Впрочем, одной только мысли о Лаогере хватило, чтобы потрясение и растерянность мигом обернулись яростью. От злости я принялась энергично вытирать слезы колючей зеленой шерстью.
Будь он проклят! Как он смел? Ладно, сама женитьба: я была готова – хотя и боялась этого – к тому, что, считая меня умершей, он свяжет себя новыми узами. Но одно дело – просто жениться, а другое – на этой женщине, этой злобной, подлой маленькой стерве, пытавшейся убить меня в замке Леох… Правда, он, скорее всего, этого не знал, тут же подсказал мне еле слышный голос рассудка.
– Что ж, ему следовало это знать! – заявила я вслух, споря сама с собой.
Да чтоб ему в ад провалиться, если он вообще мог с ней спутаться!
Горючие слезы, ручейки обиды и злости, струились по моему лицу, заодно текло и из носа. Я потянулась за носовым платком, не нашла его и в отчаянии высморкалась в уголок простыни.
Она пахла Джейми. Хуже того, от нее пахло нами обоими: на ней сохранился слабый запах нашего наслаждения. Да что там простыня: на внутренней стороне моего бедра остался след его укуса, там даже покалывало. Вне себя от злости, я изо всех сил хлопнула по этому месту ладонью, чтобы ничего не чувствовать.
– Лжец! – воскликнула я и, схватив кувшин, которым порывалась запустить в меня Лаогера, швырнула его в дверь. Он со стуком ударился о косяк и разлетелся на мелкие осколки.
Я стояла посреди комнаты, прислушиваясь. Было тихо. Снизу не доносилось ни звука, никто не спешил выяснить, что тут за грохот. Ну конечно, им не до меня! Все только и думают, как успокоить свою драгоценную Лаогеру.
Интересно, они жили здесь, в Лаллиброхе? Я вспомнила, как Джейми отвел Фергюса в сторонку и послал его вперед, скорее всего для того, чтобы предупредить Айена и Дженни о нашем прибытии. И вероятно, чтобы спрятать Лаогеру к моему приезду.
Бога ради, а Айен с Дженни, они-то что обо всем этом думали? Не могли же они не знать о Лаогере! И тем не менее приняли меня вчера вечером как ни в чем не бывало. Но если Лаогеру отослали, почему она вернулась? Черт, от одной этой мысли у меня началась пульсирующая боль в висках.
Однако выходка с кувшином дала моему гневу некоторую разрядку, пальцы перестали дрожать, и я смогла, отшвырнув пинком в угол чертов корсет, натянуть через голову зеленое платье.
Нужно отсюда убираться. Это была единственная более или менее связная мысль, появившаяся в моей голове, и я уцепилась за нее. Убираться. Невозможно оставаться в одном доме с Лаогерой и ее детьми. Кстати, сколько их? В конце концов, они принадлежат к этому миру, а я нет.
На сей раз мне удалось справиться с подвязками и шнуровкой лифа, застегнуть все бесчисленные крючки, а также найти туфли. Одна оказалась под умывальником, другая – рядом с массивным дубовым шкафом: я небрежно разбросала их накануне, стремясь поскорее забраться в манящую постель и оказаться в теплых объятиях Джейми.
Я поежилась. Огонь снова догорел, из окна тянуло холодом. Я почувствовала, что продрогла до костей.
Некоторое время ушло на напрасные поиски плаща, оставленного мной, как вспомнилось потом, внизу, в гостиной. Будучи слишком раздражена, чтобы искать невесть куда завалившийся гребень, я принялась приводить волосы в порядок пальцами, и мои кудри, наэлектризованные при надевании шерстяного платья, затрещали. Отдельные пряди пристали к лицу, и я раздраженно их отбросила.
Ну вот, готова. Во всяком случае, насколько это возможно. Я задержалась для того, чтобы последний раз оглядеться по сторонам, и тут услышала шаги по лестнице.
Не быстрые и легкие, как до того, а тяжелые и медленные. Я сразу поняла, что это Джейми и что он не горит желанием видеть меня.
Прекрасно. Я тоже не хотела его видеть. Лучше уйти сразу, без разговоров. Да и о чем тут разговаривать?
Когда дверь отворилась, я попятилась и продолжала отступать, не осознавая этого, пока не ударилась ногами о кровать и, потеряв равновесие, села. Джейми остановился на пороге, глядя на меня сверху вниз.
Он побрился. Это было первое, что я заметила. Подобно Айену-младшему днем раньше, он наспех побрился, зачесал волосы назад и привел себя в порядок перед неприятным разговором. Видимо, эти мысли нашли отражение на моем лице, потому что Джейми едва заметно улыбнулся, потер свежевыбритый подбородок и спросил:
– Как думаешь, это поможет?
Я облизала сухие губы, но не ответила. Джейми вздохнул и ответил сам:
– Наверное, нет.
Он вошел в комнату, закрыл дверь, неловко постоял и двинулся к кровати, протянув ко мне руку.
– Клэр…
– Не прикасайся ко мне!
Я вскочила на ноги и постаралась обогнуть его, чтобы пройти к двери. Руку Джейми опустил, но, шагнув, встал передо мной, загородив мне дорогу.
– Неужели ты не позволишь мне объяснить, Клэр?
– Сдается мне, что объяснения запоздали, – произнесла я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали холодно и презрительно.
К сожалению, мой голос дрогнул.
Джейми захлопнул позади себя дверь.
– Ты никогда раньше не была неразумной, – тихо сказал он.
