Лайт молчал.
Эли начал нервничать. О чем думает следопыт? Может быть, не стоило ему все рассказывать? Может быть, он сделал ошибку?
Бесстрастное лицо Лайта не выдавало его мыслей. Эли протянул следопыту руку:
– Я рад, что познакомился с тобой, Лайт. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, дай мне знать.
Оставшись один, Лайт улегся на койку и уставился в потолок. Известие, которое сообщил ему Эли, удивило его, но не стало слишком большим потрясением. Подростком Лайт много думал об отце. Как он жил, пока не поселился с индейцами? Почему ушел от белых людей? Отец никогда не рассказывал о своей прошлой жизни. А значит, не слишком приятной она была. Теперь же оказывается, что у него есть брат.
Но это ничего не изменит в его жизни. Они с Мэгги отправятся к их горе. Эли пойдет своей дорогой. Однако приятно было знать, что кровь его отца будет передаваться из поколения в поколение в мире белых людей, тогда как кровь его матери будут нести их с Мэгги потомки.
Распахнулась дверь, и в комнату вошла Мэгги: – Посмотри-ка, Лайт! Посмотри на мое новое платье! Мы с Эй его сшили… – Она замолчала, склонила голову набок и посмотрела на мужа. – Почему ты улыбаешься, Лайт?
Глава 25
Весна пришла, словно солнце, прорвавшееся сквозь дождевые облака. Снег растаял, и молодая травка сделала склоны холмов нежно-зелеными. На север потянулись гусиные стаи. Утки и журавли прилетали с юга и селились на берегах. Чайки останавливались передохнуть на песчаных отмелях.
Зима была недолгой и приятной. Погода не мешала работать: делать поташ и ремонтировать плоскодонку Эли.
В холодный зимний день сразу же после Рождества Эй и Эли произнесли брачные обеты. Они пообещали любить и лелеять друг друга, пока смерть не разлучит их. Счастливый Нильсен совершенно забыл, с каким презрением отнесся к неосвященной церковью и законом церемонии, которая соединила Мэгги и Лайта. Эй в белом платье была прекрасна и буквально светилась от счастья. Новобрачные перешли жить в новый дом, а Поль перебрался к Бодкину и Диксону.
Эли и Лайт узнали друг друга лучше. Лайт по-прежнему был сдержан и немногословен, но Эли понял, что таков его характер. Догадываясь, что Эли любопытно узнать, каким был его отец, следопыт рассказывал обо всем, что помнил. Пьер Батист научил сына читать и писать, рассказывал о мире вокруг них и над ними, научил ориентироваться по звездам. Лайт предполагал, что в прошлом его отец был моряком. Научил он своего сына охотиться и ловить рыбу. И вовсе не было никакого дьявола во плоти. Был очень хороший и добрый человек.
Эли жадно ловил каждое слово. И в душе завидовал метису.
Когда Лайт рассказал Мэгги о том, что у них с Эли один отец, красавица захлопала в ладоши:
– Он твой брат! Теперь понятно, почему мне хотелось, чтобы вы друг другу нравились. Я просто знала, что между вами что-то есть. Знала – и все!
Как только морозы пошли на убыль, Лайт и Калеб начали делать каноэ. Они решили подняться по Миссури к реке Осейдж, добраться до истоков этой реки, там обменять каноэ и какие-нибудь товары на лошадей. Потом – повернуть к горам.
За день до их отплытия Эли пришел к пристани. Лайт и Калеб обмазывали каноэ бизоньим салом, смешанным с золой. В одном из отделений они будут хранить порох и продукты. Эли принес дюжину ножей, хорошо отточенных и завернутых в шкуру, пару ружей, бочонок пороха, несколько плоских кусочков жести, которую можно было использовать как зеркальце, и десять ярдов ткани. Тайком от Лайта он уже дал Калебу кожаный мешочек с порохом и еще два ружья.
– Не отказывайся, – сказал Эли, когда Лайт покачал головой. – Эти вещи – для Мэгги. – Эли улыбнулся. Чуть криво. Прежде Лайт разозлился бы на это. Однако теперь он знал, что Нильсен так улыбается, когда чувствует себя неловко. – Я хочу быть уверен, что ей не придется идти до гор пешком. Продай это индейцам. Мы с Эй настаиваем. Это – последнее, что мы можем сделать для нашего брата.
– Ты уже дал мне инструменты.
– Инструменты были подарком… Мэгги. – Эли засмеялся над своими словами. – Чтобы легче было построить новый дом для нее.
– Мне нечем тебя отблагодарить.
– Ты спас мне жизнь и подарил дружбу. Это стоит гораздо дороже. – Эли положил руку Лайту на плечо.
– Я пришлю весь улов норок первого года. На шубу для жены моего брата.
У Эли на глаза навернулись слезы умиления. Лайт впервые назвал его братом. Пытаясь спрятать свои чувства, швед пошутил:
– Если там так много норок, то мне еще может захотеться поехать с вами.
– Будем рады.
– Соблазн, конечно, велик, но моему первому сыну вздумалось появиться на свет этой осенью.
На серьезном лице Лайта засияла улыбка.
– Мак ходил к колодцу шесть раз и только тогда заполучил сына. С чего это ты решил, что у тебя выйдет с первого раза, а?
Эли нервно дернул себя за бороду.
– Я об этом и не подумал! Ну что ж, пожалуй, и дочку иметь совсем неплохо. А главное – к колодцу ходить очень приятно.
