– Всё честно. Проиграл – выполняй!
– Вот значит как, – укоризненно заявил Будищев громким голосом. – Я значит, службу Его Императорскому Величеству несу не покладая рук, а они тут…
– Митя! – радостно взвизгнули дети и бросились к нему, не обращая внимания на его слова.
– Напугал, проклятый, – все же пожурила его Стеша, хотя глаза её сияли радостью. – Чуть сердце не остановилось!
– А Геся к тебе поехала, – пискнул Семён, – нешто вы разминулись?
– Нет. Мы, как раз таки встретились, но меня вызвали на службу. Так что Гедвига Генриховна ждет меня в Кронштадте, а я, как видите, в Питере. Вот и решил вас проведать и, видимо, не зря. Что за азартные игры? Хоть не на раздевание?
– Тьфу на тебя! Конечно, нет. Просто Сёмка никак учиться не желает, вот и пришлось…
– А если бы он победил?
– А вот для этого считать надо уметь!
– Тоже верно. А где Фёдор, спит, небось, паразит?
– Нет, – слегка замешкалась с ответом девушка. – Он просто погулять пошел…
– Сёма?! – перевел взгляд на мальчишку Будищев.
– Ага, пошел. К Анне, – тут же сдал тот старшего товарища.
– Это дело хорошее, – усмехнулся юнкер. – А вы, значит, одни остались?
– Почему одни? Авдотья-то дома, только вот она действительно спит. Ой, а ты, наверное, голодный?
– Нет, Стеша. Я сыт, хотя от чая не отказался бы.
– Я мигом, – с готовностью отозвалась та и бросилась на кухню.
– И мне сделай, пожалуйста, – запоздало крикнул ей вдогонку Семён.
– Сделает, сделает, – успокоил его Дмитрий, и, разом переменившись в лице, серьезно сказал: – Слышал, что случилось?
– Что царя взорвали?!
– Тихо ты! Во-первых, государь, слава тебе Господи, жив. А во-вторых, о таких вещах кричать не следует. Понял?
– Понял. А почему «слава богу», ты же его не любишь?
– Здрасьте, пожалуйста! Ты откуда таких идей набрался, карбонарий недоделанный?
– А разве не так?
– Стоп! Сёма, я тебе, курицыну сыну, сколько раз говорил, что мы с тобой самые верноподданные? И вообще, любить мне есть кого. Гесю, к примеру, вас со Стешей, а царь-батюшка и без моей любви прекрасно проживет.
– Но…
– Слушай, мой дед трех генсеков… то есть трех царей пережил, и всякий раз новый был хуже предыдущего. Поэтому, поверь, лучше от того, что вместо Александра Второго станет Третий – не будет. Уж ты мне поверь. Но самое главное не это. Я тут одного знакомого жандарма встретил и ничего хорошего от этой встречи не жду. Поэтому, пожалуйста, будь повнимательнее, и если вокруг какие-то непонятные шевеления начнутся или люди посторонние шастать будут, то сразу мне дай знать. Хорошо?
– Ага.
– И девчатам нашим пока ничего не говори, чтобы не нервничали раньше времени.
– Понял!
– Точно?
– Да что я маленький, что ли? Нешто не понимаю. Я если сказал – значит, могила!
– Ну-ну.
Каждое свое утро госпожа Барская начинала с чашки крепкого, как она говорила, кофию. Привычка эта осталась у почтенной вдовы с таких давних пор, что она не смогла бы вспомнить о времени её появления, даже если бы захотела. Покойный супруг её, как и большинство моряков, предпочитал крепкий чай с ромом, но он проводил много времени на кораблях и дома бывал не часто. В общем, Елизавета Петровна привыкла к кофе, и отказываться от своей слабости не собиралась, хотя последний, равно как и прочие колониальные товары, был весьма недешев.
Горячий напиток в крохотной фарфоровой чашечке издавал умопомрачительный аромат, и старушка, причмокивая от удовольствия, отхлебнула маленький глоток и расплылась в умильной улыбке.
– Приятного аппетита, – негромко пожелал ей непонятно откуда появившийся Будищев.
– Дмитрий Николаевич! – едва не уронила чашку вдова. – Но… как вы здесь оказались?!
– Только что вернулся из Петербурга. К сожалению, наша поездка затянулась, но всё-таки я здесь. Надеюсь, Гедвига Генриховна ещё гостит у вас?
– Какой вы всё-таки опасный мужчина! Так меня напугали…
– Ну что вы, Елизавета Петровна! Какой же я опасный? Так, погулять вышел… так что с мадемуазель Берг?
– Разумеется, она здесь. Не могла же я выгнать бедную девочку на улицу!
– Огромное вам спасибо. Если вы не против, я пойду к ней, точнее к себе, пожелаю доброго утра…
– Погодите минутку, Дмитрий Николаевич, нам надобно поговорить.
– Что-нибудь случилось в моё отсутствие?
– О, ничего такого… то есть да. Ну, почти.
– Хорошо, я вас слушаю.
– Видите ли, – замялась старушка, явно подбирая слова, – я уже немолода и воспитывалась в иные времена. Тогда строже относились к тому, что называется честью, и не допускали падения нравов.
– Вы меня пугаете!
– Не больше, чем вы меня, когда появились здесь, прежде чем я открыла дверь. Кстати, откуда у вас ключ?
– Ну что вы, Елизавета Петровна! Откуда же у меня ключ? Вы, верно, просто запамятовали закрыть входную дверь, только и всего.
