— Эти горы объявлены историческим местом, — пояснил гид, пока они переправлялись на пароме через озеро. Паром был выполнен в традиционном китайском стиле и напоминал миниатюрный домик с многоскатной загнутой крышей. — Тут все осталось как много веков назад. И все новые постройки создавались согласно канонам древних традиций.
Далее, осмотрев несколько достопримечательностей, побродив по паркам и садам, полюбовавшись прудиками и статуями, они на канатной дороге поднялись к монастырю. Подвесной вагончик медленно скользил над живописнейшими склонами, давая возможность туристам полюбоваться видами. Позже они посетили самую большую высеченную в скале статую Будды и, пройдясь по каменной лестнице, с двух сторон окруженной цветущими зарослями, оказались в одном из монастырей. Солнце уже шло к горизонту, окрашивая облака в нежную розовую гамму. И очарованные открывшимися видами и буквально дышавшей умиротворением природой, друзья решили заночевать в монастыре. Благо монахи любезно предоставляли гостям такую возможность, имея для этого специальную гостиницу.
Поужинав с гостеприимными монахами и прекрасно отдохнув на свежем воздухе, путешественники проснулись с первыми лучами солнца и смогли наблюдать тренировки в сразу трех стилях эмейского ушу. Упражнения одной из них настолько заинтересовали Дмитрия, что он с разрешения ее наставника встал в задние ряды учеников и постарался сделать их. Наблюдавший за знахарем Трофимов в очередной раз удивился его способностям-тот почти сразу же стал повторять упражнения практически без ошибок. Что было замечено и ведущим занятия наставником. Он подошел к Дмитрию и предложил ему отойти в сторону. Где стал показывать какие-то сложные (как Александр узнал позже, называющиеся «облачными») движения. Повторив которые, Дмитрий в ответ показал одну из своих «цепочек внутренних превращений». После чего земной мастер, к удивлению Трофимова (ученики местного шифу продолжали упражняться и, казалось, вообще не замечали, чем занимается их наставник с каким-то неизвестным гостем), поклонился Дмитрию и что-то ему сказал. Тот поклонился в ответ и вернулся к Александру.
— И что он тебе говорил? — поинтересовался прогрессор.
— Он понял, что я не землянин и выразил удивление, что те движения, которые я ему только что показал, очень похожи на одну из форм древней школы тай — ян Лун Дао — «солнечного дракона». И пригласил после тренировки поговорить. Я согласился.
Когда занятия закончились, мастер пригласил Дмитрия и Трофимова отведать вместе с ним чжу е цин — уникального зеленого чая, выращенного в монастырских садах холмистых склонов и приготовленного по древнему рецепту. Созерцательное наслаждение изысканным напитком тоже было частью китайской традиции. Как и неторопливая беседа за чаем.
Старый мастер подал чашки, предлагая оценить вкус и аромат напитка. На вид старец казался таким же древним, как сами горы, но высохшее тело его было еще крепко (в чем они могли убедиться на тренировке), а темные глаза светились умом и необыкновенной проницательностью. Неторопливо отхлебнув изумительный напиток, он представил им еще одного гостя — тибетского мастера, приверженца школы боевого стиля маг — цзал, который путешествовал по местам Силы в поисках просветления. Дмитрий сказал, что настоятель одного из тибетских монастырей сказал ему, что такая встреча может состояться и он очень надеялся, что сможет узнать подробнее об этой удивительной древней системе, о которой сведений мало даже в век, казалось бы, содержащих информацию обо всем и вся баз данных.
Они сидели в открытой беседке в глубине сада. С одной стороны видны были выложенные камнем дорожки и утопающий в зелени пруд, окруженный статуями, с другой открывался восхитительный вид на покрытые лесом горы. Снизу поднимался туман, окутывая темную зелень и предавая пейзажу умиротворяющее спокойствие. Воздух был свеж и кристально прозрачен. Все это настраивало на философский лад, и вскоре беседа потекла сама собой, как-то незаметно и при этом вполне органично перейдя с медицины и боевых искусств к теме формирования государств. «Вот уж действительно — что наверху, то и внизу», — подумал Трофимов, осознав, что переход между темами произошел так гладко, что вроде бы разговор шел все время об одном.
— Посмотрите на эти чудесные почки, распустившиеся в хрустальной воде, — сказал тибетский мастер. — Они красивы, безупречны и дарят нам бодрость. И этим похожи на все в природе — безупречное по отношению к самому себе и дарящее себя миру без каких бы то ни было условий! И лишь мы, люди, выпадаем из этой всеобщей гармонии.
— Собранные вместе и надлежащим образом приготовленные, чайные листы дарят защиту от многих болезней, — степенно кивнул учитель школы эмей — пай. — И в этом они похожи на воинов. Недаром именно воины были первыми правителями Поднебесной, ее опорой и гарантами стабильности. Лишь возлагая бремя власти на воинов, народ мог жить спокойно.
— И не только в Китае, — добавил тибетец. — Я был в разных местах и везде в истории были периоды, в которые эти страны и народы развивались особенно успешно — и почти всегда в эти времена правили ими именно выходцы из касты воинов.