Братья посмотрели друг другу в глаза. Нильсену жаль было расставаться с Лайтом. Следопыт это понимал.
– Я стану оставлять по пути знаки. Вдруг вам с Эй захочется приехать к нам. Мы будем рады.
– Посылай нам весточки со всеми, кто будет направляться в эту сторону. Макмиллана на реке знают. Думаю, через несколько лет у нас тут вырастет поселок.
– А ты, Эли?
– Я всю жизнь провел на реке или рядом с рекой.
По тропинке бежала Мэгги.
– Она хоть когда-нибудь ходит простым шагом? – улыбаясь, спросил Эли.
– Только если бежать нельзя, – ответил Лайт.
– Лайт! Эй и Эли подарили мне вот эту материю. Чтобы сшить одежду нашему первому ребеночку!
Лайт хмыкнул:
– Тогда, chérie, нам надо сходить к колодцу и заполучить младенчика.
Мэгги озадаченно посмотрела на него, а потом рассмеялась:
– Достать младенчика из колодца? Лайт! Хорошая шутка!
Следопыт подмигнул брату.
Настало время прощания.
Мэгги расцеловала всех младшеньких дочек Макмиллана.
– Хорошо заботься о Петушке, И. Ди, упражняйся с кнутом каждый день. Си, скоро трели йодля у тебя будут получаться лучше, чем у меня. – Обняв Би, она шепнула: – Постарайся поскорее выбрать Бодкина или Диксона, иначе они друг друга убьют.
Би захихикала – и тут же расплакалась.
– Миз Мак, до свидания, до свидания! – воскликнула Мэгги. – Я всегда буду помнить и вас, и маленького Фрэнка. – Прощаясь с Эй, она немножко всплакнула. – Ты очень многому меня научила, Эй. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поехала с нами, но я знаю, что ты не можешь. Будь с Эли доброй, но заноситься ему не давай.
Потом Мэгги крепко обняла Нильсена.
– Ты мне очень нравишься, Эли. И я рада, что теперь у тебя есть Эй. Не обижай ее.
Она пожала остальным руки, а потом убежала к каноэ.
Посадив Мэгги в середину, Лайт с Калебом взялись за весла. Девушка оглянулась на людей, которые за такое короткое время стали ей близкими. Эй плакала. Эли обнимал ее за плечи. Все махали руками. Мэгги помахала им в ответ, а потом начала трели йодля:
– Йо-дал-о-дал-ли! Йо-дал-о-дал-ли! Йо-дал-о-дал-ли!
Музыкальные переливы были странными, необузданными. Они разносились над водой, эхом перекатывались по берегам реки и уносились к холмам. Такой музыки еще не слышало ни одно живое существо. Она все звучала и звучала, пока не стихла вдали.
Ярким солнечным полднем сорок восемь дней спустя трое путников подъехали к Скалистым горам.
Путь от Миссури не был спокойным.
Когда они почти доплыли до места, где хотели сворачивать к горам, им повстречался отряд осейджей. Следопыт обменял ружья, небольшой мешочек пороха и три ножа на четырех лошадей. Животные тут же признали в Мэгги хозяйку.
Осейджи говорили, что до них дошли слухи об Остром Ноже, о том, как он спас Зеда, странного уродца, приносившего удачу племени осейджей на востоке. Индейцы обращались с Лайтом очень уважительно. Он послал с ними весть Темному Облаку. Вождь обязательно передаст Макмилланам: они плывут по реке, и с ними все в порядке.
Индейцы кайова настигли путников вскоре после того, как те ушли от реки Осейдж, – и убили бы их, если бы не Калеб. Кайова никогда прежде не видели темнокожих, и к тому же они были поражены силой человека, которому ничего не стоило поднять над головой огромное бревно. К вящему удовольствию Калеба, они сочли его божеством, разбили лагерь рядом с ними и целых два дня смотрели, как негр демонстрирует чудесную силу. Индейцы позвали его с собой, пообещав много лошадей и любую девушку. Но Калеб отказался, и кайова разозлились. Они немного смягчились и уехали только тогда, когда Лайт дал им два кусочка отполированной жести, нож и отрез ткани. Однако после этого Лайт и Калеб долго держались начеку, опасаясь, что индейцы вернутся и нападут на них.
Оказавшись на заросшем травой плоскогорье, они два дня ждали, когда пройдет стадо бизонов. Некоторое время спустя жались в пещере, пережидая, пока внезапно налетевший ураган унесется дальше.
Добравшись до гор, путники ехали еще неделю. Мэгги восхищалась величественными вершинами, увенчанными снегами, густыми лесами, прозрачными горными речками и изобилием дичи. Лайт заметил, что именно такими он представлял себе райские сады – Эдем.
Однажды утром путешественники свернули лагерь, сели на лошадей и двинулись по узкой горной тропинке. Солнце только начинало припекать. Друзья не проехали и трех шагов, как наткнулись на индейцев. Те стояли у края обрыва и заглядывали в глубокую пропасть.
Немного в стороне сидела женщина с малышом на руках. Она раскачивалась из стороны в сторону и горестно завывала. Лайт заговорил на языке осейджей, но индейцы покачали головами. Они не поняли метиса. Двое воинов с луками наготове подошли к странной троице.
Вдруг закричал ребенок. Мэгги спрыгнула с лошади и, не обращая внимания на индейцев, подошла к обрыву и посмотрела вниз. Лайт тут же оказался рядом и схватил жену за пояс, чтобы та не сорвалась.