– Господа, вам нечем заняться?
– Нет-нет, мы уже…
– Гхм, – прочистил горло недавно подошедший субъект в хорошем костюме, внимательно слушавший эмоциональный рассказ корреспондента.
– Что вам угодно? – немедля принял официальный вид редактор.
– Объявление хочу дать.
– Вы пришли по правильному адресу. А какого рода объявление? Коммерческое или, быть может, личного характера?
– Коммерческое.
– Пройдите вон в тот кабинет и продиктуйте сотруднику то, что вам угодно объявить. Это недорого – всего пять копеек за строчку.
– Благодарю.
Главный редактор лишь величественно кивнул в ответ и вернулся к себе с видом банкира, только что пожертвовавшего несколько тысяч на благотворительность. Посетитель направился было в указанный ему кабинет, но его остановил необычайно разволновавшийся Постников.
– Это вы? – изумленно спросил он.
– Я, – хмыкнул в ответ Будищев.
– Вас совсем не узнать! Вы выглядите совершенно иначе…
– По вашему рассказу – точно.
– Ну, – смутился Николай, – я просто…
– А ведь это и впрямь вы! – пришел на выручку молодому коллеге Нарышкин. – Вас и впрямь трудно признать. Но не могу не отметить, что этот костюм идет вам куда больше одеяния мастерового.
– Спасибо. Я старался.
– О… узнаю этот стиль! – развязно ухмыльнулся старый репортер. – Я только что говорил мосье Постникову, что вы были весьма красноречивы, рассказывая о его злоключениях. Но при этом остроумны, лаконичны и даже несколько злы. Да-с, именно так – злы! Ей-богу, это вам, а не ему надо быть журналистом. Нынешние так не умеют, им лишь бы растечься по древу мыслями в надежде на повышенный гонорар за каждую строчку, а вот так – фактами точно в лоб, сейчас уже мало кто может.
– А наш общий друг – стал журналистом?
– Я же вам рассказывал… – смущенно попробовал вставить молодой корреспондент, но Нарышкин бесцеремонно его перебил:
– О да. Мосье Постников – начинающая звезда здешнего криминального отдела. Он даже, можно сказать, только что получил повышение.
– Рад за него.
– Могу я чем-нибудь отблагодарить вас за вашу услугу? – сумел, наконец, вклиниться в разговор смущенный похвалой, а более того – скрытыми намеками молодой человек.
– Судя по вашему рассказу, это мне нужно благодарить, – криво усмехнулся Дмитрий. – Хотя, пожалуй, сможете.
– Внимательно слушаю, – встрепенулся, совсем было уже упавший духом Николай.
– Вы же пишете репортажи с места событий?
– Да.
– Так вот. Если вам случится писать о каком-нибудь ограблении банка, или чего-то подобного, то черкните пару строк, что, дескать, если бы у потерпевших была новейшая сигнализация системы Будищева – трагедии можно было избежать.
– А вы делаете такую сигнализацию? – деловито спросил почуявший поживу Нарышкин.
– Пока нет, а будут заказы – сделаю.
– Но вы хотите, чтобы мы об этом написали?
– Ну да, что-то вроде скрытой рекламы.
– Как вы сказали? Скрытой рекламы… Боже мой… Да это же – гениально! Коля, что вы стоите, немедля бегите и найдите нужное нам происшествие!
– Что, прямо сейчас?
– Немедленно! Сию же секунду!
Когда совсем сбитый с толку молодой человек умчался «разыскивать происшествие», Нарышкин доверительно склонился к своему новому знакомому и тихонько спросил:
– Скажите, а вы вправду дрались один против всей камеры?
– Я что – дурак? Нет, конечно. Просто когда ко мне среди ночи подвалил один недоумок с пикой в руке, я швырнул его в сторону крестьян, которых притащили с Сенного рынка накануне. Те и так на уголовников косо смотрели за все их художества, а когда к ним такой «подарок» прилетел, быстро и без затей – набили ему морду. За того, естественно, вступились «блатные», и вся камера полночи дралась стенка на стенку.
– А что же вы?
– Встал в углу и бил всякого, кто приближался, лавкой.
– А наш общий друг?
– Поверьте – лучше вам не знать.
– Гениально!
Едва Владимир Степанович вышел во двор, ему навстречу попалась хотя и несколько крикливо, но довольно прилично одетая дама с острым взглядом. Местные жители без труда узнали бы в ней мадам Ряполову – местную гадалку, но Барановский был здесь впервые и просто посторонился. Однако та пришла к выводу, что такой почтенный господин мог прийти в этот двор только к ней, и с очаровательной улыбкой преградила ему дорогу.
– Здравствуйте, – почти пропела повелительница карт.
– Мое почтение, – приложил руку к шляпе озадаченный инженер.
– Прошу великодушно простить меня, но я была вынуждена отлучиться. Надеюсь, вы ожидали не слишком долго?
– Э, я некоторым образом…
– Понимаю-понимаю, – по устам дамы сочился мед, – вы – человек занятой. Я тоже, вот и случилась небольшая накладка. Но уверяю вас, это сущее недоразумение! Пойдемте ко мне, и мы немедля исправим это оплошность…
– Мадам Ряполова, вы опять за свое! – раздался рядом знакомый голос, и Барановский, озадаченный натиском напористой дамы, даже облегченно вздохнул.
– Что?! – взвизгнула гадалка, как видно, тоже узнавшая неожиданно подошедшего Будищева.
