глаза пытались найти вокруг хоть какие-то признаки жизни. И наткнулись на Искролапу. Мантикора тоже принимала участие в бою.
Сжал зубы ещё сильнее.
Я никогда не причиню этому существу вреда. Никогда. Что бы там не кричали голоса.
Каждый шаг давался с трудом, а голова работала едва ли не в четверть силы. Потому даже простая мысль активировать флагерий до меня дошла не сразу.
Ману я и так почти всю растратил на бой, и теперь потеря остатков уже не ощущалась так критично. Спасибо мутантам, что позволили сбросить часть накопившейся агрессии.
Убито зомби: 114
Убито некроморфов: 61
Убито высших мортусов: 20
Убито умертвий: 7
Ого. Разве их было столько?
Посмотрел на окровавленные руки. От останков зомби меня очищала вода, так что не смотря ни на что, я оставался чистым. Кровь была моей. Похоже, побочка от флагерия.
В голове прояснилось далеко не сразу. Сперва несколько секунд не было вообще ничего, кроме слабости и головокружения от списания всей маны. Затем с запоздангием по всему телу открылись раны. Я понял, что кровь течёт из глаз, носа, ушей… жуткое зрелище, должно быть.
Стело дерьмово. Весьма дерьмово, я бы сказал. Но — физически. В голове прояснилось. Не знаю, что конкретно делал флагерий — эффект был неприятным и по своей воле использовать навык было сущим мазохизмом. Однако это работало.
Искролапа потёрлась о ногу и преданно заглянула в глаза.
— Я никогда не подниму руку на своих, даже если это будет означать мою собственную смерть и безумие, — сказал я это больше себе чем ей. — Предательство самый мерзкий из грехов.
Опираясь на Искру, я дошёл до дерева и буквально свалился под ним, прижавшись спиной к серому стволу.
Серому…
Способность здраво мыслить постепенно возвращалась и возвращала меня в реальность. Мрак отступил. Я ощутил почти спокойствие. Серое дерево — это ведь та порода, которую я встретил в храме Нефтис. В самом начале своего бесконечно долгого пути длиной в жизнь.
Искролапа на миг скрылась из виду, чтобы вернуться спустя минуту с серой палкой в руках. Посох выглядел сломленным, полным выщерблен, сколов и трещин, будто был готов рассыпаться в руках. Как и кристалл в навершии — фосфофиллит почти раскрошился в пыль.
Однако всё это ничего не значит для этого артефакта.
— Неф, чисто из любопытства, а по какому принципу он меняется? — спросил я у пустоты.
По серой палке у меня в руках прошлись бирюзовые, слабо подсвеченные линии.
— Адаптируется под настроение владельца, — отозвалась богиня.
— И где твой осколок?
— Повесь амулет на дерево, — попросила Нефтис.
Что я и сделал. Камень тускло засветился бирюзой, как и посох. Затем оба фосфофиллита начали медленно мерцать в такт сердцебиению. Я положил руку на сердце и понял, что оно у меня сильно замедлилось. Наверное, я давно уже не чувствовал себя так спокойно.
Почти катарсис. Жаль, что это всё ненадолго.
— Откуда здесь древо покоя?
— Я… не знаю, — растерянно ответила она.
— Мог ли его сюда закинуть Харо или кто-то ещё?
— Не знаю…
— Филин говорилиа, здесь нет никаких богов. Этот сервер — просто зомбач. С радиацией, мутантами и всем таким. Вообще другой сеттинг.
На это Нефтис ничего не ответила. Расколотое божество сливалось с деревом. По всей изувеченной коре потянулись бирюзовые линии. Я почувствовал, нет, ощутил всем телом, как начал меняться мир вокруг.
Сраду даже не понял, что именно она делает, но затем вспомнил, как сам много раз посвящал водоёмы Дафне. Сейчас происходило нечто подобное, только основную работу делала сама Нефтис. Моего вмешательства не требовалось.
Посох тоже засиял и начал менять очертания. В землю упёрлись появившиеся из него корни, а от бирюзового камня к дереву потянулись бирюзовые же силовые линии. Изогнутые, будто те же коренья.
Это длилось наверное, минут пять-десять, после чего вдруг прогремело сразу несколько «взрывов». С громким звуком, будто проваливается каменный пол, по всему дереву одновременно из коры вырвались средоточия бирюзовых кристаллов.
Волна изменений прокатилась по древу выше. Там, где была обломана кора и древо было мертво, постепенно начала проявляться жизнь. Чахлые остатки пожжёных больных листьев обрели новую силу, а на мёртвом участке стали вырастать новые. Светящиеся бирюзой.
Сгущался вечер, потому древо было отчётливо видно, и вскоре именно оно стало основным источником света вокруг.
Затем к нам вывалилось несколько запоздавших за товарищами зомбаков во главе с мутантом. Они решительно направились к древу, но по пути сначала один, затем другой, начали останавливаться и замирать, глядя перед собой.
— Работает, — заметил я с усталой улыбкой.
Я свалился у корней дерева, и сверху тут же оказалась Искра, шершавым языком вылизывая лицо.
Улыбка стала чуть шире.
