– Ну-ну, – хмыкнул про себя Будищев. – То, что финляндцы под раздачу попали, это так – мелочи жизни!
– Что?
– Я спрашиваю, что за провода нашлись на месте преступления?
– Э… – смешался на мгновение Вельбицкий, – это некоторым образом от сигнализации.
– В смысле?
– Видите ли, – пустился в объяснения жандарм. – Ещё в 60-х годах государь распорядился снабдить императорские апартаменты гальваническими звонками, на предмет вызова охраны. Работы были выполнены фирмой «Телеграфен-Бауанштальт Сименс и Гальске»[56]. Естественно, данный факт не афишировался, а потому многие о её существовании просто не знали.
– А я уж было подумал, что подобные звонки – ваше изобретение, – хохотнул Нилов, весело взглянув на Будищева.
– Вовсе нет, – нимало не смутился тот. – Я лишь придумал, как сделать их дешевыми и доступными. Знаете, во сколько обошлась эта сигнализация дворцовому ведомству?
– Нет.
– Двенадцать тысяч серебром[57].
– Однако! А если бы за эту работу взялось ваше товарищество с Барановским?
– Тысячу – полторы, не более. Впрочем, вопрос бессмысленный, поскольку пятнадцать лет назад мы с Барановским даже не были знакомы.
– А позвольте полюбопытствовать, откуда вам известны такие подробности? – снова напрягся Вельбицкий, неожиданно сам для себя перешедший в общении с бывшим унтером Болховского полка на вы.
– Наводил справки в свое время, – пожал плечами Дмитрий.
– Тогда ещё один вопрос, где вы были, начиная со вчерашнего вечера?
– Ваше благородие, – с самым чистосердечным видом отвечал Будищев. – Последние две недели я безвылазно провел в Кронштадте, где постоянно находился на виду у огромного количества людей. И это очень легко проверить.
– В чем вы всё-таки подозреваете моего подчиненного? – поинтересовался Нилов, причем на этот раз в его голосе явственно прозвучал металл.
– Ну что вы, я просто выясняю все обстоятельства, касающиеся данного дела.
– И каким же образом оно его касается?
– Как выяснилось, никаким, – улыбнулся Вельбицкий, и, снова обернувшись к Будищеву, шепнул: – Кстати, а как поживает мадемуазель Берг?
– А она тут при чем? – напрягся тот.
– Как знать, как знать. Кстати, никогда не видел на флотских погонах такого сочетания – кондукторский басон и кант вольноопределяющегося. Что-то новенькое?
– У его императорского высочества великого князя Константина Николаевича поинтересуйтесь, – буркнул Дмитрий, которого этот разговор напрягал все больше и больше. – Это его приказ.
– О, у вас появились высокие покровители!
– Дайте срок, господин штабс-капитан, – так же тихо ответил Будищев, – вы меня ещё «сиятельством» титуловать станете.
– Поживем – увидим, – скрипнул зубами жандарм.
– И вам доброго здоровьичка!
Дождавшись, когда раздосадованный жандарм, смерив наглого юнкера недовольным взглядом, вернется к своим обязанностям, Нилов напрямую спросил у Дмитрия:
– У вас с этим, как его, Вельбицким что-то личное?
– Да не то чтобы, – пожал тот плечами. – Просто он во время войны очень хотел шпиона поймать, а тут я такой красивый нарисовался. Стреляю хорошо, гимнастику делаю, знаю то, что крестьянину Ярославской губернии никак не может быть ведомо… в общем, идеальный кандидат. Но не срослось. Видать, обиделся.
– Хм, занятно. Послушайте, Будищев, вы рассказываете всё это как забавный анекдот, но дело-то нешуточное. Этот жандарм задавал вопросы так, как будто в чём-то вас подозревает. Интересно, в чем?
– Да мне же откуда знать?!
– Вы уверены?
– Зуб… в смысле, хотите, побожусь?
– Не стоит. Я вам и так верю.
– Покорнейше благодарю.
– Не торопитесь. Просто я действительно наблюдал за вами все последнее время, а посему уверен, что вы не можете иметь отношения к этому покушению. Хотя и не по причине благонадежности, чего нет, того нет. Но все же вы – человек наблюдательный и неординарно мыслящий, а потому я спрашиваю, что думаете по поводу этого покушения?
– Однако вопросы у вас, Константин Дмитриевич!
– И всё-таки. Ну, хотя бы, можно ли было осуществить подрыв с помощью проводов от звонка?
– А почему нет? Запросто!
– Но все же нужен источник энергии, причем достаточно свежий. Ведь искры от гальванической батареи может и не хватить для подрыва.
– Тут вы правы, но можно сделать подрывную машинку.
– Это что ещё за механизм?
– Если коротко, небольшая динамо-машина, соединенная с конденсатором. Крутишь ручку – заряд накапливается, замыкаешь цепь – гремит взрыв!
– А разве такие адские машины существуют?
– Пока вроде нет, но спасибо, что надоумили. Сделаю.
– Пожалуйста, – немного растерянно отозвался лейтенант. – Ну а по поводу покушения что-то можете сказать?
