Контуженных пришлось бросить прямо на землю и обернуться, снова призывая косу. Из-за спины послышались характерные звуки, выворачивало обоих. Я тоже был не против избавиться от попавшей в глотку крови демонов, но их живые сородичи уже заметили новый выход.
Мелкие капли дождя испарялись, не долетая до моей разгоряченной кожи, так быстро я орудовал косой, прикрывая дыру в стене. И даже не чувствовал ран, твари уже несколько раз добрались до меня когтями, зубами и шипованными конечностями.
Мутило без остановки, то ли от потери крови, то ли от мерзкого запаха, источаемого горой трупов, которой я украсил ганзейский ландшафт. Рядом сверкнули клинки-близнецы, мне на помощь пришел Семён и без лишних слов вступил в бой.
Со стороны залива громыхало и вспышки озаряли ночное небо, там тоже шла битва. Над головой стрекотали вертолеты, высвечивая нас прожекторами, склад занялся огнем и полыхал, уютно потрескивая.
Я чувствовал, что силы кончаются и вдруг вспомнил, что сегодня понедельник. Вот никогда не любил этот день недели. Всё самое хреновое всегда происходит по понедельникам.
Подмога из обители пришла в самый критический момент. Сёма вскрикнул, его подсекла какая-то паукообразная тварь и потянула к себе, я бросился к ним, отсекая лапу за лапой, и оказался окружен демонами.
Тут то и появились монахи. Защитники приливной волной рассредоточились вокруг и мельтешение их орудий вызвало приток сил для последнего рывка. Я потащил обездвиженного ядом адепта, сам еле передвигаясь и заваливаясь назад. Перед нами возник монах, ободряюще улыбнулся и ринулся на демонов, дав нам возможность отползти.
Добивали тварей долго. До самого рассвета звучали выстрелы и звон оружия. Почти весь портовый район был сметен, от рядов складов ничего не осталось. Какие-то просто рухнули, но большинство горело так забористо, что прибывшие пожарные не могли потушить. Устоял только один, гордо высясь среди разрушений.
Принцессу увезли сразу же, как только мы выбрались из самого пекла. Остров наполнился имперцами и те резво подхватили не в меру деятельную и шуструю невесту цесаревича под белы рученьки и убрали подальше от неприятностей.
Воронецкого выносили целители. Как бы он ни бахвалился передо мной во время обучения, столько мощных печатей выдержать он не смог. Князь еле дышал, носовое кровотечение не останавливалось и его постоянно выворачивало. Наглядная картина, что будет, если перемагичить.
Наша группа осталась. Все наотрез отказались покидать остров, пока хоть один демон оставался в живых. Даже Семён оклемался от отравления и ринулся в бой. Ростовский тоже принял участие в этом безумии, окончательно поразив меня. Княжич всё таки выбрал сторону.
Твари успели расползтись и даже сожрать кого-то из случайных прохожих. Кому пришло в голову гулять ночью поблизости от такой заварушки, опознать не удалось.
Рассвет мы встретили на заслуженном отдыхе. Устроились на холме, с прекрасным видом на порт и наслаждались зрелищем. Солнцу удалось пробиться через прореху в низких синих тучах и оно теплом грело спину.
А перед нами горела Ганза. Воду рассекали имперские катеры, закрывая зону для чужих. Журчали потоками брандспойты, тщетно пытаясь сбить огонь. В небе носились чайки и вертолеты. Где-то орали, где-то ещё стреляли, служивые группами бегали туда-сюда.
— Пожрать бы, — мечтательно сказал Карл, прищурившись и пожевывая травинку.
— Согласен, я тоже нагулял аппетит, — Глеб смотрел на пожарище с особой гордостью.
Монах подскочил, бросил «я сейчас» и убежал в сторону города, скрывшись в улочках жилого квартала. Мы все проводили его взглядом, пожали плечами и вернулись к утомленному созерцанию.
Целители нас слегка подлатали и раны жутко чесались, уже заживая. Так мы и сидели на траве, молча и периодически почесываясь. Герман вздохнул, лениво достал пистолет и выстрелили четко между глаз демона, вдруг выскочившего из зарослей в пяти метрах от нас.
Никто даже не вздрогнул, настолько все задолбались. Ростовский одобрительно хмыкнул и зевнул, позабыв прикрыть рот.
Наставник вернулся с огромной корзиной. Монах исхитрился добыть нам еды, объяснив, что демоны демонами, но рынок с раннего утра работает, как ни в чем ни бывало. Вот это я понимаю, традиции. Выдержке местных можно только позавидовать.
Мы набросились на провиант, даже не разглядывая что там. Навалился настоящий зверский голод и мы уминали какую-то сладкую выпечку, заедая её копченой рыбой и запивая квасом и клюквенным морсом. И этот, не самый удачный для разговоров, момент выбрали имперцы, чтобы подойти к нашей компании.
Их было всего десятеро. Они щурились, стоя против солнца и переминаясь с ноги на ногу. Мы продолжали есть, игнорируя их взгляды. Наконец служивые выбрали предводителя самым верным способом — толкнув одного из своих в спину.
— Господа… — нерешительно начал он.
Господа никак не отреагировали, мужик выдохнул, прокашлялся и произнес более решительно:
— Во имя императора, сдавайтесь!