— А ведь верно! — подхватил Трофимов. — И в русской истории тоже так — государство на Руси было основано князьями, дружиной, кастой «русских кшатриев»! Не торговцами или учеными, а именно военными! И долгие годы вся аристократия была выходцами именно из семей военных. И юноши всегда обучались в воинских корпусах, чтобы быть защитниками Отечества. А верховный правитель всегда был и главнокомандующим.
— Да, но все гораздо глубже, — сказал тибетец, сделав очередной глоток и прикрыв глаза. — Воины не только хранили и защищали государство — они ВОПЛОЩАЛИ саму его СУТЬ. И именно поэтому они же им безраздельно и правили.
Знахарь был удивлен. То, что земное общество изначально строилось на ущербных принципах, и потому было сродни хроническому больному врожденным заболеванием — в этом он был уже уверен. Но что это заболевание имеет столь глубокие корни и так обширно, он все — таки не подозревал. Какие-то сплошь больные модели развития!
— Ты, я вижу, не согласен с нами. А том мире, где ты родился, известны другие способы достижения гармонии правления? — заметив его озабоченность, спросил старый наставник.
— Я здесь гость и не вправе что-то указывать. И с уважением отношусь к вашей истории. Но подумайте — получается, что большинство ваших систем управления у большинства же народов основаны теми, кто НИЧЕГО НЕ ПРОИЗВОДИТ И НЕ ТВОРИТ. И поэтому в рамках систем правления, созданных воинами, всем людям созданное своим трудом изначально приходилось ОТСТАИВАТЬ. А это значит, что у большинства жителей вашей планеты, включая и самих создателей государств, были изначально высокие уровни агрессивности и стремления к паразитизму. Раз приходилось отстаивать, значит, были те, кто хотел отобрать!
— Ну да, еще на заре истории первобытные племена грабили друг друга. Конкуренция была, что делать. И действительно, многие хотели получить все сразу, причем не работая.
— Что изначально привело к развитию мародерства в глобальном масштабе — на уровне наций! Набеги, а потом и войны за захват новых территорий. И естественно, стоило появиться тому, кто мог защитить, к примеру, мирных селян, их авторитет взлетал до небес! Их уважали, их чествовали. И, главное, с ними делились. Знаете, это напоминает мне эдакий всемирный заговор воинов — давайте разжигать войны и совершать набеги, от которых мы будем защищать. Сначала сами создадим остальным трудности, которые потом будем преодолевать. Ведь если у остальных этих трудностей не будет, то и мы будем не нужны.
А единственный известный мне в вашей истории человек, который задумал сделать систему управления, основанную иначе, скоропостижно скончался, как сказали бы у вас сейчас — «при невыясненных обстоятельствах». Хотя скорее всего его таки убили.
— Кого это ты имеешь в виду? — заинтересованно спросил тибетец.
— Заратустра, или, в ином наречении, Зороастр. Он во главу основанной им религии поставил мирный труд и творчество. Для тех времен это был труд земледельца и скотовода. К числу же носителей зла были отнесены кочевники, живущие грабежом созданного другими. Однако среда, в которой проповедовал Заратустра, состояла в большинстве своем из кшатриев, которые высшей ценностью считали не созидающий труд на земле или в мастерской, а доблесть в бою. А свойственная добывающим пропитание своим трудом бережливость считалась большим пороком, являясь помехой для проявления воинского духа. И племена, во главе которых стояли воины, воевали порой друг с другом, как мне кажется, только ради того, чтобы не терять воинских навыков. Или, как я сказал ранее, чтобы нагнать страху на остальных жителей и доказать свою полезность и незаменимость.
— А разве там, откуда ты пришел, было не так? — задумчивым тоном спросил старец.
— У нас мало профессиональных воинов. И они больше не воины, а, скорее типа вашей службы охраны порядка. У нас в лесах, увы, еще есть разбойники. И они их ловят.
— Только в лесах? А в городах нет?
— В городах и больших деревнях они промышлять не рискуют. У нас очень сплоченные люди и оказаться в значительном меньшинстве против подавляющего большинства никому не хочется. К тому же, у почти всех наших мужчин есть опыт сражений, если можно так сказать, в команде. И отпор они могут дать любому! У нас нет войн, но иногда еще возникают споры и разногласия между городами или селами, и, если их не удается разрешить словами или однозначно, с помощью фактов, установить, кто прав, то у нас проходят так называемые «поединки истины». У вас на Земле в древности существовал их аналог — ритуал, который назывался Божий суд. Только у вас в схватку вступали один на один, а у нас чаще практикуются групповые сражения. Потому что считается не честным, когда за интересы всех должен отдуваться кто-то один. Поэтому из числа всех бойцов, пожелавших отстаивать честь своих поселений, выбирают лучших и уже они сражаются с таким же числом супротивников. И это не банальная драка, а соревнование состоящих из множества отдельных бойцов единых организмов. Чаще двух, иногда трех.