– Здравствуйте, я Люсия, – сестра протянула незнакомке руку, а я укорил себя, что не сделала того же самого. – Мы с вами разговаривали по телефону. А это – Лазарь.
– Приятно познакомиться, – отозвалась женщина, даже не глядя в её сторону. Всё её внимание сосредоточилось сейчас на мне, а я не знал, куда себя деть и что говорить. – Боже мой, ты такой юный…
– Я на втором курсе колледжа, хотя внешне кажется, что я ещё не дорос… – Зачем я несу эту чушь? Я закашлялся и отвёл взгляд.
– Эсперанса только начинала свой жизненный путь. Она хотела изучать изобразительное искусство, но мы с отцом настояли на архитектурном факультете… Забавно, но о своих ошибках начинаешь сожалеть, именно когда что-то нехорошее случается.
– Ваша дочь не может проснуться? – уточнил я, внезапно ощутив такую тяжесть в животе, что даже дышать мог с трудом. – Что врачи сказали?
– Они не знают, что с ней такое. Ни у кого нет ответов! – вздохнула собеседница, а потом снова пристально посмотрела на меня: – Но ты понимаешь, что с ней происходит, верно?
Я глубоко вздохнул и кивнул. Не было смысла притворяться или скрывать правду, как я поступил бы с родителями. Сейчас было не то время и не то место.
– Я никогда не видел своих снов, – пробормотал я в ответ. Люсия при этом стиснула мою ладонь и не отпускала. Её прикосновения помогли мне успокоиться и продолжить объяснять: – Я всю жизнь, сколько себя помню, мог проникать в чужие сны. И я встречал там таких же, как я. И как Эсперанса.
– Она рассказывала, что может летать во сне. А я… – Женщина попыталась улыбнуться, но её губы дрожали. – Я ей не верила. Эсперанса же такая фантазёрка, понимаете? Я не принимала её всерьёз, пока всё это не случилось. Она перестала нормально спать, стала вялой и вечно усталой, похудела. И она постоянно говорила об острове…
– Я тоже попал на этот остров, – осторожно перебил я. – Когда я засыпаю – я всё время отправляюсь туда. Впервые в жизни я не высыпаюсь и постоянно возвращаюсь на это место. Это очень опасное видение, потому что всё, что происходит со мной во сне…
– …остаётся в обычной жизни, – пробормотала она. – Дочь рассказывала мне то же самое. Она просыпалась в синяках, ссадинах и шрамах.
– Но у меня есть одно преимущество, – отозвался я. – Я там не один: у меня есть трое друзей, и мы помогаем друг другу. Мы пытались добраться до маяка, хотя и до конца не уверены, что это было правильное решение.
– Она тоже пыталась туда добраться, – женщина закивала так быстро, что взметнулись рыжие кудри. – Она тоже где-то там, близко. Она рассказывала о лесе и сером городе… Нет, это было раньше…
– Но она тоже была не одна, – вдруг вспомнил я, при этом брови женщины сошлись у переносицы, прочертив на лбу прямую вертикальную морщину. – Верно? С ней был ребёнок. Иван, кажется.
– Не слышала этого имени.
– Мы встретили мальчика, который знаком с вашей дочерью. – Я взглянул на сестру в поисках поддержки, но та лишь сделала движение рукой – продолжай, мол. – Так мы сами узнали её имя. Мальчик рассказал, что она уже довольно давно там, и предложил перестать сражаться с реальностью и вернуться к началу.
– Она ничего не говорила о ребёнке… И всё же идёмте.
Женщина поднялась и жестом поманила нас. Лу вскинула брови, но затем вскочила и потащила меня за собой. Новая знакомая засеменила по коридору. Она постоянно сводила беседу к рисованию и тому, что винит себя в загубленной карьере дочери, что и привело к тому, что её проглотил сон.
– Дочка все сны записывала в дневник, – рассказывала она. – Он нужен был для вдохновения. Для рисунков, понимаете? Я несколько раз перечитала последние страницы, когда искала способ помочь ей. Но ничего не нашла. Муж считает, что я себя обманываю, но вы… вы сможете помочь!
– Вы отдадите нам дневник? – спросила Люсия. – Лазарь сможет отыскать её следы… или хотя бы то, что её направляет. Если хотите, мы снимем себе копию.
– Не беспокойтесь об этом. Надеюсь, он вам поможет, – пробормотала она, открывая дверь в палату дочери.
Я не обратил внимания на высокого мужчину, который взглянул на нас с неудовольствием и тут же принялся спорить с женой, и на медсестру, удивлённо вскинувшую брови. Даже дневник меня не так интересовал – мне достаточно было посмотреть на лицо спящей девушки. Я вздрогнул, почувствовав, как бездна разверзается у меня под ногами. Я точно знал, что уже видел её! Это была живая статуя, что схватила меня за плечо накануне. Мне ещё показалось, что она смеётся и плачет одновременно. Эсперанса была здесь, но в то же время – не здесь. Она превратилась в живое изваяние – ещё одно творение жуткого острова. И та же судьба ждала всех нас!
Дневник
Сердце забилось чаще, так что его глухой перестук заглушил все остальные звуки. Если бы Лу не подхватила меня, я бы рухнул ничком. Мужчина, на которого я прежде не обратил внимания, спорил с матерью Эсперансы. И его слова разили подобно лезвиям кинжалов.
– Чушь! Ему снятся такие же сны! Кого ты слушаешь?! Это полная чепуха!
Но мне было уже всё равно – все остальные мысли вытеснил образ Эсперансы. Накануне во сне именно она до боли сжимала моё плечо… или то, что от неё осталось в том жутком месте.
– Возьми. – Я вздрогнул, когда женщина прижала что-то к моей груди. – Вам лучше уйти.
