсуул.
— Урсуул!
Лорд Брэтон чертыхнулся.
— Нам оказывают честь, — пробормотал кузен Логана.
В его жирный живот вошла очередная стрела; ее обтянутый внутренностями наконечник показался из спины. Лорд тяжело осел и привалился к стене.
Половина аристократов принялись проклинать Урсуула, как он и предложил, остальные склонились над умирающим и стали бормотать слова утешения. Лорд-генерал Агон не двигался с места, желая встретить смерть стоя.
Щелк-щелк.
— Должен поблагодарить вас, лорд-генерал, — сказал Рот. — Вы сослужили мне добрую службу. Сначала убили короля, иными словами совершили премилую государственную измену, потом любезно привели всех этих людей в мою ловушку. Вас ждет награда.
— Что? — воскликнул старик лорд Брэтон, приковывая к Агону возмущенный взгляд. — Скажите, что это неправда, Брэнт!
Следующая стрела вошла лорду Брэтону аккурат в сердце.
— Это ложь, — сказал Агон, но старик его уже не слышал. Щелк-щелк.
Лорд Анджерт в ужасе посмотрел на Агона, единственного, кто не терял самообладания. Картина в руках Анджерта дрожала сильнее прежнего.
— Пожалуйста, прикажите ему остановиться, — взмолился он. — Лично я вовсе не хотел идти с вами, меня отправила жена.
В полотне с изображением сэра Робина образовалось отверстие. Лорд Анджерт какое-то время продолжал держать картину в руках и с отвращением кривился, будто полагая, что она была обязана его защитить. Потом повалился на нее, и рама разлетелась в щепки.
Щелк-щелк.
— Мразь, — задыхаясь, выдавил из себя кузен Логана, глядя на Агона. — Мразь… вот ты кто. — Ему между глаз вошла очередная стрела.
Лорд-генерал вскинул руку с мечом. Рот засмеялся.
— Я не пошутил, лорд-генерал. Вас в самом деле ждет награда.
— Я тебя не боюсь, — ответил Агон.
Щелк-щелк.
Стрела вонзилась лорду-генералу в область колена, дробя кость. Его покачнуло в сторону кресла, и он упал. Мгновение-другое спустя еще одна стрела воткнулась в его локоть. Ему показалось, что руку оторвало. Он сидел на полу и, как утопающий, изо всех сил держался за кресельный подлокотник.
— Мой мокрушник уверил меня, что вы помчите сюда очертя голову, — сказал Рот. — Будь вы поумнее, ни за что не стали бы ему доверять.
— Блинт!
— Совершенно верно. Впрочем, о том, что вы предадите короля, не догадывался даже он. Прекрасная работа! А уловка с женитьбой Логана на королевской дочери? Джайры — ваши друзья, правильно? Логан поплатится за это жизнью. Я знаю, что вы не боитесь смерти, лорд-генерал. Поэтому в награду не стану вас убивать. Живите, несите на плечах бремя позора. Проваливайте! Ползите отсюда, жалкий червяк.
— Остаток своих дней я потрачу на охоту за тобой, — процедил Агон.
— Нет, Брэнт, лучше уж вообще забудь об этом. Кто ты такой? Побитая собака. Ты мог остановить меня, но, наоборот, помог мне. Сейчас мы с ребятами отправимся наверх. Принц и принцесса умрут, потому что ты не принял должных мер. Еще раз спасибо тебе. Ты оказал мне огромную услугу.
Морально раздавленный, истекающий кровью лорд-генерал остался лежать на полу. Рот ушел.
55
Сержант Бамран по прозвищу Игрок держал большой алитэрский лук на мускулистой спине, ибо таскать его в руках было не по силам даже таким силачам, как он. Лук был сделан из толстого тиса, в ненатянутом состоянии достигал в длину семи футов, его стрелы пробивали броню с расстояния в две сотни шагов. Рассказывали, будто кому-то удалось поразить из такого лука даже четырехфутовую мишень с пятисот шагов, но Игрок, слава богу, с подобной необходимостью не сталкивался.
Он стоял на крыше королевской казармы, расположенной во дворе замка. Выход забаррикадировал предатель, но поджигать казарму мерзавец не стал, то ли струсив, то ли не найдя огня. Солдаты Игрока пробили в крыше дыру, приподняли его, и он выбрался наружу.
Первый шар колдовского огня пролетел высоко над головой сержанта. Колдун во дворе был всего один; как видно, его отправили сюда на всякий случай. Игрок видел, что на восточном мосту собирается войско, но тревожил его в данную минуту главным образом колдун. Вернее, колдунья. Присмотревшись, Игрок определил, что это рыжеволосая белолицая женщина. Она тяжело дышала, будто утратив вместе с последним сгустком огня нечто жизненно важное, но уже брала себя в руки и затягивала монотонную песнь. На ее предплечьях все отчетливее проступал черный вир.
Если Игрок промахнется, второй возможности не выдастся. Колдунья нашлет огонь на соломенную крышу казармы, и тогда сорок подчиненных сержанта погибнут.
Сняв лук со спины, он принялся натягивать тетиву. Выстрелить предстояло почти наугад. Между ладонями колдуньи возник еще один огненный шар. Огромная стрела без труда пронзила сгусток волшебного пламени и вошла женщине в грудину. Ее отнесло в сторону и прикололо к массивной двери, перед которой она стояла.