Но где-то вдалеке уже начала скалиться неназываемая тварь. Я начал ощущать тревогу. Пока ещё самую малость, и совсем не влияющую на мышление. Но… первый звоночек, как говорится. Ненадолго же хватает этого навыка. А ещё раз его уже не кастуешь — маны нет…
— Здесь действительно есть… мой отпечаток. Этому дереву не место здесь.
— Значит, завезли извне…
— Подойди, мой жрец. Станет легче.
Я с трудом встал. Искра выпустила меня из лап и села рядом, обернув хвостом лапы. Потрепал боевого товарища по пушистой голове и коснулся древа. То выгнулось и начало оплетать меня свежими побегами серых ветвей. Затем — медленно поднимать меня вверх.
Ствол вдруг треснул, и из трещины полился насыщенный светло-бирюзовый свет. Ветви поднесли меня вровень с ним, так что я смог заглянуть внутрь и понял, что светится камень.
— Всё дерево — это осколок? — удивился я. — Настолько большой?
— Большой, но не настолько, — мягко сказала она. Сейчас сам всё поймёшь.
Ветви понесли меня ближе к разлому. Голова закружилась и цвета вокруг начали искажаться. Свет становился ещё ярче, а всё остальное — наоборот, неестественно тускнело на фоне бирюзовых огней.
А затем — вспышка.
…
— Сестра… зачем ты делаешь это? Им же… ох… за что? Они ведь доверили тебе свои жизни?
— Мне интересно.
— Интересно? Им же больно! Они доверили тебе свои жизни. Разве ты не бог?
— Бог, — охотно ответила ослепительной красоты девушка, до боли напоминавшая Ласку.
Образы проступили с запозданием, но вскоре я смог разглядеть залитое солнечным светом поле, полное трупов.
— Ты должна защищать своих верующих… Я… Мы вместе попросим маму их вернуть.
Нефтис здесь выглядела тоже иначе. Без вечной печати скорби, без гримассы боли завязанных глаз, с которыми её везде изображали позднее. Правильные черты лица, чистые светло-бирюзовые глаза, напоминающие фосфофиллит. Волосы были заметно длиннее. Угольно-чёрные, как и у всех навов. Бледная, почти белая кожа.
Однако аристократические правильные черты благодаря большим красивым глазам, делали её немного наивной и будто потерянной. Будто не смотря на то, что она была старше, она казалась заблудившимся солнечным ребёнком, в отличии от младшей, которая больше напоминала малолетнего живодёра.
Слишком зловещей улыбкой тонких губ и хищно прищуренными глазами, она смотрела на сестру с насмешливым любопытством, как на забавную зверушку. А на тела зверски замученных разумных существ она вообще не обращала внимания. Эти игрушки уже отыграли свою роль и были сразу забыты.
Однако даже так на фоне младшей из дочерей старшая проигрывала — та даже через образ, даже с учётом флагерия и других факторов — она была настолько красива, что хотелось упасть на колени и целовать землю, по которой она ходила. Не может существо обладать такой паранормальной красотой.
— Их нельзя вернуть, Неффи, — пояснила младшая. — Когда они убили всех, к кому испытывали любовь, что-то сломалось. С ними стало не интересно играть. Они больше ничего не чувствуют. Только лопочут какая я красивая. Кажется, я сломала их.
Я ещё раз осмотрел пространство вокруг. Люди, эльфы, тари, асу, аму, кое-кто из полуразумных пещерных видов, которые в Доминионе считались монстрами.
— Они… ты что же, ничего не чувствуешь? — не поверила собственным словам Нефтис. Лицо девушки ещё больше побледнело, сделав похожей на призрака.
— Когда они приносили жертвы — чувствовала. Было забавно. А потом стало скучно. Вот решила тебе показать. Знаю, ты любишь такие истории.
— Алииса… — на лице у богини проступили светящиеся бирюзовые слёзы. — Что бы ты чувствовала, если бы умерла я или Теф? Или… наши мама и папа…
— Интересный вопрос, — задумалась младшая.
— Ты… ты чудовище, сестра… Почему ты продолжаешь всё это делать? За что ты так поступаешь с ними?
— Ты единственная, кто знает мой секрет, Неффи. Если ты расскажешь маме, об этом, она меня точно изолирует и запечатает в чаше. Тогда всё это прекратится.
— Если бы я хотела, то рассказала бы ещё во время того случая с котятами.
— Ой, это всего лишь звери… я их крики уже переросла. Хотя, звери священные, так что может запечатала бы и за них.
Нефтис покачала головой.
— Сестра… — старшая обняла младшую и крепко прижала к себе. — С тобой что-то не так, но мы справимся. Ты всегда можешь обратиться ко мне. Я не оставлю тебя, Лиис…
Младшая с отвращением оттолкнула старшую.
— Не прикасайся! — её аж перекосило от отвращения. — Мерзость!
А отстранившись, презрительно бросила:
— Нельзя вернуть то, чего нет, тупая ты овца… но она мне и не нужна, догоняешь? Я уже нашла способ сделать жизнь ещё интересней. Хотя твою идею тоже надо бы как-то опробовать.
— Мою идею…? — не поняла наивное божество.
— Мне вот интересно. Сдашь ли ты меня, если я скажу, что однажды найду способ вскрыть и твою душу?
— Ты — моя сестра, Алииса. Я никогда тебя не брошу. И найду способ вылечить тебя… Я найду способ вернуть тебе способность к эмпатии!