Н а т а ш а. На сессию не пускают.
К о р о л е в. Куда? Кто?
Н а т а ш а. В Бауманку. Громов. Там, говорят, Королев лекции сейчас читает…
К о р о л е в (резко). И редко, и плохо.
Н а т а ш а. Плохо? Вы его хоть раз слышали? (Гневно.) Нет!.. Вы… (Наступает.) Вы… несерьезный человек. Да вы знаете?!..
К о р о л е в (смеется). Ну, не будем ссориться. Мы же свои люди. Поедете через неделю.
Н а т а ш а. А что, меня специально ждать будут?
К о р о л е в. Полетите на служебном самолете. Успеете? (Быстро уходит.)
Н а т а ш а. И меня пустят в самолет?
К о р о л е в (кричит). Позвоните через три дня по двадцатому в девять ноль-ноль!
Н а т а ш а. А кого спросить-то? (Кричит вслед уходящему Королеву.) Как ваша фамилия? Ничего не слышу… Кого по двадцатому? Да у нас вроде и номера такого на заводе нет.
Появляется А м а н г а л о в.
А м а н г а л о в. Чего кричишь?
Н а т а ш а (в сторону уходящего Королева). Кто это?
А м а н г а л о в. Человек. (Уходит.)
Вбегает С о к о л о в.
С о к о л о в. Вот черт! Уже ушли. (Замечает Наташу.) Послушай!
Н а т а ш а. Нет, вы послушайте! Вы знаете этого человека?
С о к о л о в. Седой-то? Амангалов.
Н а т а ш а. Да нет же! Того, что в серой шляпе. Вот такой. (Изображает грузного человека.)
С о к о л о в. Многого хочешь.
Н а т а ш а. И почему это вы со мной сразу на «ты», мальчик?
С о к о л о в. Э! Да ты, пичуга, веселая.
Н а т а ш а. Это еще что за обращение?
С о к о л о в. Хочешь к нам в бригаду?
Н а т а ш а. Сейчас. Только вот шнурки от ботинок поглажу.
С о к о л о в (смеется). Я подожду.
Н а т а ш а. Я о том, с которым вы в цехе говорили. Ну, пожалуйста!
С о к о л о в. Да академик Королев. Надо бы знать.
Н а т а ш а. Академик… Да ну вас! Ой! Вот дура-то! Что я ему наговорила!
Откуда-то с улицы доносится гудок промчавшейся машины «скорой помощи». Второй, третий.
С о к о л о в. Что это?
Н а т а ш а. «Скорая». Бежим!
Соколов и Наташа убегают. Выбегают П р о ш и н а и Я р к и н. Из глубины цеха выбегают Г р о м о в, К а л ю ж н ы й и Ж у р н а л и с т.
Г р о м о в (на ходу, обращаясь ко всем). Прошина, если меня будут спрашивать, я в восьмом. (Убегает.)
Я р к и н. Послушай, Маня, туда ведь ушел наш Амир.
П р о ш и н а. Да что ты, Петр! (С тревогой в голосе.) Давно?
Я р к и н. Я побегу. (Убегает вслед за всеми.)
Прошина бежит к телефону, набирает номер.
П р о ш и н а (в трубку). «Скорая»! «Скорая»! Что там случилось, Катя? Да ты что, не узнала? Это я, Маша. (После паузы.) Взрыв? Да подожди ты, ради бога! Туда наш Амангалов ушел.
Появляется П р е с н я к о в а. Слушает.
Вот несчастье! Да что ты говоришь! Как фамилия? Пресняков? Нет, такого не знаю.
П р е с н я к о в а. Что, что? (Вырывает трубку у Прошиной.) Алло, алло! Уже повесили. (Прошиной.) Что вам сказали, что там случилось с Пресняковым?
П р о ш и н а (растерянно). Вы его знаете?
Преснякова не слушает, бежит к двери. Навстречу ей А м а н г а л о в, К а л ю ж н ы й и Н а т а ш а.
К а л ю ж н ы й. Лариса Васильевна!
П р е с н я к о в а. Нет, я должна пойти туда.
А м а н г а л о в. Нельзя туда, нельзя. Там медицина… врачи…
П р е с н я к о в а. Это ужасно!
Входит П р е с н я к о в. Он в обгорелом халате, лицо в темных пятнах.
(Бросается к нему.) А Борис? (Видит Наташу, кидается к ней.) Ты была там! Ты видела его?! На-та-ша! (Рыдает.) Бо-о-рис…
П р е с н я к о в. Все произошло так быстро. Я ничего не успел сделать.
Преснякова словно окаменела.
Лариса! (Нервно.) Не успел. Ты слышишь меня?
П р е с н я к о в а (решительно). Проводите меня к нему.
Входят К о р о л е в в обгорелом халате, без шляпы, Г а г а р и н в гимнастерке без пояса, на лице следы сажи. Все смотрят на них.
К о р о л е в (окидывает всех взглядом, глухо). Я виноват… Как я мог разрешить… (Резко, Преснякову.) Я просил вас, Георгий Викторович, не начинать без меня… О чем я?..
Г а г а р и н. Нет. Слова ни к чему. Только вы, Сергей Павлович, говорили… Вы говорили… Риск неизбежен. Дерзание.
К о р о л е в. Не такой ценой. Я начинаю терять веру. Какой-то рок…
Г а г а р и н. А я верю, уверен.