– Спасибо, – ответила за меня сестра, тихо направляясь в сторону выхода. – Надеюсь, Эсперанса скоро поправится.
Женщина подарила нам самую грустную из возможных улыбок. Прежде чем закрыть дверь, после чего крики внутри стали громче. Когда палата осталась позади, Люсия накинулась на меня:
– Да что с тобой такое?!
– Я видел эту девушку. Там. Во сне.
– Правда? И ты с ней разговаривал?
– Нет. Потому что она не была собой. Она была статуей.
Сестра аж потеряла дар речи, потом нервно сглотнула и заявила резко:
– Тебе нужно оттуда выбираться.
Хотя солнце «поджаривало» наш автобус, я дрожал от холода, причиной которому была вовсе не осень: озноб зарождался в костях.
Всю дорогу обратно, длившуюся не дольше, чем в предыдущий раз, я прижимал к груди газетный свёрток, будто тот был из золота. А ещё меня не отпускала жуткая мысль: как же остальные статуи? Они тоже когда-то были людьми, путешествовавшими во снах и застрявшими на острове навечно?
– Думаешь, у нас есть шанс выбраться оттуда?
– Да, – просто ответила сестра. – У вас нет выбора. Я бы на твоём месте взялась за чтение как можно скорее.
А она права! Я не в силах был отпустить его из рук. Немного отстранившись, я внимательно рассматривал свою ношу. У неё была лиловая обложка с изображениями галактик и чёрный резиновый чехольчик, к которому я прикасался с исключительной бережностью. Все страницы были заполнены текстом, иногда написанным разными ручками, и аккуратными набросками. Порой на них попадались странные названия на полях, а некоторые были надорваны в начале. Я решил взять «сокровище» с собой, чтобы Тана могла почитать вместе со мной.
– Полный хаос… – пробормотал я.
– Но это же записи снов. Они не могут быть аккуратными.
Я всегда с интересом слушал, когда сестра рассказывала о драконах и шпионских миссиях. К ним добавлялись короткие комментарии вроде: «Нет ничего скучнее, чем променять сновидения на возвращение в офис» или: «Это что-то из глубоко детства; у него нет ничего, кроме темноты и ощущения тепла. Не так ли чувствует себя ещё не родившийся ребёнок?». Ох!.. Я невольно улыбнулся. Эсперансу завораживали сны и совершенно не пугали кошмары, хотя она ни разу и не пыталась помочь спящему. Она постоянно говорила об ощущении полёта.
Добравшись до последних страниц, я почувствовал детский трепет: «Сегодня я оказалась на острове».
– Наша остановка, – пробормотала Лу.
Я выпрямился и закрыл дневник, заложив недочитанную страницу проездным билетом. Мы решили заглянуть в магазин родителей, и те пригласили нас сходить куда-нибудь поесть. Я старательно сохранял невозмутимый вид, но не мог перестать думать о таинственном дневнике. Если там есть информация об острове, она поможет нам спастись.
– У нас целых полдня впереди, – успокоила меня сестра, когда мы подходили к магазину.
– Я позвоню Тане: она наверняка захочет кое-что узнать.
Дверной колокольчик прозвенел, отмечая наше прибытие. Внутри оказалось больше народу, чем мы ожидали. Отец показывал одной семье иллюстрированные альбомы, а рядом группка ребят обсуждала молодёжные новинки. Мама приветственно помахала нам из-за кассы, и мы решили пройтись между полками, чтобы не мешать им обслуживать посетителей.
– Сюда. – Лу, совершенно не стесняясь, заняла место за столиком в зоне для малышей. Я последовал за ней и снова открыл дневник…
«Место довольно унылое, хотя там красивый пляж, лес и чёрная башня маяка вдалеке. Как будто создатель сна тоже был рядом. Я попыталась дойти до башни, но меня остановил шторм. Это было странно… Но мне было трудно проснуться с утра…»
Я был уверен, что следующий отрывок описывал новый день, потому что цвет ручки сменился.
«Я снова вернулась на то же место. Как странно! Не знаю, кому может такое присниться. Вокруг не было ни души, а скверная погода застала меня, когда я подходила к лесу. Казалось, этот путь длился целую вечность – пока я не проснулась. И сегодня я устала ещё сильнее, чем накануне. Надеюсь, завтра я попаду в другое место – любое другое. Только не это!»
Я искренне сочувствовал девушке, поскольку уже знал, что она никуда не смогла уйти. Я был поражён точным описаниям того же пляжа, где она провела неделю, и тому, что она тоже просыпалась совершенно разбитой. Как будто вообще не смыкала глаз. Сперва она списывала это на низкое давление и летнюю жару, но тем не менее оставила тревожный комментарий: «Мне кажется, что маяк чем-то важен. Именно он не отпускает меня. Я ничего не понимаю и я в отчаянии. Я не могу взять в толк, почему он никогда не горит…»
Лу кивнула, когда тоже добралась до конца страницы, чтобы я мог её перевернуть. Эсперанса пыталась обойти лес, но поцарапалась о ветку (ранка от которой проявилась в реальном мире), а погода ухудшилась. Она попыталась улететь, но, по её рассказам, на неё напали вороны. И ей пришлось искать укрытия между стволами деревьев, которые почти поймали её в ловушку. Она кое-как вырвалась на равнину, а на следующую ночь опять очутилась на том же самом пляже. Отчаяние девушки отразилось на её почерке, который стал беспорядочным и неразборчивым. Фразы начали повторяться, а на страницах то тут, то там возникали пятна, похожие на высохшие слёзы. По манере письма было совершенно ясно: она очень напугана. Она пыталась уплыть с острова, но буря настигла её и там и чуть не утопила. После этого она проснулась вся мокрая, кашляя и отплевываясь от солёной воды.