Чавканье тут же стихло, Глеб изумленно посмотрел на имперца, словно только заметил, что он тут, Герман часто заморгал и в следующий момент весь остров накрыло оглушительным хохотом, от которого эти отчаянные ребята дружно вздрогнули. Мы ржали так, что у меня свело живот, а Семён так и вовсе завалился назад, заливая себя квасом.
Имперцы жалобно переглянулись, вздохнули и потянулись за оружием. А за их спинами шумно обрушился последний уцелевший склад…
Глава 27
Глеб, отсмеявшись, вытер рот и поинтересовался:
— Вы себя как чувствуете, судари? Солнышком не напекло? О чём речь, будьте так любезны, объяснитесь. А вот этого, — он молниеносно достал из кобуры свой пистолет и помахал им, — делать не стоит.
Предводитель сглотнул, сделал знак опустить оружие и уверенно заявил:
— Адепт Илья обвиняется в измене империи, нападении на особу императорской крови и… — он запнулся, увидев как я нахмурился. — Впрочем, полный список вам зачитают на суде. Вас же, господа, задерживают на основании подозрения в пособничестве преступнику, сговоре с целью…
— Так, стоп, — наставнику надоело выслушивать обвинения и он ткнул стволом в имперца и махнул в сторону. — Всё, валите отсюда, пока я сытый и добрый.
Я такой наглости удивился, но сделал морду кирпичом и согласно закивал. Это было моё первое взаимодействие с имперскими службами, и тут я вынужден был доверять переговоры монаху. Получалось, что у храмовников власти было больше. Ну или Глебу самому солнышком напекло.
Судя по опечаленному выражению лица имперца, верно было первое. Это подтвердил и монах:
— Это дела обители, мы сами разберемся, свободны, — бросил он и принялся за поглощение кваса.
— Господа, может всё таки… — мялся служивый, оглядываясь на застывших сослуживцев.
— Во имя всеблагих! — разозлился наставник. — Вам навалять, чтобы понятнее стало? Свяжитесь с начальством, там подтвердят, что это наше дело.
Имперцы переглянулись и отошли на несколько метров, переговариваясь. Я видел, как тот, что с нами вел беседу, взялся за телефон и принялся звонить. Глеб помотал головой и заразительно зевнул.
— Ну как дети малые, будто в первый раз, да хранят нас боги от такого великого ума, — заворчал он и заглянул в изрядно опустевшую корзину. — Связался я с его императорским высочеством, Илья, как ты и предлагал. И слава всеблагим, после того, что тут устроили ганзейцы. Он и предложил поднять обитель и объявить боевую готовность, на всякий случай. Поэтому так быстро сюда наши прибыли. Так что расслабься, всё согласовано было. И тебя…
Его монолог прервал имперец, подошедший к нам. Мужик улыбался так, что его идеальные белоснежные зубы сверкали на солнце.
— Приношу свои извинения, произошло недоразумение, господа. Служба такая, понимаете…
— Да ладно, нормально всё, одно дело делаем, — благодушно ответил Глеб, отмахиваясь пистолетом, который он так и не выпустил из рук, и заметил голодный взгляд мужика: — Угощайтесь, судари. Во имя императора, нда.
Судари слегка проредили свой состав, отправив самых молодых к суетящимся у догорающих развалин коллегам. А затем выбрали почетную делегацию из Карла и одного из крепких имперцев, за добавкой.
Добавка прибыла, дополненная бочонком темного, холодного и свежесваренного. Троица, оставшаяся с нами, оказалась отличными мужиками, так что победу над монстрами мы отмечали в дружественной межведомственной атмосфере.
Наладив связи и сбегав за ещё один бочонком, мы окончательно расслабились, а княжич с Германом задремали на травке, не обращая внимания на вновь заморосивший дождик. Так нас застали инквизиторы. Этих тоже напоили и усадили рядом.
Больше к нам никто не подходил, наверное опасались не вернуться. Пикник прекратил звонок Глебу. Монах отвечал коротко, только «да» и «нет», но улыбался при этом так злорадно, что я понял, разговаривал он с настоятелем.
— Собрались! — наставник пнул похрапывающего Германа и дал щелбана Ростовскому, будя их. — Возрадуйтесь, братья, ибо нас вызывают на ковер к высокому начальству. Награждать, не иначе, — усмехнулся он и поднялся, с хрустом потягиваясь.
Инквизиция принялась выражать протест, их поддержали имперцы, но все сдулись от предложения санкционировать продолжение гулянки у великого магистра. Именно он, оказалось, нас и ожидал в компании с Эдуардом.
Глеб осмотрел наши перемазанные в останках демонов рожи, достал из густой шевелюры Германа чей-то клык и наигранно печально вздохнул:
— Времени привести в порядок нет, какая жалость. Слишком срочное дело…
В таком виде мы и предстали перед начальством. Еле нашли транспорт для перевозки героев, никто нас и близко не хотел подпускать.
Пока мы проезжали остров, я заметил сменившийся на имперский пост на мосту и улицы, тоже патрулирующиеся нашими. Ганза, похоже, потеряла свою независимость и теперь её обыскивали храмовники.
— Теперь не отмажутся, — довольно прокомментировал Глеб, наблюдая группу инквизиторов у городской ратуши. — А хорошо бахнули!