Михаил Фритиофович с молниеносной быстротой наклонился, схватил камень и изо всей силы швырнул к змею. Он так удачно угодил ей в голову, что змея осталась на месте, очевидно, оглушенная, так как длинное тело ее завертелось во все стороны, словно стальная пружина.
Врач быстро обошел провал и, схватив змею за хвост, поднял вверх. Она продолжала выгибаться, но была не в силах настолько поднять голову, чтобы бороться. Гансен с размаху ударил ее головой о дерево, и змея замерла.
- Вот мы и с трофеями! - крикнул победитель. - Начинаем собирать коллекцию для нашего школьного музея.
Дети не стали ждать, пока Михаил Фритиофович вернется к ним, и побежали ему навстречу.
Змея, длиною примерно в метр, принадлежала к ужеподобным.
Тут же решили с этого дня начать собирать экспонаты для зоологической, ботанической и геологической коллекций.
Поднимались все выше и выше, по сквозь густые деревья нельзя было разглядеть, где именно находятся путешественники. Врач уверял, что прошли меньше трети пути, и кое-кто из детей, утомленный крутым подъемом, уже жалел, что не пошли окольным путем.
- Еще несколько шагов, и отдохнем,-сказал врач.
Тропинка нырнула в кусты, а за кустами сразу открылось небольшое плато. Две-три избушки, немного дальше - небольшое деревянное здание, между ними несколько штабелей дров, узкоколейка. Возле кручи - пять-шесть человек рабочих. За деревянным зданием тянулись невысокие холмы, которые под конец вздымались более возвышенной грядой. Она, должно быть, и закрывала от глаз путешественников центральный массив Абхазских Альп. Слева, где такой гряды не было, они увидели конусообразный верх горы Хицна и несколько белых пятен на ней. Это лежал последний снег; его быстро растапливало летнее солнце.
- Вот мы и пришли, - промолвил врач.
Все удивленно посмотрели друг на друга. Значит, Михаил Фритиофович просто шутил, когда говорил, что идти еще далеко. Ребята вздохнули с облегчением.
- Ерунда… - сказал Марко.
Они стояли на горе Ануя и в бинокль могли рассматривать побережье Абхазии от мыса Кодорского до мыса Пицунда. К ребятам подошли двое рабочих, трудившихся на спуске древесины по фуникулеру, и заговорили с ними. Рабочие охотно отвечали па вопросы, рассказывали о селениях, бухтах, мысах, лесах и холмах, открывавшихся перед глазами путешественников.
На горе веял легкий ветерок и совсем не чувствовалась жара. Осмотрев окрестности, путники сели на траву и стали расспрашивать рабочих, где они живут и что здесь делают. Оказалось, что большинство из них живет внизу и каждый день поднимается сюда.
- Что это такое? - спросил Вася, указывая на деревянное здание.
- Паровозное депо. Не верите? Серьезно. У нас на горе своя железная дорога. Семь километров длиной.
- Мы знаем, что здесь есть железная дорога. В путеводителе читали, но паровозное депо…
- У нас есть маленький паровоз и это - помещение для него. Чем же не депо? Этот паровоз еще монахи сюда втащили. По частям тащили. И до сих пор на нем ездит машинист - бывший монах.
- Хотите посмотреть на орленка? - спросил один из рабочих.
Он проводил ребят к маленькой будке, сделанной из деревянного ящика и поставленной на штабель дров. В будке сидел, привязанный за ногу, молодой орел.
- У нас есть охотник, - рассказывал рабочий, - он два дня тому назад застрелил взрослого орла и забрал из гнезда двух орлят.
- А где второй орленок?
- Уже продал. Пришли к нему снизу и купили.
- А сколько он стоит? - спросил Марко.
- Кажется, он взял пять рублей.
- А чем его кормить? - допытывался мальчик.
- Ты что, купить хочешь? - удивился Вася.
- А хоть бы и так, - ответил тот. - Можно этого купить? - спросил он рабочего.
- Наверное, продаст. Только сейчас его нет. Он будет здесь через час-полтора. Приедет снизу и потом- опять в долину.
Марко подошел к Михаилу Фритиофовичу и начал просить позволения купить орленка. Врач не возражал, но надо было договариваться с хозяином орленка, а их экскурсия должна была возвращаться назад другим путем, через абхазское село Анухву.
Тогда Марко сказал, что он останется здесь, дождется охотника, купит у него птицу и вместе с охотником вернется в Псирцху. Мальчику очень хотелось заполучить орленка, и он согласен был отказаться от участия в сегодняшней экскурсии. План, который он предлагал, был вполне реален. Правда, врач колебался, прежде чем дать согласие. Он знал, что Марко горяч, слишком увлекается, иногда может что-нибудь сфантазировать. Все это было не плохо, если рядом с ним был кто-нибудь постарше. Но в конце концов Михаил Фритиофович, подумав, согласился.
Марко остался около рабочих на фуникулере, а его товарищи двинулись по железнодорожной колее к лесу. Как раз в это время двое лесорубов ехали тоже в лес на маленькой дрезине. После долгих переговоров они согласились взять с собой всю экскурсию. Хотя было и тесновато, но все ухитрились примоститься на дрезине и, по-очереди работая, покатили среди невысоких холмов. Проехав мимо нескольких абхазских избушек, оказались в таком месте, откуда открывался вид на широкую долину, в которой разместились армянское, греческое и абхазское селения. Каждое называлось Анухвой.
