– Полно тебе, – прервала поток её красноречия Виолетта. – Господа чин-чином расплатились, накормили, никакой обиды нам не сделали, так что шум поднимать? Пойдем уже.
– Дура ты, Дунька! – окрысилась та на подругу, но спорить больше не стала и, поспешно одевшись, удалилась.
Скрипач, успевший, пока они скандалили, схомячить ещё несколько бутербродов, последовал за ними. Похоже, он тоже был членом этой импровизированной бригады, занимавшейся устройством досуга небогатых путешественников.
– Видал? – усмехнулся им вслед Будищев. – Только что была Виолеттой, и сразу в Дуньки разжаловали!
– Ладно тебе, – хмуро отозвался Шматов, отчего-то проникшийся сочувствием к этой девушке легкого поведения. – Дуня так Дуня.
– Не понял?!
– Что тут непонятного? Хорошая она девка, несчастная только. Землячка наша, опять же, из Рыбинска.
– Федя, я тебя умоляю! Она – проститутка, и у любой из них таких жалобных историй вагон и маленькая тележка. Специально для таких ло… сердобольных, как ты.
– Злой ты, Граф! – насупился приятель.
– Есть маленько, – не стал спорить с ним приятель.
– Думаешь, соврала?
– Да откуда же мне знать, что она тебе наплела?
– Ну… – нерешительно протянул Шматов. – Говорила, что служила в хорошем доме. Что согрешила по молодости с барчуком, а тот на войну ушел, да и сгинул там. Господа, как увидали живот, так её и выгнали. Помыкалась, а куда деваться? Вот и живет в блуде, чтобы дитя кормить.
– Может, и не врет, – пожал плечами Будищев. – А как у господ фамилия, не говорила?
– Говорила… Батавские, кажись, или Будовские… как-то так.
– Может, Батовские?
– Кажись, да. А ты их знаешь?
– Эх, братка, да мало ли всякой сволочи в Рыбинске? Не бери в голову, Федя. Всех не пережалеешь.
Так уж случилось, что Елизавета Дмитриевна Милютина, будучи тридцати шести лет от роду, так и не вышла замуж. Люди, близко знавшие графиню, говорили, что умом она удалась в своего знаменитого отца, а характером пошла в мать, добавляя при этом, что сердце у неё пылкое, но едва ли доброе. Это довольно странно слышать о женщине, посвятившей свою жизнь благотворительности, но определенная доля правды в этих словах имелась. Её было трудно разжалобить какой-то мелкой драмой, на какие богата светская жизнь, но вместе с тем она умела сострадать настоящему горю. Вот и теперь, пережив ужасную трагедию на железной дороге, Елизавета Дмитриевна предприняла все возможные усилия, чтобы помочь несчастным и их семьям, оставаясь при этом внешне невозмутимой и даже холодной.
Со стороны даже казалось, что единственным предметом её заботы является юная спутница графини – баронесса Люсия фон Штиглиц. Во всяком случае, после приезда в Москву они почти не расставались. Приют они нашли у дальнего родственника Милютиной – отставного генерала Киселева, окружившего барышень настоящей заботой. Старик даже хотел, чтобы они задержались у него на некоторое время, но узнав о непременном желании как можно скорее продолжить путь, причем вместе с попутчиками, нашел их резоны более чем основательными.
Но прежде чем отпустить их в далекое путешествие, его превосходительство пожелал познакомиться с предполагаемыми попутчиками поближе, для чего устроил званый ужин. Найти капитана Недоманского и доктора Щербака особого труда не составило, а вот разыскать юнкера Будищева оказалось совсем не простой задачей. Впрочем, многоопытный лакей справился.
– Прошу, господа! – радушно приветствовал гостей престарелый генерал. – И не тянитесь так, ради бога. Я вполне осведомлен о ваших обстоятельствах и потому прошу вести себя без излишних церемоний. У нас все попросту.
– Благодарю, – отозвались врач с офицером, проходя в гостиную, где с удовольствием поприветствовали Милютину. – Рады видеть вас в добром здравии!
– И я вас, – вежливо отозвалась графиня, подавая попутчикам руку, к которой они оба почтительно приложились.
– А где ваша очаровательная спутница? – поинтересовался капитан.
– Баронесса скоро выйдет.
– Прекрасно. Надеюсь, Люсия Людвиговна в добром здравии?
– О да. Разумеется, ужасное происшествие, которому мы все были свидетелями, подействовало на бедную девочку не самым лучшим образом, но она уже вполне оправилась от потрясения.
– Рад буду засвидетельствовать ей свое почтение.
– А где же наш героический юнкер?
– Ещё не пришел.
– Что же, подождем.
– Честно говоря, я был лучшего мнения о пунктуальности моряков.
– Не будьте столь строги. Все же ему досталось больше прочих, ведь он оказывал помощь другим пострадавшим.
– Вы, несомненно, правы, – поспешил поправиться генштабист, заметив нотки неудовольствия в словах графини.
– А вот и Дмитрий Николаевич! – воскликнул Щербак, заметив появившегося Будищева.
– Здравствуйте, господа, – кивнул безукоризненным пробором Дмитрий. – Прошу простить за опоздание, я очень плохо знаю Москву.
– А ещё говорят, извозчик куда угодно довезет, – хохотнул Недоманский, но его выпад все оставили без внимания.
