остранстве, которое отвели ему люди из «Жизни После». Это означало, что после некоторых попыток и экспериментов он научился ходить и говорить. Ему даже было с кем поболтать, вернее, нашлись те, кто хотел с ним пообщаться, – здесь, на складе «Жизни После», был не только старик-пьяница, но и другие. Десятки других, может, гораздо больше. Он обнаружил, однако, что у всех у них есть нечто общее. Ни у кого из них не было умений или опыта, которые ценятся на рынке, поэтому никто не спешил выкупить их контракты.
Конечно, несколько запросов было. Престарелый мужчина, все еще органический, послал своего двойника в виртуальное пространство склада «Жизни После» на поиски «лакея». Оказалось, что он имеет в виду слугу, который с помощью своих устройств мог бы – помимо других обязанностей – купать, кормить и переодевать хозяина, потому что сам хозяин ничего этого делать самостоятельно уже не мог; очень скоро выяснилось, что по своему темпераменту Орбис Макклюн не годится для такой работы. Побывала здесь и женщина, которая так и не сформулировала, что ей нужно, но, бросив быстрый взгляд на Орбиса, выпалила: «Не он» – и ушла.
Посетитель, сказавший, что представляет мистера Сантос-Смита, не казался перспективным. И не потрудился рассказать, кто такой мистер Сантос-Смит. Он презрительно осмотрел пустую комнату – все, что сумел сгенерировать для себя Орбис: живущим за счет «Жизни После» не позволялась расточительность, – и быстро задал несколько вопросов. Умеет ли Орбис пилотировать космический корабль? Может ли управлять устройством, проникающим в черные дыры? Есть ли у него вообще какие-нибудь технические знания и навыки? Поскольку ответ на все вопросы был «нет», посетитель захлопнул маленький черный кейс и ушел, не добавив ни слова.
Поэтому Макклюн удивился, когда немного времени спустя появился сам мистер Сантос-Смит. Худой, мрачный, неопределенного возраста, он сказал:
– Зовите меня Вэн. У меня есть к вам один вопрос. Что вы думаете о хичи?
Для Орбиса это было словно откровение. Уже очень давно никто не побуждал его говорить на эту тему. Он набрал побольше воздуха.
– Хичи, – сказал он, – худшее, что когда-либо случалось с человечеством. Они должны вечно гореть в аду. Я ненавижу их! Хочу, чтобы все они сдохли, чтобы…
Вэн поднял руку.
– Достаточно, – сказал он. – Вы приняты.
Орбис нахмурился.
– И что я должен буду делать?
– Поможете мне вернуть то, что они у меня украли. Но, – добавил он, поднося палец к подушечке на поясе, – мы ведь не хотим зря тратить энергию? Поэтому, если вы не возражаете, я вас на время выключу. Если возражаете, тоже.
12. Отцовство
Да, новости с Земли оказались ужасны: десятки миллионов погибших, уничтоженные огромные города. Это не укладывалось у Стэна и Эстреллы в голове. Эстрелла плакала. Стэн молча, ошеломленно смотрел на экран. Очень долго они не могли говорить о случившемся, потом говорили часами. Снова и снова. Находили новые возможности выразить свой гнев, ужас и горе.
Когда Эстрелла уснула, Стэн вспомнил другую совершенно неожиданную новость, которую узнал от нее.
Даже потрясенного сообщениями с Земли Стэна эта новость ошеломила. То, что он узнал, все меняло. Он привык к приятным регулярным занятиям любовью, как привыкают к другим повседневным видам деятельности, но мысль об отцовстве ему и в голову не приходила. («Боже, Эстрелла, неужели ты не делала инъекции?» – «О каких инъекциях ты говоришь, Стэн? На случай, если ты этого не знаешь, девственницам противозачаточные инъекции не нужны. А я была девственницей, помнишь? Ну, во всяком случае, почти до самого старта».)
То, что беременность Эстреллы – лишь возможность, не улучшало положение, а ухудшало. Стэн не мог понять, велика ли эта возможность, и это мучило больше всего. Если понадобится, он справится с предстоящим отцовством. С бездетностью тоже – с легкостью. Но неопределенность нестерпима.
Эстрелла не могла ему помочь.
– Конечно, существуют пробы на беременность, Стэн. Даже не нужно проводить тест. Если ты сексуально активна, всякий раз, как ты отправляешься в туалет, он проверяет твою мочу. У тебя есть с собой такой туалет, Стэн? Нет? Какая жалость!
Стэн обнаружил соломинку, за которую мог ухватиться.
– Но ведь хичи должны уметь определять беременность, верно?
Она бросила на него бесконечно терпеливый взгляд, скрывавший крайнее раздражение.
– Ты как будто забыл, Стэн, что хичи – совсем другой вид.
Он настаивал на своем:
– А как же доктор фон Психоаналитик? Он должен это уметь.
– Он даже не органическое существо, Стэн. – Но, немного подумав, Эстрелла неохотно добавила: – Думаю, спросить не помешает. Я позвоню в этот… ну, Институт.
Вернувшись от экранов, она сказала:
– Они велят прийти к ним. Доктор фон Психоаналитик будет нас там ждать.
