Лаз на крыше был открыт. Когда я ступил внутрь, свет погас. В полной темноте я ничего не видел, но у меня было волчье чутье, которого было достаточно, чтобы выследить врага.
По лестнице я спустился на второй этаж, осторожно ступая. Я чувствовал, что оборотни и единственный человек, аромат которого был мне знаком, находятся на первом этаже. Поэтому стал спускаться ниже. Невероятно, но мое нутро само подсказывало мне, куда идти, как будто я был в этом здании не один раз и видел его сквозь темноту. Видимо потому, что я был сыт, я полностью контролировал обстановку, и мои инстинкты ничто не отвлекало.
Вдруг я услышал лязг замков и понял, что агент пошел на крайние меры. Он выпустил зверей, вероятно, чтобы я отвлекся на них. Через секунду смазанные петли стальных дверей зашелестели, и звери вышли из клеток. Рыча, гвардия оборотней понеслись в мою сторону. Вместо того, чтобы бежать, я спустился на первый этаж и встал в начале коридора на все четыре лапы. Неожиданно зажегся свет, и я увидел, как пять человеко-волков несутся в мой сторону. Видимо, агент решил записать бойню на видео, поэтому включил свет.
Я обнажил свои клыки и зарычал, смотря прямо на врагов. Это были тощие оборотни, которые, видимо, долго не ели, и которых я мог порвать за одну секунду. Но я решил их приручить. Костлявые, с желтой кожей и скомканной шерстью, оборотни ничего, кроме жалости не вызывали. Они заскулили и прижались к бетонному полу.
Нутро подсказало мне, что они хотят пройти дальше. Я им был не нужен. Они жаждали крови, но не моей. Я рыкнул и уступил им дорогу. Тогда они лязгнули зубами в благодарность и поспешили наверх, к убитым агентам, чтобы насладиться трапезой. Правда, самое вкусное я уже съел.
Коридор был свободен, и я проследовал дальше. В конце коридора находились секции из двенадцати камер со стальными пуленепробиваемыми дверьми. Пять камер были открыты, в них находились оборотни, которые сейчас на крыше рвали плоть агентов ФБР.
Я почуял, что в одной из двух последних камер притаился последний агент. Я подошел и встал на задние лапы, чтобы посмотреть в небольшое смотровое окошко. Напротив двери стоял Куксакер, чертов Куксакер, которого я застрелил сегодня ночью!
Он смотрел на меня исподлобья, в руке у него был планшет, видимо с помощью него он управлял системой логова.
Я постучал правой передней лапой по двери, оставляя кровавые следы на стекле.
– Ну здравствуй, Куксакер, – сказал я.
Сукин сын вздрогнул и с любопытством посмотрел на меня. Видно было, что он удивился тому факту, что я умею говорить. Куксакер сделал несколько пассов по планшету, и я динамиках раздался его голос:
– Я включил микрофоны. Мне показалось, или ты что-то сказал, Джерри?!
Камера была звуконепроницаемой, поэтому мое приветствие Куксакер не услышал, а только увидел шевеление моей пасти. Поэтому он включил микрофоны, чтобы через планшет слышать мой голос.
– Тебе не показалось! Я умею разговаривать. А теперь объясни мне, что здесь происходит, черт возьми! И какого хрена ты стоишь тут живой, я же тебя застрелил сегодня, – сказал я.
Мое дыхание застелило стекло пеленой. Куксакер был виден в легкой дымке. Я провел лапой и стало еще хуже: кровь агентов размазалась по стеклу.
– Ты убил моего брата-близнеца. Он был оборотнем, а я нет. Если честно, я удивлен, как ты смог… Я не соврал, когда говорил тебе там, в твоем доме, что оборотни не могут контролировать зверя. Ты уникальный… Наверно только ты и этот ублюдок двенадцатилетний сын брата Кривочлена… – Куксакер осекся.
– Кривочлена? Ты его тоже так называешь? – перебил я. Времени было мало, оно работало против меня, но я не удержался – и ввернул шутку про Кривочлена.
– Да, Кривочлена. В общем, мы можем договориться. С учетом новых вводных, мы можем все-таки контролировать оборотней. Твоя кровь. Мы ее изучим и… – сказал Куксакер, но я не дал ему договорить.
– То есть ты на полном серьезе предлагаешь мне поменяться с тобой местами? Я сяду в клетку, а ты будешь на свободе проводить надо мной опыты? – спросил я.
– Джерри, у тебя нет выбора. Ты пойми, даже если ты вырежешь из свой задницы маячок, мы все равно найдем тебя, тебе уже не скрыться. К тому же ну что такое оборотень против ФБР? Одна серебряная пуля в твою голову – и ты труп. Не сдашься живым, так сгодишься нам и мертвым. Но мы можем прямо здесь и сейчас с тобой договориться. Ты получишь лучшее питание. Хочешь плохих убивать? Будем тебе убийц и насильников поставлять, предварительно выдержав их на диете из мяса и овощей. Ты только скажи… – умолял Куксакер.
Но мы оба знали, что дальше будет. Я не сдамся. И больше живым в клетку не войду.
– Один вопрос, – сказал я, глядя на Куксакера, – что там с бессмертием? Говорят, оборотни бессмертны. Именно поэтому элита заражается? Чтобы жить и править вечно? – спросил я.
