З у б о в. Конечно. Там сейчас наши материалы. Настоящие. Те, которые нужны всем. Второго варианта нет.
Вера рвет исписанные листки.
З а т е м н е н и е
Высвечиваются Н и к о л а й и В а л е р и й.
Н и к о л а й. Перекусить не хочешь?
В а л е р и й. Ты за мной, как за ребенком…
Н и к о л а й. А ты мне в сыновья годишься.
В а л е р и й. Бортинженер я у тебя!.. А с двигателем было ясно сразу… Думал, что ты не понял… или я ошибся. Боялся, подумаешь — струсил… Извини, командир.
Н и к о л а й. Ну и хорошо.
В а л е р и й. Мне кажется, ты о клапане решил. Откроем — и сразу конец. Чтобы на виду у всех не умирать! Лучше сразу, командир.
Н и к о л а й. До этого далеко…
В а л е р и й. Но у всех на виду я не хочу!.. Лучше сразу…
Н и к о л а й. Прекрати!
В а л е р и й. Хочу, чтобы ты и это знал…
Н и к о л а й (резко). Я приказываю вам, бортинженер, замолчать.
В а л е р и й (обиженно). Пожалуйста…
Н и к о л а й. А за Оксану тебе, Валерий, спасибо. Не время и не место.
В а л е р и й. Они ждут.
Н и к о л а й. Пашин же просил не торопиться… Перекусим, а потом и думать будем.
З а т е м н е н и е
Высвечивается правая площадка. П р е с н я к о в и К у д р я ш о в а. Входит П а ш и н.
П р е с н я к о в. Ну как?
П а ш и н. Молчат.
П р е с н я к о в. Они должны вернуться. Сегодня, завтра, через неделю… И вы гарантировали нам их возвращение!
К у д р я ш о в а. В наше время нелегко виновных найти…
П а ш и н. Главный виновник есть — он так и называется: Главный.
П р е с н я к о в. Со всех спросят, если что-то случится.
Входит К р е м н е в.
К р е м н е в. На следующий виток ушли… Молчат.
К у д р я ш о в а. Знают, а молчат… Наши нервы берегут.
П р е с н я к о в. Космонавт такая профессия…
П а ш и н. Пусть помолчат. И мы о них тоже…
П р е с н я к о в. Уж не телепатии ли боишься?
П а ш и н (не обращая внимания). Я фотографию Комарова разглядываю часто. Перед стартом он снят. Но лицо не его, чужое…
К р е м н е в. Мистика… Спиритизм начинается.
П а ш и н. Другое время было. Каждый шаг — первые. Даже если ценою жизни за него платили… А теперь? Право на жизнь… Мы его берем, даже не спросив у них.
П р е с н я к о в. Это слишком!
П а ш и н (не слыша Преснякова). Почему летчики-испытатели в отряд не шли? Риска боятся? Да они каждый день рискуют. Нет, бессмысленного риска не хотели… В самолете от летчика многое, если не все, зависит. А что от космонавта, если техника ненадежна?.. Ему оставалось только ждать, что Земля решит.
П р е с н я к о в. Космонавт знает, на что идет. Там космос, и иначе нельзя.
П а ш и н. Нельзя? В этом как раз ошибка. От космонавта многое, очень многое зависит… Дайте ему почувствовать там, на орбите, что он пилот корабля, а не прибор, живой прибор, который в корабль сунули. Не подопытная мышь, она тоже дышать умеет.
П р е с н я к о в. В космосе пилоты нужны, а не философы.
П а ш и н. Философы везде нужны. А я первую свою машину вспомнил. Давно это было… Начали отстреливать серию. Отъехал от старта на десять минут — покурить. Там ведь нельзя… Еще слово тогда дал: сдам машину комиссии — брошу сигареты. Как раз три пуска оставалось… Отъехал два километра к «курилке», а ракета как на ладони — красивая… Первая ведь моя… Любуюсь… И вдруг хлопок. Даже не понял, что взрыв. Это вторая ступень сработала. И сразу огненный шар… Погибли друзья. Тогда спать не мог. Года два, наверное… Закрываю глаза, а по степи шар огненный. А теперь тишина и темнота… Космическая тишина и космическая темнота… А где-то далеко Земля…
В дверях появляется О к с а н а.
П р е с н я к о в. Сюда нельзя. Нельзя!
О к с а н а. Заняты… Извините… Я только хотела спросить… Правда это… Он… Он…
П а ш и н (подходит к ней). Простите…
О к с а н а. Мне сказали, что там плохо. Очень плохо…
П а ш и н. Плохо. Но мы надеемся…
О к с а н а. Он вернется?
П а ш и н. Должен.
О к с а н а. Вы что-то скрываете. Не надо. Я плакать не буду. И не буду мешать. Я понимаю, но не могла оставаться дома… (Сдерживается, чтобы не заплакать. Говорит тихо.) И, пожалуйста, передайте ему, что пионеры ждут в Артеке. Звонили… Ждут в гости его… Передайте, это очень важно. Ждут… (Плачет.)
П а ш и н. Скажем, обязательно скажем. (Кудряшовой.) Проводите в комнату прессы. Там поспокойнее… Я не возражаю.
К у д р я ш о в а. Идем, Оксаночка. Все будет хорошо…
К р е м н е в. Я помогу…
О к с а н а (отстраняется). Не надо… Сама… Эх ты, Костя… У нас же двое детей…
К р е м н е в. Разве так можно, Оксана…
К у д р я ш о в а (Оксане). Идем, идем. Потом… (Выводит Оксану из комнаты.)
П р е с н я к о в (резко). Как она могла сюда пройти?