Вскоре добрались до лесных разработок и, долго не задерживаясь там, двинулись в Анухву абхазскую. Но когда оказались в этом селении, где домики находятся на большом расстоянии друг от друга, солнце уже зашло, и пришлось, не ознакомившись с хозяйством абхазцев, быстро возвращаться домой. Надо было идти около полутора часов. Хотя за этот день школьники уже натрудили ноги, однако все держались бодро.
- Марко, наверное, уже ждет нас, - сказала Зоя, вспомнив о товарище.
- Он, наверное, где-нибудь тренирует своего орленка, - заметил Шарль и вспомнил мальчика с соколом, который появился так неожиданно, а потом исчез. О мальчике часто вспоминали, но пока что никто никаких новых сведений о нем не имел.
- Теперь у нас свой мальчик с орлом будет, - сказал Вася.
- Только велосипед надо приобрести, - пошутил
Гансен.
Ванда шла, глубоко задумавшись. Ее молчаливое настроение понемногу передавалось всем, и только Михаил Фритиофович время от времени бросал подбадривающую фразу.
Ночь обещала быть темной. Над холмами тучи спрятали лупу и звезды и только над морем половина неба еще сверкала звездами. Усталые, едва передвигая ноги, подошли путешественники к палатке. Там сидел сторож. Марко еще не приходил.
Глухо бил морской прибой в берег.
ТРЕВОГА
Отсутствие самого младшего товарища всех встревожило.
Михаил Фритиофович волновался больше всех, но не показывал этого и старался успокоить пионеров.
- Он, наверное, остался ночевать на горе, - говорил врач, - или спустился вниз вместе с охотником и тот оставил его у себя. Вы ужинайте и ложитесь спать, а я пойду в селение и попытаюсь узнать, где живет охотник.
Дети, немного успокоенные словами врача, начали укладываться спать. Все очень устали, и спать хотелось сильнее, чем есть. Зоя, не дождавшись, когда Шарль и Ванда приготовят ужин, легла и сразу уснула.
Гансен снял тюбетейку, надел соломенную шляпу, взял в руки небольшую палку и вышел из палатки. За ним следом поднялся Вася.
- Михаил Фритиофович, разрешите мне с вами пойти, - попросил паренек.
- Ты бы лучше ложился спать.
- Я не устал. Мне хочется пойти с вами. Я могу вам пригодиться…, Может, придется долго Марко разыскивать. - В голосе паренька слышались нотки тревоги.
Судьба Марко его волновала, и ему не терпелось выяснить, где товарищ.
- Хорошо, - согласился врач, - только предупреди Шарля, что ты пошел со мной.
Вася выполнил это приказание, и через минуту они
шагали по тропинке, которая вела к шоссе.
Ночь темнела; не более как четверть неба оставалась еще открытой, тучи, казалось, сползали с гор.
- Большого дождя как будто не должно быть,- промолвил врач, посматривая на тучи.
- Почему вы так думаете? - спросил паренек.
- Если верить тому, что рассказывали мне местные жители, то большие дожди здесь приносят только тучи, поднимающиеся с моря. С гор сползает лишь туман, а от него бывает только кратковременный, слабый дождик.
- Куда мы сейчас пойдем, Михаил Фритиофович?
- На телефонную станцию. На горе есть телефон, мы вызовем рабочих к телефону и спросим, где Марко.
Дальше шли молча, углубившись в свои мысли.
Вася про себя ругал Марко; он был уверен, что озорник выкинул какое-нибудь коленце.
Гансен раздумывал о том, где может быть мальчик. Он допускал целую цепь правдоподобных безопасных случайностей, из-за которых тот не попал домой, а заночевал у какого-нибудь рабочего или охотника. Но рядом с этими мыслями и предположениями, которыми он хотел себя успокоить, ползли тревожные догадки и опасения. Марко, отличавшийся иногда неосторожностью, мог свалиться с кручи, попасть под колеса паровоза, упасть с коня, наесться вредных лесных ягод; его могла укусить змея. Да разве мало неприятностей могло случиться с ним! Врач уже раскаивался, что оставил Марко одного. Его мучило сознание ответственности за каждого порученного ему ученика. Ведь ему доверили их и родители, и школа, и сами они доверились ему. Но одновременно он вспоминал десятки случаев с другими детьми, а также случаи из своих детских лет, когда у взрослых возникала тревога за детей иногда совсем беспричинно.
Они вскоре миновали местечко и подошли к одному из крайних домиков на Сухумской дороге. Взошли на крыльцо и открыли дверь с надписью «Телеграф». В маленькой комнатке не было никого. Там стояли лишь стол, два стула и будка для телефонных разговоров. В маленькое окошечко была видна женщина, дремавшая у коммутатора на полсотни абонентов. Женщина эта одновременно исполняла обязанности и телефонистки, и телеграфистки.
Михаил Фритиофович постучал в окошко. Женщина повернула к нему лицо.
- Можно позвонить па Ахун-гору? - спросил врач.