(После паузы.) Двести пятьдесят секунд полета! Все параметры в норме!
Г р о м о в. Главное, чтобы не подвела последняя ступень ракеты.
К у л и к о в. Сейчас главное — человек.
Напряженная тишина.
Н а т а ш а. Триста пятьдесят секунд полета… Четыреста секунд полета… Пятьсот тридцать секунд полета…
Четвертый летчик-космонавт включает телевизионный экран.
Г а г а р и н (с экрана, голос восторженный, ясный). Все прекрасно! Двигатель последней ступени выдал полный импульс. Проверил секундомером. Это я почувствовал. Корабль на орбите. Наступила невесомость.
Операторы вскакивают со своих мест, что-то кричат, аплодируют, поздравляют ученых.
Красота-то какая! Красивая наша Земля. Самочувствие отличное! Невесомость переношу хорошо.
К о р о л е в (в микрофон). Я — «Заря-один». Как слышите меня, «Кедр»? Я — «Заря-один». Доложите.
Г а г а р и н (с экрана). Я — «Кедр», я — «Кедр». Слышимость отличная. Такой красивый ореол… Сначала радуга от самой поверхности Земли. Очень красиво! Вижу звезды. Очень красивое зрелище! Продолжается полет в тени Земли. В правый иллюминатор наблюдаю звезду… Проходит слева… Уходит, уходит… Вся аппаратура работает нормально. На борту корабля все нормально.
Т о м и л и н (в сторону). Вот только сработает ли ваша тормозная? А то и красоте не нарадуешься.
К о р о л е в. Я — «Заря-один». Как слышишь меня, Юра? Здесь тоже все нормально. Ждем тебя на Земле. Через несколько минут корабль уйдет из зоны прямой радиовидимости. Не скучай. Как условились, используй телеграф. Пять, четыре. Думаю, тройка не понадобится. Да, есть для вас приятная новость. Вам присвоено внеочередное звание. Надо менять погоны.
Г а г а р и н (с экрана). Спасибо, спасибо. (Строго.) Вас понял. Все ясно. До встречи.
Королев выключает телевизионный экран.
Г р о м о в. Садитесь, Сергей Павлович. Вы уже третьи сутки на ногах.
К о р о л е в. Да, нервы на пределе. Сегодня как в годы войны. Помню, я конструировал к военным самолетам ускорители с двигателями Алексея Тихоновича. Испытывал их там, в небе. Всякое бывало.
Г р о м о в. Я этого не знал…
К о р о л е в. Да, полетел бы сам и сейчас. Вот только мое жалкое сердце. Сейчас оно бьется как сумасшедшее.
Г о л о с М о с к в ы. Работают все радиостанции Советского Союза! Работают все радиостанции Советского Союза! Сообщение ТАСС!
Все слушают.
Двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года в Советском Союзе на орбиту вокруг Земли выведен первый в мире космический корабль «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик майор Гагарин Юрий Алексеевич.
Общее оживление. Все аплодируют.
К о р о л е в (повторяет). Юрий Алексеевич… Настоящий русский богатырь! (Идет к легкому креслу, садится, откидывается на спинку.) Да, нелегок путь до тебя, космос. (Задумывается.)
З а т е м н е н и е
Ж у р н а л и с т. Все идет хорошо, вы это знаете. До очередного сеанса связи с Гагариным целых полчаса. Предлагаю перелистать несколько страниц репортажа, написанных ранее. Вернемся, скажем, в тысяча девятьсот пятьдесят девятый — тысяча девятьсот шестидесятый годы. Согласитесь, зная вчерашнее, легче оценить невиданное в истории сегодняшнее свершение. Не возражаете?
СТРАНИЦА ВТОРАЯМарт 1959 годаДУМАТЬ О БУДУЩЕМ
Приемная вице-президента Академии наук СССР Горшина. На стенах портреты Менделеева, Попова, Циолковского. Небольшая мраморная скульптура Ломоносова. Несколько журнальных столиков. Справа большое окно. Круглая вешалка заполнена одеждой. Возле двери, ведущей в кабинет, небольшой столик секретаря-референта. На столике несколько телефонов. Только что объявлен перерыв. Кто-то курит, кто-то читает газету. Слева на переднем плане за журнальным столиком сидят К о р о л е в, Г о р ш и н и Ж у р н а л и с т. В стороне группами стоят Т о м и л и н, С в е т о в, Х о р о в, Д у м е н к о, К р у т о в, Г р о м о в, К а л ю ж н ы й, у ч е н ы е, с п е ц и а л и с т ы.
Т о м и л и н (Хорову). Златоуст ваш Королев! Какой доклад! И прогнозы погоды, и космическое телевидение, и… солнечная энергия вместо угля. (Зло.) Ему не Главным конструктором быть, а фантастические романы пописывать. Циолковский — тот мечтал, а этот требует, черт подери. А если говорить конфиденциально, Петр Трофимович, самолет надо совершенствовать.
Х о р о в. Боитесь вы всего нового, как черт ладана. Я не забыл, как вы в тридцатых годах ниспровергали Циолковского.
Т о м и л и н. Это ложь.
Д у м е н к о. Это правда, Аркадий Семенович. Правда! Мы проникли в космос, перекинули мост между Землей и Луной. Совершили чудо, а вы нас тянете назад. Если сегодня мы не примем решение поддержать предложение Королева…
С в е т о в (со слуховым аппаратом). Говорите же громче. Аппарат барахлит. (Томилину.) Может, вы подкрутите?