П а ш и н. А кто ее мог задержать? Люди же там…
П р е с н я к о в. Слишком уж мы мягкосердечными стали.
П а ш и н. А разве это плохо?
П р е с н я к о в. Делу мешает.
П а ш и н. Это неправда.
П р е с н я к о в. Зачем она здесь?
П а ш и н. Может быть, и нужна. Вдруг Николай ее на связь попросит. Она и приехала…
Пауза.
К р е м н е в. Женщины сами разберутся…
П а ш и н. Молчат?
К р е м н е в. Молчат… (Спокойно.) А с автоматами действительно легче. Работаю с утра до ночи, детей две недели уже не видел, каждую строчку программы помню, а сейчас молчат они, и я не знаю, что делать… А ему, луннику, программу включил, уже никто команды не перепутает, не сможет — она у меня жесткая. Я спокоен, понимаете, спокоен. А здесь ни минуты покоя, только и ждешь чего-то… Гладко идет — беспокоишься: подозрительно, что гладко; сбои — волнуешься: почему сбои… Не ответственности боюсь, нет! Молчания боюсь…
П а ш и н. Их молчание уважать надо. Пусть еще помолчат. Я боялся, что они сразу мне скажут: делайте, как сами решили, мы на все готовы… А они молчат. Вот вы меня спрашивали: чего же я хочу? Летать в космосе хочу!.. Работать там хочу!.. Чтобы люди чуть счастливее жили… чтобы в завтрашнем дне уверены были… чтобы мечтали о полетах на Марс и Венеру, если им захочется… чтобы внеземные богатства к земным добавили… Очень многого я хочу! Наконец, хочу, чтобы космонавты овец пасли…
К р е м н е в. Лучше уж табуны…
П а ш и н. Я без юмора. Хочу, чтобы и рыбу в океане искали, металл плавили, лук выращивали… И не от случая к случаю, а ежедневно… Кстати, овцы — не мое. Георгий Гречко привез из космоса. Отдыхал он перед полетом в горах, там с секретарем райкома одним договорился, что поможет ему. Целый месяц передавал Георгий с орбиты, где трава поднялась, где еще недельку ждать надо… Так и пас отары… А потом и Александра Иванченкова попросил. Тот четыре месяца с «Салюта-6» овец гонял по пастбищам… Вот так-то!
П р е с н я к о в. Это не главная наша забота.
П а ш и н. Ошибаетесь. Человечество думает иначе.
З а т е м н е н и е
Высвечивается комната прессы.
Л о ш а к о в (в телефон). Я вполне серьезно. Очень занят… Сегодня не жди… Отвыкла? Я, кажется, тоже… У меня работа! Понимаешь, работа!.. Буду писать… Нет, не так, как всегда! И это обсуждению не подлежит! Все! (Бросает трубку.)
В комнату прессы К у д р я ш о в а вводит О к с а н у.
К у д р я ш о в а. Проходи, Оксаночка. Здесь и телевизор есть, и они веселые… Отдохни, а по радио все слышать будешь… Я скоро вернусь. Скоро вернусь… (Выходит.)
П о л у я н о в (Лошакову). Кто это?
Л о ш а к о в. Жена Николая. Не видишь, что ли?
П о л у я н о в (в микрофон, тихо). Мотор… Жду… Есть мотор! Начинаю… (Подскакивает к Оксане.) Дорогие телезрители! В эти минуты в Центр приехала жена нашего героя… Скажите, что вы чувствуете?
О к с а н а (растерянно). Я? Зачем?.. Я здесь… Не понимаю. (Начинает плакать.) Не надо… этого…
П о л у я н о в. О, как это понятно, дорогие телезрители! Жена героя взволнована, она счастлива. Она с волнением и гордостью следит за выдающимися событиями, свидетелями которых мы являемся!.. Спасибо вам за внимание, до новых встреч… (В микрофон.) Да, конец… Я буду вызывать…
Оксана плачет.
В е р а (успокаивает ее). Не надо, пожалуйста. Этим не поможешь. Такая уж доля женская наша…
О к с а н а. Спасибо… Нет уж сил ждать-то…
П о л у я н о в (Лошакову). Неплох сюжетик, а? По-настоящему, по-репортерски сделан…
Л о ш а к о в. Сволочь ты все же… Телезвезда!.. Робот!
П о л у я н о в. Полегче!
З у б о в. Зачем же ругаться? Для таких лишь один вариант остается: гнать к чертовой матери!.. Предупреждаю вас, по боксу первый разряд. Понятно?
П о л у я н о в. Еще один нашелся! (Отходит.)
З у б о в (Лошакову). В нашем деле иногда и грубая мужская сила нужна.
Л о ш а к о в. Послушай, старина, ты забудь, что я к тебе в мэтры навязывался. По рукам?
З у б о в. Уже забыл… Писать надо.
Л о ш а к о в. Не торопись. Главное — впереди.
Возвращается К у д р я ш о в а.
К у д р я ш о в а (Оксане). Попробуй вязать… Знаешь, только на пусках и есть время, чтобы вязать. Волнение снимает, забываешься… Извини меня, старую… Это не простые носки — из пуделиной шерсти. У меня пуделек живет маленький, серебристый такой. И очень породистый. Чипом звать. Когда его стригу, шерсть собираю… Вот и вяжу из нее. Теплые носки, очень теплые получаются.
О к с а н а. Хорошо… Я попробую.
К у д р я ш о в а. Носки для Николая. Помнишь, Севастьянов рассказывал, что носки у него протерлись, пока летал… Дырки образовались — он пальцами все время отталкивался. А эти, из пуделиной шерсти, прочные…