– Голубушка! – продолжал тот. – Я же говорил вам, что если вы будете приставать к моим клиентам с этим глупым вуду, я на вас в духовную консисторию донесу!
Попавшаяся в западню бандерша заметалась между двумя мужчинами, а подошедший поближе Дмитрий сделал страшное лицо и вполголоса сказал ей:
– Учти, старая ведьма, – там все наши!
Это было уже слишком, и мадам Ряполова, издав нечленораздельный вопль, ринулась вглубь двора, сумев при этом выйти на оперативный простор, после чего спешно ретировалась в свой подъезд.
– Что это было? – удивленно спросил инженер.
– А, – отмахнулся гальванер, – не обращайте внимание. Темные люди – тяжкое наследие крепостничества. Вы что-то хотели, Владимир Степанович?
– Да, Дмитрий… Николаевич. Нам нужна ваша помощь.
– Внимательно.
– Что, простите?
– Я говорю, что внимательно вас слушаю.
– Ах, вот оно что. Никак не привыкну к вашей манере изъясняться. В общем, у нас возникли некоторые проблемы…
– С пулеметом?
– Да.
– Решились все-таки отстрелять, и начались задержки?
– Именно так. Постойте, а вы знали заранее, что все так будет?!
– Ну не то чтобы знал, – помялся Будищев. – Просто если неприятность может случиться в принципе – она случится обязательно. Я же говорил, что надо отстрелять боевыми, а вы с Петром Викторовичем меня не послушали.
– Но что теперь делать?
– Как что? Работать! Тут подточить, там подстругать, глядишь, и получится. Слесарей у вас много, думаю, справитесь. Но главное помните: пулемет любит ласку, чистоту и смазку.
– Скажите, Дмитрий Николаевич, – решился, наконец, Барановский. – А вы не хотите вернуться на завод?
– А что, некому больше Перфильеву укорот дать?
– Ну зачем вы так? – поморщился инженер. – Рассказали бы о происшествии мне или Петру Викторовичу, мы бы все решили. А так – дошло дело до полиции…
– И тюрьмы!
– Именно, а все ваша несдержанность. Да-с! Помните, где я вас нашел в Рыбинске?
– Было дело, – засмеялся Дмитрий. – Там, правда, не так жестко, как в «северной столице».
– Так что вы скажете?
– Владимир Степанович, – ухмыльнулся Будищев, – вы и впрямь думаете, что быть гальванером на вашем предприятии лучше, чем иметь свою электрическую мастерскую? Да у меня заказов на три месяца вперед! Я людей ищу, с ног сбился, расширяюсь. А вы мне предлагаете к вам на побегушки, пулемет доводить! Вот нафига мне это счастье?
– Это ваш окончательный ответ?
– Так я еще не слышал предложения…
– Да, вы правы, – смутился Барановский. – Так вот. Все необходимое оборудование, которое мы с вами оговаривали, пришло. При заводе будет организована электромеханическая мастерская. Вы – мастер и полный хозяин в ней. Никто не будет иметь права вмешиваться в вашу работу, кроме нас с Петром Викторовичем, разумеется. Жалованье – тысячу двести рублей в год, плюс отчисления за каждое изобретение. За доводку пулемета – отдельная премия. Что скажете?
Пока Будищев слушал своего бывшего работодателя, на его лице не дрогнул ни один мускул, и только в глазах прыгали озорные чертики. В сущности, это было очень щедрое предложение, и получи он его хоть немного раньше, то не стал бы раздумывать. Но…
– А может, лучше – слияние?
– Что, простите?
– Ну, объединение предприятий. Обмен, так сказать, акциями.
– И в какой же пропорции? – насупился инженер.
– Что, сроки поджимают? – неожиданно серьезно спросил Дмитрий.
– Не понял?
– Ну, как бы это… Если вы меня до сих пор не обматерили и не ушли, стало быть, я вам очень сильно нужен.
– Испытания через три дня. Моряки уже прибыли для изучения митральезы.
– Ох ты ж!.. – замысловато выругался бывший гальванер.
– Так что вы скажете?
– Значит, так. Моя мастерская остается за мной, а поэтому мне нужен свободный график. Жалованье – вдвое от предложенного, то есть двести рублей в месяц. Пока все.
– А будет еще? – не удержался от сарказма Барановский.
– Владимир Степанович, это вы ко мне пришли. В общем – думайте. Я приду завтра с утра и в любом случае посмотрю, как работает пулемет. Может, что подскажу.
– Что же, я буду ждать, – вздохнул инженер, представляя себе, как отреагирует кузен, когда услышит о непомерных требованиях своего бывшего работника.
– Всего хорошего, – попрощался с ним Дмитрий и, сбив щелчком пальца котелок себе на затылок, отправился в подвал.
Оставшись один, Семка снова принялся за работу. Он вообще был парнем трудолюбивым и, право же, Никодимыч совершенно напрасно цеплялся к нему по всякому пустяку, когда мальчишка был учеником на фабрике Барановских. Разложив на верстаке детали, он принялся собирать мудреный механизм и, стараясь ничего не упустить, высунул от усердия язык.
Все детали Будищев заказал у разных поставщиков, так чтобы никто не смог понять, что же из всего это получится в итоге. Обычно окончательную сборку производил он сам, а мальчик лишь подавал ему требуемое и старательно запоминал порядок действий