Но у Джэу была и другая причина отойти от их жалкой стоянки и скрыться в темноте. Весь день она чувствовала смутную тревогу, словно от следящего за ней взгляда. Хотя многократно убеждалась – погони за ними не было. Вот и теперь ощущение чужого присутствия не давало заснуть, и ей хотелось еще раз проверить окрестности.
Джэу обошла их лагерь по большому кругу, а затем залезла на раскидистую дикую айву и затаилась в листьях ее кроны в ожидании сама не понимая чего.
«Главное, не свалиться с дерева, заснув от усталости!»
Время тянулось мучительно медленно, и Джэу действительно начала погружаться в дрему, когда в кустах саган-дайля, что росли у подножья, что-то зашуршало, и наружу выбрался невысокий монах.
Джэу судорожно вцепилась в ветку. Страх, отступивший было на время, теперь снова захлестнул ее.
В подлеске было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, но чем сильнее Джэу всматривалась в монаха, тем больше убеждалась, что его фигура ей знакома.
Глава 18. Цэрин
Свои молитвы тхибатцы возносят благим тэнгри, которые, являясь суть духами земли, присматривают за благополучием жителей. Но до тэнгри далеко, так что люди почитают и лха, духов-хранителей рангом поменьше. Считается, что каждый лха является хозяином в своей вотчине, например, свиноголовый Нанг Лха хранит домашний очаг, Шибдаг Лха, с посохом и верхом на баране, присматривает за скотиной и покровительствует путешественникам, а Ньян Лха, морщинистая старуха в желтых одеждах, может наслать лихорадку, если испоганить воду в ее источнике.
Фигура скрючившегося старика лежала на пыльном полу. Над ним хлопотал Цзяньян. Потрепанные Цэрин, Чунта и Дава стояли плечом к плечу, закрывая Пассанг от других жителей деревни.
Ринчен был в первых рядах среди тех, кто хотел выдать Пассанг ракшасам. И именно его кулак Цэрин ощутил на своей скуле, а ведь совсем недавно Ринчен угощал его рисовой водкой и вел откровенные дружеские разговоры.
В пещере повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь женскими всхлипами да тяжелым дыханием разгоряченных дракой мужчин. И неизвестно, чем бы все закончилось, если б Цэрин в пылу рукопашной схватки случайно не толкнул плечом старого ламу Намхабала. Тот отлетел к стене, мешком сполз на каменный пол. Это великое кощунство заставило всех испуганно замереть.
Старик пошевелился и распахнул глаза. По пещере тут же пронесся общий вздох облегчения, который перерос в шепот молитв. Дава вытер рукавом рассеченную бровь и поднял свой топор, который отбросил во время драки, чтобы ненароком кого не убить.
«Будь ты проклят! Будь проклят!» – отчаянно выкрикнул мужской голос.
Цэрин вздрогнул, но быстро понял, что никто из жителей этого не говорил. Он потер пальцами виски:
«Кйакпа! Как же не вовремя».
– Слышите? – тихо спросил Чунта, выступая вперед.
«Да лучше б не слышать», – мысленно простонал Цэрин.
– Что? – переспросил Ринчен.
«Проклятия, что сыплются на мою голову!»
– Все стихло. Там. – Он указал пальцем в направлении двери. – Они наконец ушли?
Ответом на вопрос Чунты стала напряженная тишина. Каждый вслушивался в то, что происходило наверху, в доме Ринчена. Но оттуда теперь не доносилось ни звука.
Все понемногу успокаивались. Кто-то тихо затянул мантры, кто-то едва слышно переговаривался, и лишь в голове Цэрина по-прежнему звучали чужие голоса. Пассанг жалась к Даве, но украдкой бросала благодарные взгляды и на Цэрина. Намхабал тоже посматривал на него из своего угла, вот только в старческих глазах благодарности не было.
– Пойду, проверю, – спустя какое-то время вызвался Ринчен.
Тхори безразлично хмыкнула и зачем-то снова принялась качать на руках младенца, который и без того молчаливо и равнодушно взирал в потолок пещеры.
– Давай лучше я. – Лхамо протянула руку вверх, и Бяньба, стоявшая рядом, помогла ей подняться. – Мне терять уже нечего.
– Лхамо… – начал было Цэрин.
– Ничего, – упрямо произнесла она. – Я стара и прожила свою жизнь. Я ощущаю дыхание Бардо в своей груди. Уж лучше сгину я, чем ты или кто-то из молодых.
Другие старики, в том числе и Намхабал, одобрительно закивали, но даже и не подумали встать, чтобы пойти с ней. Цэрин скривился.
Лхамо окончательно распрямилась, хрустнув костями, и уверенно сделала шаг к двери, но Цэрин оказался быстрее. А за ним шагнули Дава и Ринчен.
– Цэрин, не ходи! – крикнула ему вслед Лхамо. – Лучше я! Я!
Но тот уже закрыл дверь, оставляя старуху внутри.
Наверху было светло и пусто.
– Выходит, мы и правда просидели в пещере весь лунный день, – подал голос Дава, рассматривая погром.
По дому словно прошел грязевой оползень: мебель перевернута и загажена, посуда сброшена на пол, а деревянную колыбель, что была подвешена к крюку в потолке, сорвали и разодрали на части. Оборванные концы веревок мохрились волокнами, будто их с остервенением драли когтями.
