– Лучше наличными, – пошутил в ответ бывший унтер, затем хотел еще что-то добавить, но застыл, как громом пораженный.
В гостиную из соседней комнаты, сильно хромая, вошел молодой человек в потертом костюме и с георгиевской ленточкой в петлице. В руках у него был тяжелый костыль, на который он опирался при ходьбе.
– Здравствуйте, – смущенно улыбнулся он. – Не так-то легко, оказалось, найти вас.
– Алешенька! – первой опомнилась Геся. – Боже мой, откуда вы взялись?
– Из Рыбинска. Честно говоря, я тоже не ожидал вас увидеть. Особенно в таком качестве. Но в любом случае я очень рад за вас!
Последние слова он едва договорил, поскольку пришедший в себя Дмитрий бросился обнимать своего однополчанина.
– Лиховцев! Бродяга! Живой!
– Пока еще да, – сдавленным голосом отозвался тот, – но если ты – медведь эдакий – меня не отпустишь, может случиться всякое!
– Блин, а я тебя не нашел тогда.
– Так уж получилось. Я после демобилизации ослаб очень, и матушка, по совету врачей, настояла на поездке в Пятигорск. Но надо сказать, что Кавказские воды и впрямь весьма целебны. Во всяком случае, мне они помогли.
– Я так понимаю, с невестой своего друга вы тоже знакомы? – немного недоуменно спросила Паулина Антоновна, когда страсти немного улеглись.
– Ну конечно! – воскликнул Алексей. – Это же Геся, наш добрый и светлый ангел! Своей жизнью я обязан двум людям; Дмитрию, который отстреливался от башибузуков, пока товарищи тащили меня раненого с поля боя; и Гесе, самоотверженно выхаживавшей меня в госпитале.
– Вы были на войне? – повернулась к девушке Барановская.
– Да, – просто ответила та. – Именно там мы все и познакомились.
– Какая невероятная история. Право же, как в романе!
– В жизни и не такое случается, – пожал плечами Дмитрий. – Кстати, а чем это так вкусно пахнет?
– Прошу к столу, – вспомнила о своих обязанностях хозяйка, и все дружно отправились в столовую.
Обед прошел весело. Будищев много шутил, рассказывал разные небылицы о войне в Болгарии. Присутствующие смеялись, и даже Паулина Антоновна немного оттаяла. Наконец, дамы решили, что им нужно припудрить носики, а у мужчин, как водится, начались серьезные разговоры.
– Какие новости в Рыбинске? – поинтересовался Дмитрий, разливая водку по рюмкам.
– Кое-что есть, – загадочно улыбаясь, ответил Алексей. – Я, собственно, для того тебя и искал.
– Да ладно!
– Представь себе. Кстати, это оказалось не таким простым делом. В Кинешме в запасном батальоне тебя потеряли. В твоей родной деревне…
– Нашел, блин, родину! – хмыкнул Будищев. – Давайте лучше выпьем.
– Охотно! А за что?
– Помянем наших, что не вернулись. Особенно Николашу, пока Гедвига Генриховна не слышит.
Мужчины встали и, не чокаясь, выпили за упокой души храбрых воинов, сложивших головы за освобождение Балкан.
– Так вот, – продолжил Лиховцев. – В деревне Будищево все вообще делали вид, что никогда о тебе не слышали. И только одна молодая крестьянка сказала, что тебя забрала полиция. Кстати, за что?
– А Машка тебе не рассказала?
– Машка? Да, кажется, ее так звали. Нет, она быстро убежала, и я совершенно не успел ее расспросить. Но рыбинский полицмейстер – Фогель, если не ошибаюсь, – рассказал мне о визите Владимира Степановича и о том, что тот увез тебя в Петербург.
– И ты рванул следом.
– Ну а что мне оставалось? Пришлось. Ну, а приехав, я отправился прямиком на завод, принадлежащий Владимиру Степановичу, благо его местоположение всем известно.
– Ну, а я, узнав, в чем дело, – подхватил Барановский, – предложил Алексею Петровичу свое гостеприимство.
– Не вижу повода не выпить, – ухмыльнулся Будищев.
– Подожди, – остановил его Лиховцев, – давай сначала о деле.
– Ну, давай.
– Как ты, вероятно, знаешь, у Николая Павловича Блудова было два сына. Ну, не считая…
– Угу. Было у отца три сына – два умных, а третий в Болховском полку служил!
– Не ерничай. Так вот, один из них – ротмистр Блудов Николай Николаевич – совсем недавно погиб в Туркестане. Шальную пулю словил при набеге текинцев.
– Бывает.
– А его младший брат – коллежский асессор Блудов Павел Николаевич – и того раньше Богу душу отдал!
– Этот-то чью пулю словил?
– Нет, он умер своей смертью, а о причинах, прошу покорно меня простить, я так и не дознался.
– Ну, хорошо, а ко мне это все каким боком?
– А вот тут и начинается самое интересное! Оказывается, покойный Николай Павлович упомянул тебя и твою матушку в завещании.
– Что, правда?
– Разумеется, правда.
– И много покойный родитель отписал байстрюку и опозоренной им девке?
– Честно говоря, не очень. Пятьсот рублей единовременно, и еще триста, но уже ежегодно. Но дело не в этом.
– А в чем же?
– Ну, вы же с матушкой никаких денег не получили?
– Да я-то откуда знаю? Я вообще не уверен, что я этот самый Митька Будищев и есть. Память ведь так и не вернулась!