З а т е м н е н и е
Ж у р н а л и с т. Вот так или почти так все и было. Время, конечно, примирило сторонников и противников полета человека в космос. Забылись жестокие споры, нелицеприятные дискуссии, поиски технических решений, удачи и срывы. И лишь бесстрастные архивы сохранят следы об этом. В них не найти только самого главного: чего все это стоило дерзавшим, смотревшим вперед, на много сотен лет вперед! Укорачивало жизнь. А она, жизнь, даже у тех, кого мы называем бессмертными, всего одна! Только одна! (После паузы.) А теперь вернемся в сегодняшнее, в день двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года.
СТРАНИЦА ПЕРВАЯ(продолжение)12 апреля 1961 годаПРЕКРАСНОЕ МГНОВЕНЬЕ
Снова подземный командный бункер космодрома Байконур. Здесь Г р о м о в, Д у м е н к о и К р у т о в. У пультов о п е р а т о р ы, П р е с н я к о в а и Н а т а ш а. Чуть в стороне К у л и к о в, Х о р о в, П р е с н я к о в и Т о м и л и н. К о р о л е в, откинувшись на спинку кресла, задумался.
К о р о л е в (как бы сам себе). Теперь вперед, не останавливаясь, вперед!
Г р о м о в (Королеву). Вы что-то сказали, Сергей Павлович?
К о р о л е в (улыбается). Да нет. Что-то прошлое вспомнилось. Промчалось, как на киноленте.
Входит Г о р ш и н.
Г о р ш и н. Есть еще новости, товарищи!
Д у м е н к о. Интересно.
Г о р ш и н. Предполагается торжественная встреча!
Х о р о в. В Кремле?
Г о р ш и н. Принято специальное решение Центрального Комитета партии и Советского правительства. Гагарин расскажет о полете в космос с самой высокой трибуны — с Мавзолея Ленина — всей стране, всему народу…
К о р о л е в (взволнованно). Всего ожидал, но только не этого.
Вбегает К а л ю ж н ы й. В руках у него телеграфная лента.
К а л ю ж н ы й. Сергей Павлович! Игнатий Игоревич! Смотрите! Только что приняли.
К о р о л е в (взглянув). Тройка! Дубль. (Дает дубль Хорову.)
Х о р о в. Не может быть! (Всем, показывая ленту.) Идет тройка. Включите экран!
Включается телевизионный экран. Изображения нет.
Т о м и л и н. Это же катастрофа! Я предупреждал…
К о р о л е в (резко). Помолчите! (Овладевая собой.) Ясно… Ясно… Проклятая тройка! (Калюжному, сдерживаясь.) Что вы скажете, Вячеслав Федорович?
К а л ю ж н ы й. Возможно, недостаток кислорода. Предполагаю выход из строя одного из узлов регенерационной установки, отсюда почти потеря сознания.
К о р о л е в. Так-так.
К у л и к о в. Или то, чего мы боялись больше всего, — воздействие невесомости. Частичное расстройство сердечно-сосудистой системы.
К о р о л е в. Так-так. А если радиация?
К а л ю ж н ы й. Ни в коем случае, Сергей Павлович. Ни в коем случае… В зону непосредственной опасности корабль не заходил. Солнце было абсолютно спокойно.
Г о р ш и н. Было, товарищ Калюжный. А сейчас? Ваши данные суточной давности. Запросите институт.
К а л ю ж н ы й. Хорошо. Но это не меняет положения.
К о р о л е в. Меняет. Необходимо срочно вызвать специалистов-медиков. Возможно, понадобится эффективная помощь. (После паузы.) Может, каждый из вас и прав. Будем возвращать корабль немедленно. Возражения? Нет. Хорошо.
Калюжный убегает.
(В микрофон, решительно.) Я — «Заря-один». Внимание «Восьмому»! Без вопросов. Ждите наших указаний. (Громову.) Леонид Николаевич, подготовьтесь к проведению нулевой программы на двадцать минут раньше. (Хорову.) Товарищ Хоров, свяжитесь с группой поиска.
Х о р о в. Есть. (Быстро уходит.)
К о р о л е в (в микрофон). Внимание службам управления полетом! Внимание службам управления! Работаем по нулевой. Точные координаты посадки корабля будут переданы позднее. Объявляется готовность номер один к посадке корабля. По внештатной.
Н а т а ш а. Это ужасно!
Вбегает Ч е т в е р т ы й л е т ч и к - к о с м о н а в т.
Ч е т в е р т ы й л е т ч и к - к о с м о н а в т (радостно). «Пять»! Смотрите, как четко «пять»! (Показывает ленту.)
Все поворачиваются к Четвертому летчику-космонавту.
«Пять», «пять», Сергей Павлович! Товарищи, шифровка! Наземный аппарат передавал неточно. Вот, смотрите, вместо «пять» выбивал «три»! (Передает ленту.)
К о р о л е в (резко). А если аппарат исказил «три», передав сейчас «пять», Павел Романович?
Ч е т в е р т ы й л е т ч и к - к о с м о н а в т (недоуменно, растянуто). Нет, не может быть. Все-нормально.
К о р о л е в (всем). Приступаем к заключительной операции.
Преснякова вскакивает, снимает наушники.
П р е с н я к о в а (радостно). У Гагарина отлично! Наземной станцией слежения двадцать пять установлена прямая связь. У Гагарина все отлично, Сергей Павлович!
Общее оживление. Радостные возгласы: «Отлично!», «Молодец!»
К о р о л е в (жестом призывает к тишине. Надевает наушники. Лицо светлеет. В микрофон).