– А где вы остановились, юноша? – поинтересовался генерал. – Мне Гаврила говорил, да я так и не понял.
– Да так, ваше превосходительство, – помялся юнкер, – в одном месте на окраине.
– Отчего же на окраине?
– Видите ли, – криво усмехнулся Будищев. – Мои новые знакомые после катастрофы наперебой предлагали мне гостеприимство, но я, чтобы никого не обидеть, выбрал для своего постоя самое скромное обиталище.
– Похвальная умеренность, – важно отозвался генерал, в отличие от прочих гостей не уловивший иронии.
Остальные почувствовали себя неловко, а капитан даже покраснел от злости. Но тут в гостиную вошла Люсия, отчего всё внимание мгновенно переключилось на неё.
– Здравствуйте, господа! – звонко поприветствовала она собравшихся, одарив при этом самой чарующей улыбкой.
Несмотря на то, что все вещи юной баронессы погибли во время крушения, взявшая над ней покровительство графиня сумела раздобыть для своей протеже пусть и несколько вышедший из моды, но при этом совершенно очаровательный наряд, в котором та выглядела просто ослепительно. Да и много ли надо красивой барышне, к тому же находящейся в самом цветущем возрасте, чтобы блистать в глазах мужчин? Недоманский, даже на секунду картинно прикрыл глаза рукой, но тут же бросился к ней, осыпая комплиментами. Затем его примеру последовал Щербак, которому, к слову сказать, подобный пыл был вовсе не по возрасту. И только Дмитрий поприветствовал Люсию сухим кивком, оставшись стоять на месте.
Девушка даже немного обиделась на подобное невнимание с его стороны, но Будищев, кажется, и не заметил её неудовольствия. Зато его сразу почувствовала Милютина, попытавшаяся загладить возникшую неловкость.
– Господа, не угодно ли вам пройти к столу?
– Да-да, – спохватился генерал. – Простите старого дурака, совсем запамятовал, что гостей надобно кормить. Прошу.
– Полно вам, дядюшка, – мягко остановила поток извинений графиня. – Уверена, что все присутствующие наслышаны о вашей щедрости и гостеприимстве.
– Так то когда было, – всплеснул руками отставник, но спорить больше не стал и тяжело опустился на мягкое кресло с высокой спинкой, подвинутое ему верным Гаврилой.
Кормили у генерала просто, но сытно. Сначала подали наваристые щи, затем запеченного целиком поросенка с гречневой кашей, а также разнообразные соления. Запивали все это великолепие наливками, которых у Киселева был изрядный запас.
Ещё не до конца отошедший от предыдущего возлияния Будищев старался вести себя прилично. В том смысле, что пил помалу, ел тоже умеренно, более всего опасаясь, что сделает что-либо не так, или, захмелев, наговорит людям чего-нибудь лишнего.
– Я смотрю, у вас совсем нет аппетита? – заметила Милютина.
– Мой врач говорит, что ножом и вилкой мы копаем себе могилу, – буркнул в ответ Дмитрий фразу из какого-то фильма.
– Ваш доктор, несомненно, прав, – едва не поперхнулся куском поросенка Щербак.
– Господа, – начала Елизавета Дмитриевна, заметив, что гости насытились. – Я хотела бы уточнить наш дальнейший путь. Коль скоро мы договорились следовать до места назначения вместе, нам следовало бы согласовать маршрут.
– Вполне согласен с вашим мнением, – поспешил заявить Недоманский. – И если вашему сиятельству будет угодно, я предложил бы следующее.
– Слушаю вас, – благожелательно отозвалась графиня.
– Я уверен, что удобнее всего будет направиться из Москвы в Нижний Новгород, а уже там сесть на пароход и на нем добраться до Астрахани. Я справлялся, такие рейсы есть. И если мы поторопимся, то вполне успеем на ближайший.
– Звучит заманчиво. А вы что скажете, господа?
– Полагаю, что капитан прав, – кивнул Щербак. – Так будет наименьшее количество пересадок, что в свою очередь, весьма благоприятно скажется на времени пути, да и его стоимости тоже.
– Благодарю вас, Александр Викторович. А вы что скажете, Дмитрий Николаевич?
– Что?! – не понял сразу задумавшийся Будищев.
– Господину моряку, очевидно, будет приятнее проделать путь на судне, пусть и речном, – проскрипел генерал и забулькал, смеясь над собственной шуткой.
– Мне все равно, – отозвался тот.
– Может быть, вас задерживают какие-нибудь дела?
– Нет. Всё, или, точнее, почти всё необходимое я закупил, так что пора продолжать путь.
– И что же вы приобрели? – удивилась Милютина.
– Оружие, Елизавета Дмитриевна. Мы ведь на войну едем.
– Вот как. Что же, это предусмотрительно. Я слышала, что те места очень опасны. А что же вам не удалось приобрести?
– Тоже оружие, – улыбнулся Дмитрий.
– Но как же так?
– Все просто. У меня в багаже была винтовка и легкий карабин. В крушении они пришли в негодность. Другую винтовку я себе нашел, а вот на новый винчестер не хватило денег. Надо ведь ещё до места службы добраться.
– Понимаю, – кивнула графиня.
– А для чего вам винтовка или винчестер? – немного развязно поинтересо