Т о м и л и н. Я зову вас, академик Думенко, не назад, а к здравому смыслу. Сегодня — Луна, завтра — Марс. А ведь это всё денежки. Именно оттого я против полета человека в космос. Послать докладную в ЦК о нашей готовности сразу осуществить полет человека вокруг Земли — непростительное верхоглядство.
Д у м е н к о. Верхоглядство? Вы, товарищ Томилин, хотите ребенку, уже начавшему самостоятельно ходить, связать ноги и заставить его сидеть сиднем. Не понимаю вас.
С в е т о в (Томилину). Обидно, так красиво сделано. (Показывает на слуховой аппарат.) А толку никакого! Ну ничегошеньки не слышу.
Г о р ш и н (встает, всем). Товарищи, десять минут истекли. Продолжим работу. (Светову, громко на ухо.) Будете выступать, Григорий Самсонович?
С в е т о в. Пока не решил, Игнатий Игоревич.
Горшин, участники совещания неторопливо идут в кабинет вице-президента. Крутов и Томилин задерживаются. Ждут окончания разговора Королева с Журналистом.
Ж у р н а л и с т. Мы не договорили с вами, Сергей Павлович. Вы хотели рассказать о последних минутах перед стартом спутника…
К о р о л е в (загораясь). Минута?! В ней целых шестьдесят секунд! И самой трудной была последняя. Ждали появления спутника там, над Землей. Поверьте, впервые в жизни я понял разумом — нет, скорее почувствовал всем своим существом — бесконечную длину секунды… Для нас голос спутника стал таким же желанным, как в муках рожавшей матери первый крик ее младенца… (Обрывает себя.) Может, не сегодня, товарищ пресса? А вот самая суть: человек больше не прикован к своей планете. Можно ли точнее определить научное значение спутника? Вряд ли. (Резко.) А скептики есть и будут.
Ж у р н а л и с т. Времена Циолковского остались позади.
К о р о л е в. Но законы развития? Разве нет борьбы между зарождающимся и отживающим? Старое и новое во многих случаях так же антагонистично, как и миллионы лет назад. Ничего не поделаешь, диалектика! (Смотрит на часы.) Пора. Сейчас пойдут вопросы, а потом обсуждение доклада. Надо еще с Фатьяновым парой слов перекинуться. (Журналисту.) До встречи. (Идет к столу референта, набирает номер. В трубку.) Елена Алексеевна, Преснякова не появилась? Если прорежется, пусть немедленно мне позвонит в Академию наук. В приемную Горшина. (Кладет трубку.)
Т о м и л и н (подходит к Королеву). Не хотелось бы говорить там, Сергей Павлович, при всех, но мой долг ученого… Ты торопишься заручиться поддержкой Академии наук. Сказать Центральному Комитету, что мы готовы? Нет, я своей подписи под этим документом не поставлю. Это слишком безответственно. Пойми меня правильно. Холодная война. Тут деться некуда. А космос?! Да бог с ним.
К о р о л е в (открывая перед Томилиным дверь в кабинет Горшина). Я все-таки очень, очень надеюсь на вашу поддержку… Да, Аркадий Семенович, а у вас внуки есть?
Т о м и л и н (в дверях). Внуки? Странный вопрос. (Уходит в кабинет.)
К Королеву подходит Крутов.
К р у т о в. Ничего понять не могу, Сергей Павлович… Вы мечете бисер. Как это поточнее сказать…
К о р о л е в (насмешливо). Не уточняйте, Николай Владимирович, не надо. (Серьезно.) Искру туши до пожара, напасть отводи до удара. Народная мудрость.
К р у т о в. Дипломатия.
К о р о л е в. А как вы думаете! Очень, скажу вам, наука нужная и в нашем деле. Дипломатия чем-то схожа с навигацией. Помогает определять понадежней путь к цели. Гак-то! (Меняя тему разговора.) Преснякова молчит? Ну, я с нее стружку сниму. Испытания закончились. Два часа, а ока молчит.
К р у т о в. Да вы не волнуйтесь, Сергей Павлович. Предварительные стендовые прошли успешно.
К о р о л е в. Ну-ну.
К р у т о в. К концу заседания все будет известно.
К о р о л е в. Просто «известно» мне мало.
К р у т о в (нервно). Я уверен, я отвечаю. (Уходит в кабинет Горшина.)
К о р о л е в. Ну вот и обиделся. (Останавливается. Достает из кармана таблетку валидола, кладет под язык.) Есть главное — мощнейшая ракета-носитель. Она должна служить науке. Еще одна ступень, дополнительная, — и человек в космосе. Человек! (Уходит в кабинет Горшина.)
Сцена некоторое время пуста. В приемную быстро входят Л а р и с а и Г е о р г и й П р е с н я к о в ы. Они прямо с аэродрома, одеты по-дорожному, в руках чемоданы, портфели.
П р е с н я к о в (запальчиво). Ты понимаешь, что ты делаешь? Он же ждет нас. (Достает из портфеля бумаги.)
П р е с н я к о в а. Не подпишу, Георгий. Это тормозная установка. Цена ей — жизнь человека. Ты можешь это понять, можешь?!