Сержант Игрок не намеревался выпускать вторую стрелу. Ему следовало спрыгнуть с крыши и освободить ребят, но в жилах вдруг заиграла жажда битвы. За семнадцать лет службы он впервые почувствовал запах настоящего сражения.
Вторая стрела поразила еще одну колдунью, стоявшую на мосту в окружении горцев. Выстрел получился на удивление точным, одним из лучших в жизни сержанта. Стрела пролетела через три ряда переполошившихся воинов и вошла колдунье, которая испуганно вскинула руки, прямо под мышку. Отлетев к краю моста, колдунья неуверенно встала на ноги, покачнулась и упала в Плит.
Горцы продолжали собираться в отряды. Тут до сержанта Игрока дошло, что грядет чудовищная беда. Двое стрелков и колдун отделились от группы и стали крутить головами, ища, кто стреляет. Остальные не отвлекались. Лучники приставили к тетивам стрелы. Колдун прикоснулся к их наконечникам, и те загорелись.
Когда стрелы приземлялись на соломенную крышу, Игрок уже спрыгивал во двор. Пламя стало распространяться с немыслимой скоростью. Игрок быстро разбаррикадировал дверь. Изнутри повалил дым.
— Что будем делать, сэр? — спросил один из солдат, когда все сорок окружили сержанта.
— Захватить нас всех сразу они не смогут, поэтому попытаются разделить на части. Если не ошибаюсь, их — человек двести-триста. Надо перебраться ко второй казарме.
Во второй казарме располагалось около двухсот воинов. Впрочем, даже объединившись с ними, Игрок не мог противостоять халидорским горцам и колдунам.
— Да пошло оно все! — воскликнул молодой солдат. — Лично я не желаю умирать за Девятого. Второй мост еще свободен. Лучше, пока не поздно, смотаться.
— Сделай только шаг ко второму мосту, Джулс, и считай, что твоя песенка спета, — пригрозил сержант. — За это нам и платят. Любое уклонение от долга расценивается как предательство. Сбежать в такую ответственную минуту — похуже, чем забаррикадировать дверь в казарме.
— За подобное дерьмо нам никто не платил.
— Мы знали, на что идем, когда поступали на службу.
— Нет уж, сэр. — Джулс выхватил из ножен меч. — Вы поступайте как знаете, а я помчал. — Он повернулся к мосту.
Остальные тридцать девять солдат посмотрели на Игрока.
Тот глубоко вздохнул, прочел коротенькую молитву и выпустил из огромного лука третью стрелу. Она вонзилась Джулсу в спину.
«Я почти герой войны, — мрачно подумал Игрок. — Легко и просто убиваю женщин и собственных ребят».
— Приготовиться к бою! — распорядился он. — Вопросы есть?
Кайлар прошмыгнул незамеченным в ту часть замка, где жили слуги. Дела шли прескверно. Казалось, никто и не подозревает о появлении халидорцев.
Внезапно он очутился в гуще сражения. Человек двадцать врагов укладывали одного за другим солдат гораздо более многочисленной сенарийской группы. Их командир, сержант, выкрикивал команды, но это не помогало. Кайлар взглянул на его лицо и на миг замер. Он знал этого человека. Это был Игрок, тот самый стражник, который приходил в северную башню в день первого Кайларова убийства.
Присоединившись к воюющим, он стал косить халидорцев, как пшеницу в поле. Это не составляло никакого труда, но и не дарило удовлетворения — противники его не видели.
Поначалу никто не замечал ничего странного. Кайлар был куском темени, а находились они в недрах замка, сооруженных из темного камня и тускло освещенных дрожащим пламенем факелов. Потом он спас загнанного в угол Игрока, обезглавив одного халидорца и выпустив кишки второму.
Кайлар не останавливался, убивал и убивал, вертясь, точно вихрь. Сегодня он был первым лицом ночных ангелов — возмездием. Убийство перестало быть для него работой, вдруг превратившись в обычное состояние. Кайлар сам стал убийством. Если спасение невиновных могло искупить вину за его былые убийства, тогда сегодня ночью он мог надеяться на прощение.
Чувствовать, как разрываются кольчуги и неумолимый меч Возмездия кромсает плоть, теперь доставляло удовольствие. В какой-то момент Кайлара охватило сущее безумие: крутясь, делая выпады, рассекая, пронзая, рубя, уродуя лица и ставя кресты на судьбах, он как будто пребывал в чудовищной задумчивости. Все происходило чересчур быстро. Через полминуты халидорцы были мертвы. Не умирали, а именно были мертвы.
Сенарийские воины, как стадо облаченных в броню баранов, стояли с разинутыми ртами и смотрели на расплывчатое пятно с опущенным оружием, совсем не в боевых стойках. Их спасло само воплощение смерти.
— За вас сражался ночной ангел, — сказал Кайлар.
Следовало бежать дальше и не терять больше ни секунды. Логан, не исключено, уже умирал. Кайлар понесся в глубь замка.
Все двери были закрыты, в коридорах царила зловещая тишина. Прислужники либо затаились в своих каморках, либо спаслись бегством.
Внезапно услышав торопливые шаги целой компании людей, Кайлар резко затормозил и нырнул к затемненной двери. Обычному человеку его было не увидеть, но сегодня в замке орудовали и гораздо более опасные существа.