– Ким, сколько можно… – принялся упрекать его Ю, загораживая собой Мэйлинь.
Между лаосцами завязался спор. Рэннё пытался влезть со своими советами, но Ким слишком распалился. Да и Лобсанг переметнулся на сторону Кима, принявшись описывать трудности скалистой тропы.
Джэу понимала, что Лобсанг всеми силами старается отвернуть брата от пути в Пхаяти. Ведь выбранное Рэннё направление было удобнее всего как раз для этой цели, а не для путников. Пока они спорили, а Джэу решала, стоит ли ей высказать свое мнение, рядом зазвучал совсем другой разговор. Она прислушалась к Лхамо:
– Цэрин, но вдруг то, что сказал мальчишка – правда? А ты ведь из пещер близ Икхо вышел. Говоришь ты иначе. Порой ведешь себя странно. Многих обычаев наших не знаешь, хоть и тхибатец.
– Все дело в памяти, что скрыта от меня.
– Так и я про то, Цэрин. Ты даже ругаешься неправильно! Кйакпа, да? Да так еще дед мой ругался. – Она скептически хмыкнула. – Может ты не помнишь ничего оттого, что все проспал? Где-то под каменной плитой… в основании монастыря.
Джэу украдкой кинула взгляд на Цэрина, не сдержав удивление.
«Быть того не может. Старуха явно выжила из ума. Хиён никогда не говорила мне, что из-под краеугольной плиты можно выбраться живым».
Отвлекшись, Джэу упустила момент, когда лаосцы приняли решение сократить путь через ущелье, которое Рэннё упорно называл Долиной смерти. Путники вернулись назад к небольшой развилке, свернув в другую сторону, и постепенно тропа пошла под уклон. Скалы же, наоборот, с каждым шагом поднимались все выше и выше, а угрюмо-грозовой цвет каменной породы – на несколько тонов темнее, чем прежде – навевал уныние. Наконец спуск прекратился, и перед путниками предстало узкое пространство, которое тянулось вперед так далеко, что серые скалы на горизонте сливались с тенями, падавшими от стен по бокам.
Рэннё снова обошел всех, возглавив строй, и обратился к нервничающим людям:
– Первым пойду, чтобы путь проверить. – Он говорил спокойно. На лице не было следов обиды или уязвленной гордости, хотя его совет не так давно отвергли. – Важно смотреть под ноги и ни в коем случае не сходить с тропы. Прислушайтесь!
– Почему не сходить? – подбоченясь, поинтересовался Ким. – Змеи? Или по религиозным соображениям – чтоб не оскорбить каких-то ваших местных духов?
– Поверь, ты не захочешь испытать на себе действие каменных зеркал.
Рэннё отвернулся и зашагал по дну ущелья, а в спину ему прилетел вопрос от Лобсанга:
– Что еще за каменные зеркала?
– Увидишь, брат.
И они пошли, ступая за ним след в след. Джэу шла третьей – сразу за братьями, раздумывая над тем, что Реннё довольно ловко и незаметно поменял строй и теперь Лобсанг плелся не в конце вереницы путников, а был в такой доступности, что Рэннё мог с полуразворота схватить его.
«И не дать сойти с тропы? Закинуть на закорки и умчаться в сторону Пхаяти? Надо бы за ними приглядывать. И лучше бы Цэрин тоже…»
Тут она поняла, что Цэрин-то напротив, оказался по другую сторону строя – замыкающим. Она покосилась на широкую спину Рэннё, отмечая четко очерченный рельеф тугих натренированных годами мышц. Его шафрановая кашая, перекинутая наискось только через одно плечо, открывала взгляду и знак ордена – морду дракона, такую же широкую и опасную, как сам Рэннё.
«То ли новоявленного недруга от себя подальше решил держать, то ли все же есть тут какая-то опасность, и Цэрин, как сильный мужчина, должен будет прикрыть нам спины. Правда, не уверена, что Цэрин хоть что-то подозревает. Рэннё сам, словно тигр, говорит одно, а что на уме – только тэнгри ведают, может, и не благие вовсе».