Стэн не обрадовался. Он даже не сказал:
– Я тебе говорил, – потому что, пока ее не было, все думал о том, другом открытии, которое сделал при помощи машины снов: Эстрелла считает его скверным любовником.
Но как она может судить? Кроме Стэна, она занималась этим только с тем ублюдком с Врат – как же его звали? – Монтефиоре. Толстый, громогласный и неряшливый. Неужели Эстрелла считает, что он как любовник лучше?
Он так глубоко погрузился в эти мучительные мысли, что едва расслышал, как Эстрелла зовет его от входа. Когда он подошел, она с любопытством посмотрела на него:
– С тобой все в порядке?
Он мрачно пожал плечами.
– Конечно. Пойдем!
По пути в то место, которое они договорились называть Институтом, как бы ни называли его сами хичи, Стэн не забыл свои мрачные мысли, но отвлекся от них.
Добраться в Институт оказалось нетрудно. Когда их навещал Достигающий, он приходил пешком, но Достигающий был не в себе. Соль объяснила им более быстрый и легкий способ. Один из жужжащих трехколесных экипажей провез их километр или два под землей, а по пандусу они поднялись в длинную анфиладу помещений, обставленных примерно так же, как космический корабль, на котором они сюда прилетели. Множество насестов, экранов и столов, но ничего такого, что напоминало бы больницу – по крайней мере, больницу в представлении Стэна и Эстреллы. Помещения низкие, без окон, но приятно освещены. Свечение исходило от стен. Здесь было пятнадцать-двадцать хичи, они приходили и уходили, разговаривали, ели, грызли небольшие, похожие на грибы предметы, которые брали из полированных серебряных чаш, работали у экранов или просто дремали.
Среди них был человек.
Он разговаривал с женщиной-хичи, в которой Стэн узнал Соль, но, когда Стэн и Эстрелла появились, посмотрел на них с искренней радостью.
– Дорогие друзья, – воскликнул Зигфрид фон Психоаналитик, идя им навстречу, но, конечно, не протягивая руку – как можно пожать руку виртуальному образу? – но все же приветствуя их, – обещаю, это не займет много времени. Эстрелла, вы пойдете с Несущей, – он указал на пожилую хичи, стоявшую рядом. – Я присоединюсь к вам через мгновение.
Эстрелла вздохнула, подставила Стэну лицо для поцелуя и послушно ушла с Несущей. Стэн смотрел ей вслед, а Зигфрид фон Психоаналитик добавил:
– Если хочешь, можешь пойти с ней, Стэн, но в этом нет необходимости. Ничего серьезного не произойдет, мне лишь придется задать несколько вопросов. Соль, – женщина-хичи все это время молча стояла рядом, – сможет предоставить тебе все необходимое. Есть хочешь?
Стэн покачал головой.
– Нет, спасибо. Хватит с меня этой чудной пищи хичи.
Фон Психоаналитик уже отворачивался от него, но остановился.
– Это проблема, Стэн? Послушай, сейчас мне действительно нужно туда, но мы поговорим об этом, когда я вернусь. А тем временем к твоим услугам Соль.
Которая, разумеется, сразу и очень успешно взялась за дело. Подвела Стэна к насесту, между остриями которого кто-то уже положил подушку, подняла перед насестом стол, поставила на него серебряную чашу с чем-то похожим на кусочки плесени, которая иногда вырастает на канализационных трубах в Стамбуле.
– Не могу предложить иных собеседников, кроме себя, – сказала Соль, – потому что никто из присутствующих не говорит на вашем языке, хотя некоторые, несомненно, захотят пообщаться и попросят меня переводить. А пока, – она кивком указала на чашу, – попробуй.
Стэн снова поглядел на куски плесени и покачал головой.
– Пожалуй, нет.
– Никакого вреда не будет, – заверила она. – Я уже обсудила это с доктором Зигфридом фон Психоаналитиком, он проделал необходимые тесты. – Тут она заметила почтительно приближающихся хичи. – Ага. Они хотят выразить свое сочувствие в связи с ужасной трагедией, происшедшей недавно на твоей родной планете.
Сочувствие они выражали один за другим и довольно долго, а Соль при этом как могла старалась переводить. Иногда хичи просто выражали соболезнования – «Искренне желаю, чтобы подобный несчастный случай никогда не произошел с вашим видом». Но чаще – и это показалось Стэну странным – они начинали многословно извиняться за то, что оплошали. «Искренне сожалеем, что наш народ не смог предотвратить или минимизировать последствия указанного инцидента» или «вначале мы расценили указанное событие как типичное варварское деяние давно исчезнувших злых Убийц и, к несчастью, довели до вашего сведения это ошибочное представление». И хотя из вежливости Стэн терпел сколько мог, в конце концов он попросил Соль положить конец этим изъявлениям сочувствия.
– Слишком много одного и того же? – задумчиво переспросила она. – Да. Возможно, так и есть. Подожди, пожалуйста.
Подняв над головой тощую руку, чтобы привлечь общее внимание, она обратилась к присутствующим на языке хичи, со знакомым набором свистов, стонов и оханий. Это как будто подействовало. Желавшие выразить сочувствие занялись своими делами.
– Теперь лучше? – спросила Соль.
– О да, – с благодарностью ответил он. – Очень любезно со стороны ваших пациентов проявить к нам такой интерес… ведь они все пациенты? Или врачи?