– Боже, вы такой милый молодой человек и при этом такой отъявленный лжец! Я ещё не выжила из ума и точно помню, что закрывала. Но это не важно на самом деле. Лучше скажите мне, хорошо ли вы знаете свою избранницу?
– Более чем. А почему вы спрашиваете?
– Видите ли, – подвигала губами вдова, будто что-то распробовав, – я понимаю, что в нынешнее время нравы стали более свободными и не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь. Но уверены ли вы, что вашу невесту, буде она станет женой, примет кают-компания вашего корабля?
– Извините, а какое дело этой самой кают-компании до моего семейного положения?
– О, Дмитрий Николаевич. Весьма большое, ведь вы собираетесь стать офицером флота!
– Господь с вами, мадам Барская! Куда мне со свиным рылом в калашный ряд? А к механикам и прочей «черной кости» требования не такие строгие.
– Как знать, как знать. Вы же поступили на службу, чтобы вернуть себе положение, на которое имеете полное право, не так ли? Вы молоды, хороши собой, успели себя проявить, и если вас признает ваш родитель, к чему есть все предпосылки, то можете сделать самую блестящую карьеру. И тут ваша Гедвига… право же, она премилая барышня, но пара ли она вам? Подумайте об этом!
– Спасибо за беспокойство, Елизавета Петровна, но я как-нибудь сам разберусь с этим!
– Ну вот, обиделись на старуху! А я ведь вам только добра желаю… погодите-погодите, это ещё не всё.
– Слушаю вас, – вздохнул Будищев с видом христианского мученика перед львами.
– К мадемуазель Берг в ваше отсутствие приходил друг Павла. Вы, должны помнить его, он частенько его навещает.
– Мичман Дружинин?
– Да. Я, разумеется, старалась держаться рядом при их встрече и сделала все, чтобы соблюдались приличия, но они говорили, и ваша невеста определенно смущалась. Это не моё дело, но между ними явно есть какая-то тайна. Может быть даже романтическая.
– Спасибо, буду знать.
– Не сердитесь на меня, Дмитрий Николаевич. Я не могла не предупредить вас.
– Всё нормально.
– Хотите кофе?
– Нет.
– Ну как знаете, – поджала губы вдова.
Поднимаясь по лестнице к своей комнате, Будищев напряженно размышлял. Когда квартирная хозяйка рассказывала ему о Гесе, вид у неё был такой, будто она как минимум застукала свою невольную постоялицу в постели с парочкой негров. В другое время его бы это развеселило, но не теперь. После взрыва в Зимнем дворце жандармы будут рыть носом землю в поисках злоумышленников и могут выйти на Дружинина, а заодно и на весь круг его общения. В том числе и на него. И на фига это надо?
Незамеченным проскользнуть не удалось. Стоило двери легонько скрипнуть, как девушка проснулась и со страхом уставилась на входящего. Но едва она узнала его, на её лице появилась счастливая улыбка.
– Господи, наконец-то, – всхлипнула Геся, бросаясь к нему в объятия. – Ты не представляешь, как мне было жутко одиноко без тебя.
– Я тоже скучал, – шепнул он, отвечая на поцелуй.
– Почему так долго?
– Блин, наше начальство само не знает, чего хочет. То отпустили, то снова нашли чем нагрузить… козлы педальные…
– Что ты делаешь?
– То, что должен был сделать ещё при первой встрече…
– Будищев, ты – нахал!
– Да, я такой…
Немного отдышавшись, он ласково провел рукой по щеке девушки. Та, отвечая на ласку, легонько прикоснулась к ней губами и прошептала:
– Что ты со мной делаешь?
– Люблю.
– Мы наверняка разбудили половину дома.
– Нефиг спать, мы же не спим!
– Посмотри, что ты сделал с моей рубашкой?
– Хочешь, я подарю тебе шарфик?
Услышав его, Геся глупо хихикнула и спрятала от смущения лицо. Затем, видимо решив, что хорошего понемножку, поправила свою сорочку и потребовала от жениха:
– Отвернись, мне надо одеться!
– Чего я там не видел? – возразил Дмитрий и попытался обнять её, но девушка на сей раз оказалась непреклонна.
– Всё! Нам нужно серьезно поговорить.
– О Дружинине?
– Хозяйка проболталась? Впрочем, оно и к лучшему. Да, он приходил ко мне.
– Что хотел?
– Хотел, чтобы я вернулась к революционной работе. Говорил, что сейчас не время бросать борьбу, что это будет предательством по отношению к павшим товарищам. Что они вот-вот добьются успеха и казнят царя…
– Идиоты, блин, – выругался Будищев, застегивая штаны.
– Кстати, что там случилось в Зимнем? Слухи ходят самые невероятные, но никто ничего толком не знает.
– А Дружинин тебе ничего не рассказал?
– Нет. Сказал только, что Александр спасся чудом, но рано или поздно суровая кара его не минует…
– А пока, – перебил её Дмитрий, – суровая кара настигла дюжину солдат, погибших при взрыве, это не считая полсотни покалеченных!
– Господи, какой ужас! – вздрогнула девушка. – Их-то за что?
– За народное счастье, – буркнул он в ответ.
– И что теперь будет?
– Ничего. Сейчас мы позавтракаем, потом немного прогуляемся, а затем я отправлю тебя в Питер.
– Тебе не надо на службу?