– Астролога, точно! Значит, если мы собьемся с пути и заплутаем, я смогу отыскать дорогу по звездам. Куда мы, кстати, направляемся?
Но Джэу покачала головой, не давая сбить себя с мысли:
– А как же Рэннё, Лобсанг? – вспомнила она еще один весомый аргумент: – Что подумает твой брат, когда вернется в гомпа и обнаружит твое отсутствие?
– Я оставил ему свиток, где все объяснил.
– Ты… что сделал? – Джэу на ходу схватилась за голову. – Написал ему, что ушел за мной?
– Нет, конечно! – возмутился Лобсанг. – Я бы не стал так подставляться. Я написал, что ушел с другом, и что за мной есть кому присмотреть… Что? – воскликнул он в ответ на скептический взгляд Джэу.
– А напомни мне, Ло, сколько друзей у тебя было в гомпа?
Тропу перед путниками неожиданно пересекло стадо горных коз, что позволило Лобсангу вновь уйти от ответа. Грациозные, словно серны, они ловко перепрыгивали с одного камня на другой, взбирались по склону и быстро скрывались из виду. Лаосцы с тоской проводили животных взглядами, но никто не проронил ни слова, хоть наверняка их желудки не были с этим согласны. Но обсуждать тут было нечего – охотиться в скованном виде невозможно, а никто из двух тхибатцев не стал бы убивать живое существо.
– Гань! – емкое лаоское ругательство огласило ущелье, по которому пробирались путники.
Все разом обернулись, а в следующий миг бросились к Вэю, который с трудом удерживал бессознательного Фанга, не давая тому упасть на каменистую тропу с высоты своего роста.
Ким и Чжиган помогли уложить Фанга. Из-за короткой цепи Вэю пришлось осесть рядом.
– У него жар, – озвучил он, убирая руку со лба друга.
Джэу про себя помянула неблагих тэнгри. Одно дело вести людей через горы, другое – тащить нелегкую ношу, считай, обузу. А в пути и без того много опасностей.
«Тропа будет все круче забирать вверх, да еще и реку переходить».
– Если свернем в сторону Снежного Льва, – подал голос Лобсанг, перекрывая обеспокоенные шепотки, – то вскоре доберемся до одной из деревенек.
– Ло… – одернула его Джэу.
– Я точно знаю, я хорошо изучал карты.
– Не сомневаюсь, – кивнула она. – Но ты забываешь законы. Чужакам помогать не станут.
– Но мы-то с тобой – не чужаки. К тому же я монах. Мне не откажут. Попросим еды, воды и сушеных трав. Заварим чай для Фанга. А если повезет, переждем пару лунных дней под крышей, придумаем как снять оковы…
Джэу скептически усмехнулась. Еще свежа была в памяти «доброта» деревенских жителей, по чьей милости она осталась без матери и без дома. Но не успела она ничего возразить, как лаосцы единогласно поддержали Лобсанга. Пришлось свернуть с намеченного пути.
Вскоре и правда показалась горная деревенька. Но чем ближе они подходили, тем явственней ощущался витающий дух беды. Джэу знала, как устроена жизнь в деревнях, но подобная разруха не была обычным делом: под ноги то и дело попадалась разбитая утварь, одежда, молитвенные барабаны… У домов были выбиты двери и оконные ставни, а на светлых глиняных стенах виднелись бурые мазки или четкие отпечатки ладоней с длинными когтями.
– Что тут произошло? – Ю обратился к Джэу.
Но ответил за нее Лобсанг:
– Ракшасы. Совсем недавно. Значит…
– Значит, скоро прибудут монахи из гомпа, – зло перебила его Джэу.
– Я собирался сказать, что стоит быть осторожнее, вдруг ракшасы еще где-то рядом. Но и ты права. Сыны дракона придут отмаливать деревню и осматривать окрестности, если местные успели сообщить о беде.
– Не нужно было сюда идти.
Словно в ответ на эти слова Фанг громко застонал, и Джэу удержала на языке рвущееся ругательство.
«Не время цепляться к Лобсангу. Тем более он вовсе не виноват в своей юной наивности».
Торопливо обогнув крайние дома в селении, они ступили на широкую улицу, вдоль которой тянулся каменный желоб. По ней с сосредоточенным видом сновали хохлатые курицы, а в нескольких шагах впереди негромко переговаривались две девицы – одна держала в руках метлу, а вторая сидела на приступке у дома и слегка покачивалась, закрыв руками лицо.
– Светлого утра! – выступил вперед Лобсанг. – Не подскажете ли, где живет гарпен этого селения?
– Пассанг, чужаки! – вскрикнула девушка с метлой и метнулась прочь, добавив издалека: – Зови мужей!
Сидящая бессмысленно уставилась на Лобсанга, словно витала где-то далеко и с трудом возвращалась в реальность.
– Мир вашему дому! – Лобсанг на этот раз еще и поклонился.
Но это не помогло настроить местную жительницу на мирный лад, и она внезапно громко заверещала:
– Чунта, Цзяньян, Да…
На последнем слове ее лицо исказилось, и она снова уткнулась в ладони и тихонько завыла.
– Болезная что ли? – пробормотал Ю за спиной у Джэу, но она не успела истолковать столь странное поведение. Из внутреннего двора выбежали двое мужчин, оба вооруженные вилами.
– Пассанг, что слу?.. – начал один из них, и осекся, заметив лаосцев. Беспокойство сразу исчезло с его лица, уступив место мрачной настороженности. Он подобрался, переглянулся со своим земляком и демонстративно переложил вилы из одной руки в другую:
– Непохоже, что вы из гомпа.
– Добра и процветания вашей деревне, – в третий раз начал Лобсанг, внешне никак не реагируя на столь неприкрытую агрессию.
– И тебе не хворать, кушог монах, – буркнул мужик, чуть шепелявя из-за отсутствия двух передних зубов. – А это кто с тобой? Лаосцы? Почему скованы?
– Это долгая история, – неопределенно повел плечами Лобсанг, а Джэу за его спиной раздраженно закатила глаза. – Но мы мирные путники, хотим купить еды в дальнюю дорогу и показать нашего друга лекарю, коли есть такой среди вас.
Мужчина кивнул и немного расслабился. Впрочем, слова его не стали при этом дружелюбнее.
– Нам проблем не нужно. Уходите, – отрезал он грубо.
– Видят благие тэнгри, мы не принесем в ваши дома беды́, – снова попытался Лобсанг.
– Воды можешь набрать в колодце на площади, он общий. Но только ты сам, кушог монах, или тхибатка, что носит маску. А чужаки пусть идут прочь из деревни.
– Но с нами больной.
– Вот именно, что больной, – вставил второй из тех, кого позвала Пассанг, более щуплого телосложения и чуть пониже ростом. – Я сам лекарь, и не собираюсь рисковать, осматривая лаосца. Кто знает, какую хворь вы нам еще принесли.
Тем временем из дома поспешно вышел третий тхибатец из деревенских. Если те, с кем пытался договориться Лобсанг, выглядели похожими, словно родственники, то этот явно не приходился им родней. Хоть волосы его были седыми, но стариком его никто не посмел бы назвать. Рослый и широкоплечий, он молча прислонился спиной к стене дома и стал прислушиваться к разговору.
«Если б не его длинные белые косы, то вылитый Рэннё», – промелькнула мысль у Джэу. – «Странный он какой-то».
– Верно! Мой брат Цзяньян дело говорит! – подхватил беззубый мужчина, стискивая вилы. – Да и еды продавать чужакам никто из наших не станет.
Цзяньян кивнул, подтверждая, и добавил:
– Мы бы и разговаривать не стали, если б не монах. Так что не гневите людей, уходите.
Глава 20. Цэрин
Забойщики скота – одни из самых одиноких людей в Тхибате. По доброй ли воле они выбирают свое нечистое ремесло или перенимают его от родителей, но означает это провести остаток жизни изгоем на выселках.
С другой стороны, несмотря на уединенность существования, забойщики чаще прочих тхибатцев едят мясо. За свою работу они получают в оплату ноги, голову и требуху от скотины. А те умельцы, что могут заваливать животных на спину перед умерщвлением, успевают даже вычерпать или сцедить кровь.
Цэрин видел, что пришлые уходить явно не хотели. В их взглядах читалась надежда, хоть и выглядели они измученно и странно: некоторые в цепях, один стоял на ногах только за счет поддержки с двух сторон, другой хоть и не был скован и храбрился, но казался болезненно бледным, хотя лаосцы в целом довольно светлокожи. Был с ними и монах, совсем еще юный, возможно, даже послушник, но шафрановый цвет его кашаи сам по себе уже вызывал в душе Цэрина неприязнь. Тхибатка в маске на пол лица была самой непонятной из всех. Но смотрела она прямо, уверенно и даже… зло.
Цэрин находился в доме Пассанг, когда пришли чужаки, помогал готовить тело Давы к похоронному обряду. Заслышав окрик Пассанг, он наспех обтер руки тряпицей, поспешил на улицу и успел застать только окончание разговора между Чунтой, Цзяньяном и молодым монахом. Больше никто из пришлых в переговоры вступить не пытался.
Впрочем, ничего нового Цэрин не услышал – когда-то и его самого встретили так же, с недоверием и опаской. Правда накормили и дали перевести дух, но этим бледнолицым лаосцам такого ожидать не стоит.
«И если бы не Пхубу тогда…»
Мысль о друге отрезвила, и Цэрин шагнул вперед, как раз когда плечи молодого монаха поникли, и он начал разворачиваться с горестным видом.
– Подожди, Чунта. Путники могут пойти со мной. – Он кивнул монаху: – Уж чай и цампа у нас найдется, не обеднеем.
В ответ на его слова монах расцвел благодарной улыбкой, а девушка в маске, наоборот, пронзила подозрительным взглядом.
Цзяньян возмущенно охнул:
– Не положено.
– А бросать людей в беде положено? – развернулся к нему Цэрин.
Чунта же удрученно покачал головой:
– Мало нам напастей что ли? Только накличешь еще несчастья.
Но Цэрин поджал губы и ничего не ответил. Без толку тратить слова, если сердца людские зачерствели и озлобились. Только махнул рукой пришлым:
– Идите за мной.
– Да пошлют тебе удачу и процветание благие тэнгри, – поклонился монах и зашагал рядом с ним.
Следом двинулись и остальные, позвякивая цепями. Тхибатка в маске поднырнула под руку единственного нескованног