– Не говори мне, какой я была раньше!
Слезы слишком близко подступили к глазам, и я закусила губу, чтобы не заплакать.
– Ладно.
Его лицо было очень бледным, отчего царапины, нанесенные Лаогерой, выделялись особенно отчетливо, тремя красными линиями.
– Я не хотел жить с ней, – сказал он. – Она и девочки живут в Балриггане, близ Брох-Мордхи.
Джейми пристально наблюдал за мной, но я ничего не сказала. Он слегка пожал плечами, поправляя рубашку, и продолжил:
– Наш брак был большой ошибкой.
– Ага, но чтобы понять, что это ошибка, тебе потребовалось некоторое время, достаточное, чтобы прижить двоих детей! – не сдержалась я.
Он плотно сжал губы.
– Девочки не мои. Лаогера была вдовой с двумя детьми, когда я на ней женился.
– Вот как?
Вообще-то особой разницы тут не было, но я все равно почувствовала облегчение: выходит, Брианна – единственный ребенок Джейми. Истинное дитя его сердца, даже если…
– Я давно живу отдельно от них, в Эдинбурге, а им только высылаю деньги, но…
– Тебе нет нужды мне рассказывать, – перебила я. – Можно подумать, будто это так важно. Пропусти меня, пожалуйста, я ухожу.
Густые рыжие брови взметнулись.
– Куда уходишь?
– Обратно. Прочь. Я не знаю. Пропусти меня!
– Ты никуда не уйдешь, – решительно сказал он.
– Ты не можешь остановить меня!
Он потянулся и схватил меня за руки.
– Могу, – сказал он.
Он и вправду мог: я яростно задергалась, но хватка у него была железной.
– Отпусти меня сейчас же!
– Нет, не отпущу!
Джейми хмуро взглянул на меня, и я вдруг поняла, что, несмотря на внешнее спокойствие, он расстроен так же сильно, как и я. Он с трудом сглотнул, пытаясь контролировать свой голос.
– Я не отпущу тебя, пока не объясню, почему…
– Да что там объяснять? – гневно заявила я. – Ты снова женился! Чего еще?
Краска залила его лицо. Кончики ушей покраснели – верный признак надвигающегося гнева.
– А разве ты жила как монахиня эти двадцать лет? – требовательно спросил он, слегка тряхнув меня.
– Нет! – бросила я ему в лицо, и он слегка вздрогнул. – Нет, черт тебя побери! И думаю, ты тоже не был монахом.
– Тогда… – начал он, но я слишком разозлилась, чтобы слушать дальше.
– Ты солгал мне!
– Я никогда тебе не лгал!
У него заходили желваки на щеках, как бывало, когда он злился по-настоящему.
– Ты лгал, мерзавец! Ты знаешь это! Отпусти!
Я пнула его по голени так сильно, что у меня онемели пальцы ног. Он охнул от боли, но не отпустил меня, а, наоборот, сжал еще крепче, отчего я вскрикнула.
– Я никогда не говорил тебе…
– Да, не говорил! Но все равно лгал! Ты дал мне понять, что не женат, что не было никого, что ты… что ты…
Я задыхалась от ярости, и мне через слово приходилось переводить дух.
– Ты должен был сказать мне, как только я вернулась! Почему не сказал?
Его хватка ослабла, и мне удалось вырваться. Он сделал шаг в мою сторону, его глаза сверкали от гнева, но я, ничуть не испугавшись, замахнулась кулаком и ударила его в грудь.
– Почему? – закричала я, ударяя его снова и снова. – Почему, почему, почему?
– Потому что я боялся!
Он схватил меня за запястья, швырнул на кровать и встал надо мной, сжав кулаки и тяжело дыша.
– Потому что я трус! Я не мог сказать тебе, потому что боялся, что ты бросишь меня. И пусть это не по-мужски, но я подумал, что мне этого не вынести!
– Не по-мужски? С двумя женами? Ха!
На миг мне показалось, что он даст мне пощечину – рука уже поднялась, – но потом он сжал открытую ладонь в кулак.
– По-мужски ли это – хотеть тебя так сильно, что ничто другое не имеет значения? Видеть тебя и знать, что я готов пожертвовать честью, семьей, самой жизнью, чтобы быть с тобой, хотя ты и оставила меня!
– И ты имеешь наглость говорить мне такие вещи? – От злости мой голос превратился в свистящий шепот. – Ты винишь меня?
Джейми замер, лишь грудь его бурно вздымалась, словно ему не хватало воздуха.
– Нет. Нет, я не могу винить тебя. – Он отвернулся и невидящим взглядом уставился в сторону. – Как это могло быть твоей виной? Ты хотела остаться со мной, умереть со мной.
– Да, вот такая я была дура! Ты отослал меня, ты заставил меня уйти! И теперь пытаешься меня в этом обвинить!
Он снова повернулся ко мне с почерневшими от отчаяния глазами.
– Я был вынужден отослать тебя! У меня не было другого выхода. Ради ребенка!
Его взгляд непроизвольно переместился на крючок, на котором висел его плащ с фотографиями Брианны в кармане. Джейми судорожно вздохнул и с видимым усилием взял себя в руки.
– Нет, – сказал он гораздо более спокойно. – Я не могу сожалеть об этом, невзирая на цену. Я бы отдал свою жизнь за нее и за тебя. Даже если бы это стоило мне сердца и души… – Опять прерывистый вздох и попытка совладать с эмоциями. – Нет, я не могу винить тебя за то, что ты ушла.