– А вот это уже не важно, – вмешался внимательно слушавший их Барановский. – Вас таковым признали односельчане, а также комиссия в составе двух мировых судей и городского прокурора.
– Было дело, – кивнул Дмитрий. – Вы, кстати, хорошо осведомлены.
– Я навел кое-какие справки, – загадочно улыбнулся инженер.
– А теперь самое главное, – продолжил Лиховцев. – В завещании есть пункт, согласно которому, в случае безвременной кончины кого-либо из сыновей Блудова, его доля переходит к брату.
– Но я ведь не…
– А если и второй не доживет, то тебе.
– Ё… – вырвалось у Будищева, после чего схватил рюмку и залпом выпил.
– С учетом того, что других близких родственников у старого Блудова не было, а ты и твоя матушка никаких выплат не получали, оспорить это завещание вряд ли у кого получится. Но нужно поторопиться. Тебе надобно поехать самому, или дать мне доверенность на ведение дел, и я все устрою.
– Тебе?
– Что тебя удивляет, я все-таки юрист.
– Совсем забыл.
– Можешь поехать, – кивнул Барановский. – За мастерской я пригляжу, а тебе наследство пригодится. Нужно расширять производство, не говоря уж о твоем намерении жениться. Все это требует денег, сам понимаешь.
– А я-то, дурак, в Америку собрался, – задумчиво покачал головой Дмитрий.
– Куда собрался?
– Да я так, Владимир Степанович, мысли вслух.
– Что за вздорные мысли?! Надо работать, расширяться. Внедрять ваши новые изобретения.
– О чем вы?
– Да хотя бы о фонарике, что вы подарили моему сыну. Я, может быть, не слишком разбираюсь в гальванике, но понять, что ты сделал что-то совершенно новое, в состоянии. Да бог с ними, с изобретениями. Мне достоверно известно о намерении дворцового ведомства устроить электрическое освещение Зимнего дворца в следующем году. Если мы получим этот заказ – будущее нашего предприятия обеспечено! Какая может быть Америка?
– Северная или Южная, – машинально ответил занятый своими мыслями Дмитрий. – Где там у них Рио-де-Жанейро? Представляете, десять тысяч негров, и все поголовно в белых штанах!
– Господи, опять твои шуточки!
– Кстати, ты не забыл? – доверительно шепнул однополчанину Лиховцев. – Ну, про те вещи, что оставлял мне на сохранение.
– Слушай, а кто ближайшие родственники Блудова? – спросил погруженный в свои мысли Будищев. – Ну, того, который типа мой отец?
– Графы Блудовы, кажется. Андрей, Вадим и…
– И Антонина Дмитриевна?
– Ну да. Ты их знаешь?
– Немного.
– Ну, так что ты решил?
– А что тут решать. Давай прокатимся в Рыбинск. Места там хорошие, тихие. Стеше должно понравиться.
– Кто такая Стеша? – спросил Лиховцев.
– Долгая история, брат.
– Кстати, как она? – воспользовался случаем Барановский. – Паулина Антоновна часто спрашивает, а я, право, не знаю даже, что ей ответить.
– Спасибо. Девочке уже лучше. Иногда случаются приступы, но мы с Гесей пока справляемся.
– Кстати, как она восприняла вашу заботу о девочке?
– Нормально восприняла. Можно сказать, теперь мы одна семья. Включая Стешу и Семена.
В этот момент вернулись женщины, мужчины тут же вскочили, так что разговор сам собой прервался.
– Что-то вы долго, – шепнул на ухо Гесе Будищев.
– Все нормально. Паулина Антоновна весьма приятная дама, и мы с ней очень хорошо поговорили. А вы как?
– Замечательно! Мы едем в Рыбинск.
– Прости, я тебя не понимаю.
– Что тут непонятного?
– Но ты говорил…
– Что ты будешь женой фабриканта. А теперь, видимо, еще и помещика.
– Хорошо. Как скажешь.
Через некоторое время Дмитрий с Гесей откланялись, а Алексей заявил, что непременно должен их проводить. Проводив глазами эту странную троицу, Барановский повернулся к жене и озадаченно спросил:
– Доводилось ли тебе видеть более необычный союз?
– Отчего же, – пожала плечами Паулина Антоновна. – Как совершенно справедливо заметил твой «компаньон», в жизни и не такое случается.
– Но ведь они совершенно разные. Решительно непонятно, что они могли найти друг в друге.
– Ты не прав. Я немного поговорила с девушкой и, кажется, разобралась.
– Вот как? Может быть, тогда и меня просветишь?
– Изволь. Она натура страстная и увлекающаяся, однако же умеющая сохранять при всем при этом ясность мыслей и здравый рассудок. И в ее положении твой Будищев, как бы ни странно прозвучало, – лучшая партия из возможных. Да, пока он всего лишь мастеровой, но ты сам сказал, что уже завтра станет пусть мелким, но фабрикантом. Он не глуп, умеет взглянуть на мир под необычным углом, и что более важно, извлечь из всякой ситуации свою выгоду.
– То есть с ее стороны ты видишь лишь холодный расчет?
– Вовсе нет. Он нравится ей, в нем есть эта первобытная сила, которую теперь редко встретишь среди мужчин нашего круга. Он хищник. Такие люди нравятся женщинам вне зависимости от происхождения. Что же удивительного, что она тоже не устояла?