– Ну ладно, – со вздохом отвечал кондуктор. – Раз хотите – слушайте! Охрана во дворце поставлена из рук вон плохо, и странно не то, что случилось покушение, а то, что государь до сих пор жив. Я бывал прежде и здесь, и в Царском Селе, и меня ни разу толком не обыскали. Судя по всему, террористы завербовали кого-то из дворцовых служителей или внедрили своего товарища, а может, и то и другое. Этот человек в течение какого-то времени таскал потихоньку динамит, возможно, даже в карманах и складывал его потихоньку под столовой. То, что будет торжественный обед, знали наверняка многие и злоумышленник тоже, а потому он поджег фитиль и по-тихому свалил. Про задержку террорист не знал, стало быть, должность у него не слишком высокая.
– Интересно. Что-нибудь ещё?
– Что ещё… злоумышленник этот хоть и не совсем трус, но и не слишком решителен.
– Почему вы так думаете?
– Да так. Наверняка у него был случай сделать дело ножом или ещё чем-нибудь в этом роде, но зарезать человека он не смог. Вот подорвать толпу народа, а самому смыться – это пожалуйста, а пожертвовать собой ради идеалов – чёрта с два!
– Пожалуй, вы правы.
– Господин лейтенант, а зачем вам это?
– Что? Ах вот вы о чём. Видите ли, Будищев, я не всегда буду командовать миноносцем, а для дальнейшей службы всякий опыт полезен. Ну и продемонстрировать служебное рвение никогда не лишнее. К тому же, будьте покойны, докладывая начальству, я не забуду и о вас. На вашей карьере это также скажется весьма благоприятно – помяните моё слово.
– Если жандармы меня раньше за цугундер не возьмут.
– А есть за что?
– Знаете, Константин Дмитриевич, слышал я про одного прокурора, который говорил так: «если вы до сих пор на свободе, то это не ваша заслуга, а наша недоработка!»
– Забавно.
– Обхохочешься!
– Не беспокойтесь. Всё же Россия не восточная сатрапия, как об этом толкуют некоторые либералы, а вполне европейская держава. У нас всё же есть независимый суд, адвокаты, присяжные…
– Угу.
– Не верите?
– Поживем – увидим. Кстати, я что хотел спросить…
– И что же?
– Да про коменданта Зимнего дворца.
– Генерал-адъютанта Рылеева?
– Вот-вот, фамилия у него… он часом не родственник тому декабристу?
– Поэту Кондратию Рылееву?
– Ага.
– Да, они в недалеком родстве. Если не ошибаюсь, кузены. А что?
– Да так. Чудно.
– Ничего чудного. Граф Муравьев-Виленский, к примеру, и сам в Союзе Благоденствия состоял, равно как и брат его, но на вопрос, не родственник ли он повешенному Муравьеву-Апостолу, отвечал, что он не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые и сами повесить могут.
Договорив, Нилов ободряюще улыбнулся Будищеву и, похлопав того по плечу, приказал возвращаться к матросам. Те уже порядком продрогли, но держались молодцом, что потом неоднократно отмечали в своих рапортах, время от времени появляющиеся на месте взрыва начальники.
Некоторое время моряки стояли в оцеплении, причем Дмитрий в числе прочих унтеров был разводящим. Затем флотских ненадолго привлекли к разбору завалов, но, похоже, никто не знал, чем их занять, и к вечеру им приказали переночевать в казармах гвардейского экипажа, а наутро возвращаться в Кронштадт.
Гвардейцы встретили минеров вполне радушно. Нижних чинов покормили и даже налили по чарке, как будто находившимся в плавании. Нилова к тому же пригласил к себе командовавший экипажем адмирал Головачев, а Будищев, понятно, остался за старшего. Впрочем, у него на этот счет были свои планы.
– Нечипоренко, – шепнул он квартирмейстеру. – Мне в город надо, ненадолго. Своих проведать.
– Раз надо, так надо, – зевнул тот. – Если только господин лейтенант ругаться не станут.
– Ну, ему-то зачем об этом знать! Тем более, их благородие наверняка раньше утреннего развода не заявится, а я к тому времени как штык буду.
– Как прикажете. Ваше дело господское.
– Вот-вот, главное вы тут чего-нибудь непотребного не начудите, а то мало ли…
– Обижаете, господин кондуктор. Я, чай, не первый год на службе, у меня не забалуешь!
– Вот и чудно.
Покинув казармы, он тут же поймал извозчика, и тот скоро домчал его до Мошкова переулка. Щедро расплатившись с бородатым водителем кобылы, он тенью проскользнул по двору и, не став беспокоить домашних звонком, открыл дверь своим ключом.
В квартире было непривычно тихо. Скинув в прихожей шинель и фуражку, Дмитрий прошел по коридору до двери в комнату Стеши – единственной, из которой сквозь неплотно прикрытую дверь пробивался свет. Осторожно заглянув в щель, Дмитрий едва не засмеялся в голос от увиденной картины. Степанида и Сёмка сидели на кровати девушки и азартно резались в карты. Причем его ученик, судя по всему, безнадежно проигрывал.
– Ты жульничаешь! – обиженно заявил он, получив в очередной раз погоны.
– А ты играть не умеешь, – бесстрастно парировала она. – Ступай учить арифметику.
– Мы на желание играли.
– Вот я и желаю, чтобы ты, наконец, таблицу умножения выучил!
– Так нечестно.