– Откуда ты узнал? Впрочем, не важно. Можешь не говорить, я все равно это выясню. Да ты, прав. Но скорее речь не о вечной жизни, а об избавлении от болезней, мы пока не можем знать наверняка, вечная жизнь у оборотня или нет. Превращение в зверя – это побочка, от которой не удалось избавиться. Мой брат был смертельно болен раком, поэтому год назад ему ввели через разрез на руке слюну оборотня, – сказал Куксакер.
– Понятно. И теперь вы ищите элексир, который поможет контролировать зверя? Ведь богачам так не хочется по ночам сидеть в клетках! – засмеялся я.
– Действительно, кому захочется, – Куксакер хмыкнул и вытер рукавом соплю со своего большого носа.
Высокий и тощий, с короткими волосами, 27-летний Куксакер выглядел жалко. Мне захотелось плюнуть ему в рожу и растереть снюну по его физиономии.
– Где мальчишка, вы его уже выследили? И еще один вопрос. Вернее пожелание. Твоих хлопцев я уже перебил там, в управлении, всех до единого. В здании остались журналисты и полицейские. Не дай бог с ними что-то случится, и я расскажу про этот правительственный заговор всему миру… Мне поверят, как видишь, я смогу давать интервью в своем волчьем обличье… – предупредил я, принюхиваясь.
– Из нашей группы агентов остался только я один. Ты всех уничтожил. Так что можешь не беспокоится, в ближайшие полчаса здесь никого не будет. Журналистов и твоих коллег мы не тронем, просто группа зачистки проколет их спецсредством, и они забудут этот день как страшный сон. Никакой трансляции не было, мы ее заблокировали. Я вижу, что ты принял решение уйти, что же, не буду тебя останавливать – да и не могу это сделать. Думаю, мы еще встретимся, – сказал Куксакер, – скажи, Джерри, позапрошлой ночью ты нас обманул?
– Да, я вырезал из задницы передатчик и завернул его в фольгу. Потом утром вставил маячок в новый разрез. Рана затянулась, а вам я скормил свою версию… Вы поверили. Меня сейчас интересует сын брата Кривочлена. Вы напали на его след? – спросил я.
– Мы его еще не поймали, но ищем. Ты же не думаешь, что я тебе сейчас все расскажу? – сказал Куксакер.
– Конечно, не думаю. Но попытка не пытка. Получается, теперь мы по разную сторону дороги? Теперь человек волку волк… – сказал я, глядя на Куксакера сквозь размазанную кровь. Агент стоял неподвижно. Казалось, он хотел, чтобы я ушел.
– Пойми, Джерри, ты просто пешка в этой игре. После того, как ты выйдешь за дверь, я не смогу тебя защитить. Я тебя не останавливаю, просто описываю ситуацию. Правительство США это так просто не оставит. Тебя поймают или убьют – как я уже сказал, мертвый ты тоже будешь нам полезен, – Куксакер замолчал. Было видно, что он врет.
Я опустился на четыре лапы и пошел прочь, помахивая пушистым хвостом. Моя гвардия оборотней, которой я дал сегодня пропитание, ждала меня наверху, чтобы пойти за мной. Подходя к лестнице, я оглянулся: зелено-желтый тусклый и мрачный коридор как будто специально сделан для съемок фильма ужасов. Мрак, но зато атмосферно. Что же Куксакер, война так война!
Глава 26. Шесть оборотней
Я решил перебраться с пятеркой оборотней, которые признали меня за вожака, в заповедник Берд. Он расположен в 80 милях к северу от Бостона. Это место послужит приютом на некоторое время, пока мы будем искать убежище понадежнее. Заповедник окружен мелкими и крупными озерами, рядом текут реки Спикет и Мерримак. Вода даст нам возможность, во-первых, затереть следы, а во-вторых, при опасности надежно укрыться – и ни одна собака нас не учует.
Но сначала я достал из оборотней жучки. Маячки зашивали в то место, в которое колят уколы, а именно в верхнюю часть ягодицы. Сначала я вспорол задницу себе и вытащил маячок, чтобы показать оборотням, что это не больно. Затем проделал эту же процедуру с другими членами стаи. Они не сопротивлялись и полностью доверились мне. Когда дело было сделано, раны быстро затянулись, и мы отправили в путь.
Я решил запутать следы и повел свою гвардию оборотней сначала на северо-запад. Там мы пересекли реку Мерримак, прошли по воде на север пять миль и проследовали в заповедник. Я надеялся в случае, если за нами пустят собак, сбить охотников со следа.
Оборотни были послушны и по одному зову шли за мной, свободно дыша и наслаждаясь запахами ночи. Поведение стаи оборотней напоминает поведение стаи волков и собак. Они понимали меня с полунамека и радостно следовали след в след, создавая цепочку, которая при необходимости могла превратиться в ударный кулак и разорвать врага на куски.
Добравшись до заповедника, я выбрал чащу понадежней у озерца. Светила луна, шелестели листья, и мы мирно заснули в теплой траве.
***
– Мужик, мужик, что тут происходит? Какого хера? – рано утром – солнце только взошло – меня растолкал один из проснувшихся оборотней.
Это был худощавый мужчина среднего роста лет сорока. Он был весь в крови, как собственно я и лежащие в обнимку четыре других тела.
– Нас что ли накачали и заставили долбить друг друга в задницы? – спросил он в ужасе, протирая лицо.
В другой момент я бы рассмеялся, но не сейчас. Сегодня я не хотел шутить, так как ФБР скорее всего рыскало в округе.