Не прошло и пиалы, как Джэу в полной мере поняла, что имел в виду Рэннё, называя это место коварным и гиблым. Крутые стены скрадывали и солнечный свет, и будто сам воздух. В груди ныло. А стоило одному из группы надсадно закашляться, как эхо подхватило звук и разнесло его по сторонам, усилив и превратив в страшное хриплое карканье.
«Как все это странно. Я не помню ничего подобного в тот раз, когда Хиён вела меня этим путем, направляясь в Икхо. Правда, мне было двенадцать… может на детей это место воздействует иначе? Но и с Хиён все было в порядке. Хотя, что ей сделается…»
То там, то здесь по ходу пути и по бокам от тропы лежали скелеты животных, а иногда и людей, но запаха гниения не чувствовалось. Если это стервятники так чисто обглодали кости, то непонятно, почему они тогда не кружили в небе над ущельем.
– Теперь ясно, почему это дивное местечко называется Долиной смерти, – проворчал Лобсанг. – Так и хочется тут сдохнуть.
– Мне даже дышать тяжело, – с надрывом всхлипнула Сюин.
Джэу обернулась на лаосцев.
– А у меня голова кружится, – простонала Мэйлинь.
Ю, шедший перед ней, сильнее стиснул ее ладонь, но ничего не произнес, тем и обеспокоив жену:
– Милый, а ты как? Держишься?
– Да что ему будет, муженьку твоему, – буркнул Ким, тяжело дыша ей в спину. – Сама, главное, не грохнись в обморок, я тебя тащить на себе не собираюсь.
«А толстяку-то тоже поплохело, хоть и пытается это скрыть за грубостью. Да и Ю явно не лучше – даже не осадил Кима».
Джэу украдкой бросила взгляд на Лхамо и Цэрина. Последний замыкал их цепочку и внимательно следил за старухой, шедшей перед ним. Но та упрямо шагала вперед, молча, ни на что не жалуясь, и лишь сжатые губы и побледневшее лицо говорили о том, что и ей приходится нелегко. Сам же Цэрин словно и не замечал странностей, что творились с прочими.
– Первое каменное зеркало! – негромко сообщил Рэннё, но звук его голоса донесся до каждого.
Участок ущелья, к которому они подходили, расширялся с одной стороны. Тропа вильнула, прижимаясь к отвесной скале, а справа показалась широкая площадка, покрытая мелкой серой-бурой пылью, похожей на сажу в печи. Камень по ту сторону ущелья был так гладко стесан, что его глянцевая кобальтовая поверхность блестела, словно настоящее зеркало. Он выгибался внутрь небольшой, но заметной дугой. И Джэу внезапно подумала, что никогда в жизни не видела своего отражения в полный рост.
«А что, если?..»
– Подождите, – донесся сзади голос Чжигана. – Сюин нехорошо.
Джэу снова обернулась и увидела, как лаоска оперлась одной рукой о скалу, и гримаса боли исказила ее лицо. Чжиган поддерживал ее за талию.
– Меня бы кто поддержал, – прохрипел Ким, чуть согнувшись и упершись ладонями в колени.
– Не стоит тут мешкать, – прервал короткую передышку строгий голос Рэннё. – Кто знает цель – да обретет волю, чтобы не свернуть с пути.
«Очередная мудрость от кушога-мудреца», – язвительно подумала Джэу, но не стала ничего говорить вслух. Не время и не место.
– Да-да, идем, я уже в порядке, – пробормотала Сюин, выпрямляясь.
Растянутая цепочка путников двинулась дальше. Они миновали первое «каменное зеркало», а затем еще несколько. Джэу сбилась со счета, все силы уходили на то, чтобы осторожно переставлять ноги и не оступиться. Виски ломило, а в груди разверзлась пустота, поглощающая все светлые мысли и надежды на лучшее будущее.
– Осталось недолго, – сообщил Рэннё.
– Да уж скорее бы, – проныл ему в ответ Лобсанг.
Как раз в тот момент, когда Джэу лениво перекатывала в голове мысли о неминуемой гибели всех их в этой долине, про́клятой тэнгри, сзади раздался протяжный стон, а следом и лаоское ругательство. Джэу, стиснув зубы, повернулась и увидела, что путникам совсем нехорошо. Они все виделись ей словно мухи, увязшие в масляном чае. Мэйлинь буквально висела на Ю, обхватив его за шею свободной рукой. Сзади покачивался из стороны в сторону Ким, бледный, как снег на вершинах гор. Чжиган, шедший за ним, подставил плечо, чтобы тот не упал. Сюин тоже пошатывалась, замерев на месте, словно у нее закружилась голова, а потом она обвела тех, кто стоял рядом, помутневшим взором и вдруг сошла с тропы.
– Сюин, куда ты?.. – первым встрепенулся Вэй, заметив неладное. А Чжиган резко обернулся и потянулся за женой. Одновременно с этим прозвучал резкий окрик Рэннё:
– Стой! Сходить нельзя!
Вэй и Ким тут же ухватили Чжигана за одежду, не давая сдвинуться.
– Но там же Сюин… – Чжиган беспомощно огляделся по сторонам, а затем снова уставился на жену, которая, не разбирая дороги, брела в сторону каменного зеркала, словно то манило ее. В следующий миг он сжал кулаки и нахмурился. – Да что мне ваши монашьи правила! Ей плохо! Сюин, подожди!
Он дернулся, легко сбросив руку Кима, который и сам еле держался на ногах. Вэй все еще цеплялся за рубаху Чжигана, но тот решительно шагнул с тропы, и хлопковая ткань затрещала. Но тут рядом с ним возник Цэрин, рывком вернул Чжигана на тропу, силой удерживая на месте:
– Стой. Я не знаю, в чем дело, но чувствую, что монах говорит правду. – Цэрин метнул мрачный взгляд на Рэннё. – Зови жену обратно, но сам с тропы не сходи.
Чжиган и звал, и рвался вперед. Но Цэрин обхватил его со спины и удерживал на месте. По комплекции они не уступали друг другу, однако Чжиган тщетно бился в стальном захвате Цэрина.
– Сюин, вернись! – воскликнула Мэйлинь, заламывая руки.
– Назад, Сюин, назад! – вторил ей Ю.
Эхо их криков заметалось между скалами, как стая диких гусей-нгангпа, перепуганных хищником. А когда оно стихло, вскрикнула сама Сюин. Замерев напротив каменного зеркала, она согнулась, словно от удара в живот, и закрыла лицо руками.
– Нет, нет! – Ее крики переходили в стоны и обратно, а всю фигуру хрупкой лаоски заметно потряхивало. Темные волосы, растрепавшиеся за время пути, свесились вперед, и все увидели, как те в момент начали терять цвет, пока окончательно не побелели, как у Цэрина.
– Да чтоб вас всех! – рявкнула Лхамо и неожиданно проворно для своих лет бросилась к скрюченной фигурке.
– Кйакпа! – воскликнул Цэрин, и едва не выпустил Чжигана. – Лхамо, куда! А ну вернись!
Но та лишь рукой махнула.
– Не дорос еще меня поучать, – бросила она и, обхватив Сюин за талию, поволокла к остальным. Лаоска едва переставляла одеревеневшие ноги, не особенно помогая. Не дойдя до тропы и пары шагов, она и вовсе отступила, рухнула наземь, выскользнув из старческих рук Лхамо. От удара о землю в воздух взметнулась серо-бурая пыль, что в обилии покрывала поверхность за пределами тропы. А когда она осела, Джэу с ужасом уставилась на лицо Сюин. Прежде миловидное гладкое лицо лаоски прямо на глазах иссекала сетка морщин, которые становились все глубже. Глаза ввалились, а губы иссохли, но приоткрылись, выпуская тихий вздох: