И с этими словами он исчез где-то внизу.
Том вцепился в деревянную рукоять, ощущая под ногами тяжелое постукивание мотора. На машине задним ходом? Том никогда не вел машину задним ходом. Если уж на то пошло, ему нечасто разрешали хотя бы сидеть за рулем. И он никогда ею не правил.
«Сахарную мышь», похоже, вполне устраивал нынешний курс, но вскоре Том понял, что ему придется повернуть. Чтобы двигаться влево, толкай вправо, — ладно. Он осторожно сдвинул румпель и принялся ждать. Сперва ничего не произошло, словно «Сахарная мышь» размышляла, что же ее попросили сделать, затем бушприт медленно заскользил над горизонтом. Сработало! Том улыбнулся, но вскоре понял, что судно по-прежнему поворачивает. Он потянул румпель обратно, но ничего не произошло — поворот продолжался.
«Ладно, — решил он, — просто опишем полный круг, и дядюшка ничего не заметит».
Том оставил румпель на месте, и «Сахарная мышь» лениво закружила посреди реки.
— Ага, — с усмешкой заметил Джос, вынырнувший из люка с парой удочек в руках, увидев, как горизонт плавно вращается мимо. — Уже почти освоился, да?
— Почти.
— Хорошо, — похвалил его дядя, вскарабкавшись на палубу. — Теперь я заглушу мотор, и пусть течение вынесет нас к нужному месту.
В следующие полчаса Джос учил Тома основам рыбалки со спиннингом: как привязывать крючок и как забрасывать его так, чтобы вес уносил леску как можно дальше от судна. Выяснилось, что это проще, чем может показаться, и довольно-таки увлекательно.
— Вот так, — одобрил Джос. — Видишь, особого умения и не требуется. Никакой битвы умов с хитрым старым лососем. Всего лишь надежда, что какой-нибудь голодный окунь примет твою приманку за собственный обед.
Том снова забросил спиннинг и принялся медленно наматывать леску на катушку, пока серебристая блесна не запрыгала по поверхности воды. Пусто. А он почти ожидал, что сразу же поймает рыбу.
— Ничего? — спросил Джос, снова забрасывая собственный спиннинг. — Пробуй снова, приятель. Вся суть рыбалки в том, что приходится быть терпеливым. Можно провести на реке целый день и не дождаться даже поклевки.
Спустя еще двадцать минут закидывания и вытягивания воодушевление Тома начало угасать. Он был уверен, что делает что-то неправильно.
— Откуда вы знаете, что они хотят есть?
— Ну, возможно, и нет, — ответил Джос, склонил голову набок и внимательно посмотрел в темную речную воду. — Честно говоря, здесь может вовсе не быть рыбы.
— Что вы имеете в виду?
— Том, окунь ест мелких рыбешек. Килек, мальков — такого рода. И чайки тоже не прочь ими полакомиться. Поэтому, если ты видишь, как стая чаек ныряет и выхватывает из воды рыбин, то, скорее всего, поблизости кормится и косяк окуней.
Том посмотрел на речное устье. Единственной птицей, которую он заметил, был одинокий баклан, летящий над самой гладью воды.
— Я знаю, — подтвердил Джос, перехватив его взгляд, — птиц нет. И все же место славное, и часть удовольствия в том, чтобы просто здесь быть. Если бы ты всякий раз знал, что именно выудишь, рыбачить стало бы скучно, ты не находишь?
Том не был в этом так уж уверен. Он снова закинул спиннинг и уставился на розоватые отблески, пляшущие под бортом. Возможно, пришло время рассказать дяде о том, что с ним случилось. Может, вне стен музея это прозвучит не так безумно. Он глянул на Джоса — тот всматривался в пробивающееся сквозь низкие облака бледное зимнее солнце.
— Однажды я выловил старый каретный фонарь, — рассеянно сообщил дядюшка, — и подкову. Занятные находки для самой середины реки, правда?
Том не ответил ему. Ощущая разочарование мальчика, Джос отложил спиннинг и достал из кармана старый сверток с ирисками.
— Вот, — предложил он конфеты Тому. — Думаю, они помогут тебе не заскучать.
Из другого кармана он вытащил трубку и жестянку с табаком, завернутые в полиэтиленовый пакет. Том наблюдал, как дядюшка одним пальцем ловко набил трубку, держа ее над жестянкой.
— Мелба считает, что я бросил, — сообщил он, сверкнув глазами из-под кустистых бровей, — так что сохрани это в тайне. Обещаешь?
Том кивнул, с хрустом разгрызая старую ириску.
— Молодец, — одобрил Джос, раскуривая трубку, — потому что…
Он несколько раз сильно затянулся и вдруг так отчаянно закашлялся, что его плечи затряслись. Том задался вопросом, стоит ли трубка таких жертв, но в конце концов Джос пришел в себя и утер глаза носовым платком.
— Ни за что не начинай курить трубку, Том, — просипел он. — Антиобщественная привычка даже в лучшие времена, но, хуже того, она напрочь губит беседу. Так о чем я говорил? Ах да. Ты пообещал не выдавать меня, поэтому я решил рассказать тебе о страшной тайне. — Глубоко затянувшись, Джос уставился на мутную воду. — Я знаю, ты уже давно хочешь задать мне один вопрос. Что ж, я могу на него ответить.
— Правда?
Дядюшка кивнул.
— Правда.
Сердце Тома затрепетало в груди. Может быть, кто-то еще знает тайну. Может быть, Джосу известно про животных и он сам путешествовал сквозь плетеный сундук… Дядюшка с заговорщическим видом наклонился к нему:
— Я знаю, что искал тот грабитель.
— О, — постарался скрыть разочарование Том. — Правда?
— Ага, точно. Раньше кражи случались каждые десять лет, теперь — каждые пять. А если подумать, последняя была только в прошлом году. В любом случае, они всегда одинаковы.
В Томе пробудилось любопытство. Это действительно казалось странным.
— Но почему вы не обратитесь в полицию?
— Почему, Том? Что ж, я скажу тебе почему. Потому что скажи я то, что думаю, меня наверняка засадили бы в сумасшедший дом и выбросили ключ. Так что я ничего им не сказал, и, — добавил он многозначительно, — мой отец тоже. Все это связано…
Джос прервался, чтобы раскурить трубку. Том уже знал, что дядюшка всегда рассказывал истории именно так. Он любил останавливаться в самых напряженных местах, чтобы убедиться, что все его внимательно слушают.
— Все это связано, — продолжил он, увлеченно попыхивая трубкой и сильно щурясь, — с сапфиром. Самым крупным неограненным сапфиром в мире.
Том хихикнул — попросту не смог сдержаться.
— Вот видишь. Ты смеешься, — просиял Джос. — Теперь понимаешь, почему я не сказал об этом полиции?
— Из-за сапфира? — фыркнул мальчик.
Дядюшка поднял брови, явно наслаждаясь каждым мигом неопределенности. Том улыбнулся и покачал головой, сомневаясь, стоит ли ему верить.
— Ладно, — медленно сообщил он. — Продолжайте.
— Помнишь того огромного бенгальского тигра над лестницей?
Том кивнул.
— Так вот, много лет назад за голову этого тигра была назначена огромная награда. При жизни он был людоедом, убил больше четырехсот человек, включая дочь махараджи Чампавандры. Махараджа был так огорчен гибелью любимой дочери, что предложил свой самый большой сапфир в награду любому, кто сможет убить зверя. Неудивительно, что туда съехались величайшие охотники того времени. Капитан Эрнест Иглбургер, Бонифаций Кихот… — Джос выпустил изо рта густое облако дыма, — даже легендарный Клаус фон Грит… но ни одному из них не удалось выследить зверя. Тигр был очень умен, видишь ли, и жил на огромных просторах дикой местности, пересеченной ущельями и заросшей джунглями.
— А каким образом он…
— Попал в музей? — перебил мальчика Джос. — Что ж, Том, как ты уже догадался, одним из этих охотников был сэр Генри Скаттерхорн. Он приехал в Индию с Августом Кэтчером и прелестной юной искательницей приключений по имени Мина Квилт. Конечно же, он хотел заполучить этого тигра для музея, но с этим вышли большие трудности. — Дядюшка наклонился ближе и понизил голос, словно боялся, что кто-то его подслушает. — В истории говорится — обрати внимание, Том, именно в истории, поскольку никто не может с уверенностью объявить, что был свидетелем произошедшего… — Джос снова прокашлялся, — в истории говорится, что тигром овладел злой дух. Местные называли его шайтаном.
Для пущей выразительности он поднял брови.
— Шайтаном?
— То есть дьяволом, скрытым в теле тигра. Огнедышащее чудовище, все такое. Пули попросту отскакивали от его шкуры, видишь ли, так что убить его было невозможно. И вот этот шайтан понял, что на него охотятся, и однажды ночью пришел в лагерь. Сперва учуяв запах Мины, он прокрался в палатку, где та спала. Она успела закричать… — Джос снова затянулся, — но и только. Ее крик разбудил Августа, тот выскочил наружу и успел увидеть шайтана, утаскивающего тело девушки. Схватив пылающий факел, он бросился на зверя, но огромный тигр — совершенно бесстрашный, если помнишь, — выронил Мину, словно горячую картофелину, и прыгнул на него. Он проглотил горящий факел целиком и повалил Августа на землю. Тот потерял сознание. Зверь уже почти свернул ему шею, но тут появился сэр Генри и бросился на него. Шайтан шагнул вперед. Они медленно закружились, выжидая миг для удара. — Джос заворчал, как кошка, и по-боксерски пригнулся. — И вдруг тигр прыгнул, и… — он ударил кулаком в воздух, — сэр Генри встретил зверя серебряным кинжалом, пронзив его сердце! И тот рухнул замертво. Но… — дядюшка снова затянулся, но выяснил, что трубка уже успела погаснуть, — не раньше, чем изрек ужасное проклятие.
— Какое проклятие?
— Шайтан проклял сапфир, назначенный наградой за его голову.
Джос прервался, чтобы заново набить трубку, а Том тем временем размышлял, может ли быть правдой хоть что-нибудь из того, что он только что услышал.
— Так… так какое отношение это имеет к ограблениям?
— Сапфир, — нетерпеливо прошептал Джос. — Сэр Генри был не слишком суеверен, но вскоре выяснил, что ничего не может сделать с проклятым камнем: ни продать, ни даже огранить. Тот, видишь ли, приносил несчастье. Его прокляли. Так что… — он сделал очередную театральную паузу, — кое-кто полагает, что он спрятал камень.
— Где? — спросил Том.
— В музее. Зарыл в набивку одного из чучел. Как ты думаешь, зачем еще грабителю прилагать столько усилий, чтобы украсть потрепанную старую кукабарру?