– Кйакпа, что за вонь? – воскликнул Цэрин, прикрывая нос рукавом. – Они тут испражнялись, что ли?
Ринчен молча покачал головой и стал обходить комнату, поднимая уцелевшее.
– Ракшасова шерсть смердит хуже испражнений, – ответил Дава и осторожно шагнул к выходу. – Нужно проверить двор и загон для скота.
– Демоны проклятые! – прошипел Ринчен, споткнувшись о перевернутый котелок.
Одной рукой он оперся на кладку печи, а второй принялся растирать ушибленную ногу. Цэрин хотел было его немного подбодрить, но слова застряли в горле, когда он заметил, как из темного угла за печью на Ринчена взирают два красных, словно искры, глаза.
– Ра… кшас-с-с, – выдохнул он.
– Где?! – тут же отскочил Ринчен и, схватив кочергу, заозирался.
Цэрин пальцем указал в сторону красных точек-искр. Те на миг погасли и снова засияли, будто ракшас моргнул. Ринчен прищурился, всматриваясь в темный угол, а Цэрин подхватил из вороха обломков ножку стола и замахнулся, готовясь отбиваться.
Время шло. Искры моргали в темном углу, но тварь нападать не спешила.
– Да где ракшас-то? – наконец произнес Ринчен.
– Там…
Ринчен шагнул вперед, помахал в углу кочергой и повернулся, качая головой:
– Нет тут никого.
– Но как же? Ты не видишь разве? Голова правда такая странная, уши будто свиные.
– Эх, Цэрин, – вздохнул Ринчен, – зря я тебе столько водки наливал. Теперь тебе мерещится свиноголовый Нанг Лха, хранитель домашнего очага. Или это с перепугу?
Он невесело усмехнулся и повернулся спиной к печи, а позади него колыхнулась тьма, красные точки будто стали на шаг ближе, а за плечом и впрямь проявились очертания свиной головы.
– Кйакпа! – тихо ругнулся сквозь зубы Цэрин.
«Мало мне голосов в голове, теперь еще и это?»
– От очага мало что осталось, – продолжил тем временем Ринчен. – Придется печь перекладывать. Надеюсь, наш лха не устанет ждать и не уйдет искать себе новый дом. Эти духи, говорят, страх какие ревнивые да капризные…
Так, вздыхая и причитая, поднимая уцелевшую утварь и ногой сдвигая обломки, Ринчен добрался до дальней стены и неожиданно приложился губами к трубке, что торчала на уровне головы. Округлив щеки, он с натугой дунул внутрь, но никакого звука в ответ не раздалось. Зато Цэрин почувствовал легкую вибрацию, что щекоткой прокатилась по груди.
– Что ты делаешь?
– Этот дунгчен вторым концом ведет в пещеру, – пояснил Ринчен. – Я подал условный сигнал людям, что наверху безопасно.
– Но мы же еще не проверили двор!
Цэрин встревоженно оглянулся на дверь, из которой недавно вышел Дава.
– Да что там проверять? Все одно – нет тут ракшасов. Эти твари хоть и свирепы, но, слава тэнгри, мозгов у них – что у глиняного горшка. Никогда они не задерживаются там, где нечем поживи…
В этот момент со двора раздался истошный вопль. Цэрин и Ринчен бросились на улицу и едва не упали, поскользнувшись на ошметках чьих-то кишок на каменном крыльце.
– Дава? – крикнул Ринчен.
Цэрин видел, как часто бьется вена на его виске и мелко подрагивают руки, сжимающие кочергу. В следующий миг Ринчен отбросил свое оружие и схватил валяющиеся у крыльца вилы. Там же они обнаружили и разодранную пополам козу. Но Давы видно не было.
– Э-эй, Дава?! – снова позвал Ринчен. – Ох, благие тэнгри, не оставьте.
Переглянувшись, они с Цэрином двинулись к углу дома по следам Давы, четко выделяющимся на земле, освещенной лучами рассвета. Ринчен выставил вперед вилы, а Цэрин в одной руке сжимал ножку стола, другую сунул в карман и крутил в пальцах свой талисман, но беспокойство с каждым шагом только нарастало.
В загоне животных не было – Цэрин понадеялся, что их угнали на выпас, а не сожрали или разодрали, как несчастную козу у порога дома. Но и курицы, обычно с деловым видом снующие по заднему двору то там, то здесь, отсутствовали… Попрятались? Дверь, ведущая в зимник для скотины, висела на одной петле и пронзительно скрипнула, покачнувшись на ветру.
– Дава? – Ринчен сглотнул и оглянулся на Цэрина. – Дава, ты там?
Потянувшись вилами, он толкнул створку, и дверь распахнулась, открывая небольшое пространство с плетеными перегородками в половину человеческого роста. Оно хорошо просматривалось от входа – внутри никого не было. Так что Ринчен с облегчением выдохнул и первым вошел в зимник.
– Слава тэнгри, тут никого. Но где же Дава?
– Мне казалось, что крик раздался отсюда. – Цэрин стоял снаружи и продолжал тревожно осматриваться.
– Ну здесь ракшасы тоже явно побывали, судя по смраду и выбитой двери. – Ринчен нервно тряхнул головой и зачем-то потыкал вилами в тюк соломы справа от двери. Затем провел рукой по волосам, словно стряхивая что-то капнувшее с потолка. – Да что за?..
Ринчен уставился на свои пальцы, а затем медленно перевел взгляд наверх и заорал от ужаса: